А ночью по Тверскому ходят лошади,
И Пушкин улыбается на площади.
И город поразительно красив!
Газон лесною кажется поляною,
фонарь – луною. И брожу я пьяною
походкой, оставляя след-курсив,

и напевая песенку чуть слышную.
Играет ветер сорванной афишею,
читая вслух четыре буквы: МХАТ!
А кони, возомнив себя Пегасами,
над клумбами, как будто над пампасами,
стремглав неудержимым вихрем мчат.

Окружена особняками старыми,
ночными пробираюсь тротуарами
туда, где радость смешана с тоской.
Бульварные скамейки да излучины
до сантиметра навсегда заучены,
и выделены жирною чертой.

Здесь памятными стелами и плитами,
подсветкой электрической залитыми,
дома гордятся. А над головой
Два скакуна из племени икарова:
по масти от гнедого до чубарого
за место в небе бьются меж собой.

На них созвездья сверху смотрят выспренне.
Они ж копытом бьют. И сыплет искрами
на мостовую мелкое стекло
дождя. И в это самое мгновение
бронзовогривый жеребёнок гения
пытается подняться на крыло.

 ***

Всевластье снегопада над Москвой.
Зима. Ажурный свет. Хрустальный воздух.
Становятся рубиновее звёзды,
обшитые тесьмою кружевной.

Не потревожен гулом городским
под снежной шубой дремлет Долгорукий…
Доносятся пленительные звуки
из-под земли. И я спускаюсь к ним

гранитными ступенями на счёт,
раскисшим снегом, переходом гулким.
Вибрацией волшебной закоулки
наполнены. И музыка влечёт

к себе и останавливает там,
где создают гармонию вселенной,
Вивальди исполняя вдохновенно,
альты, и отзываются альтам

виолончели, скрипки, контрабас…
Смычки взмывают в потолок бетонный,
неистово дробя на обертоны
мелодию, пространство, время, нас!

Всевластье снегопада над Москвой
разрушено! И всё вокруг звучало
лавинным грохотанием обвала,
а после захлебнулось тишиной!

 Марине...


Век двадцатый не давал прав,
век двадцатый отбирал жизнь.
Перед вечностью поэт прав,
не умея потакать лжи.

Ты, Марина, хорошо взвесь:
злость людскую оторви-брось –
это только клеветы взвесь,
это только для петли гвоздь.

По стремительной реке сплав –
жизнь поэта – через ток дней.
Слова, веры и любви сплав,
безысходность, боль и страх в ней.

Горечь времени одной есть,
воспевать её на весь свет.
Даже в смерти свой резон есть –
утешения, увы, нет.

Читать подборку полностью