Вода, двигаясь живою плазмой – и живою тайной – представляет свою поверхность пышным покровом, испещрённым знаками, какие можно истолковать – если увеличить скорость мысли за счёт средств, которые предлагает поэзия:

Ты идешь по воде
                безмятежным Петром —
не смотри себе под ноги —
                легким пером
выводи эти знаки
                на светлой воде —
их никто не прочтет —
                даже звезды, и те...

Есть в поэзии Натальи Баевой неуёмность прорыва: лирического – и в равной мере метафизического: словно стремление заглянуть за грань осуществлено, и движение по воде стало явью, вырвавшись из евангельской легенды…

…мы не знаем, какие энергии и возможности впечатаны в плотный телесный состав человека: поэзия – лучшее свидетельство в пользу тонких миров, духовных планов…

 Поэзия Натальи Баевой напитана тонким, сквозным и сквозящим, зыбким: играющим – но: смертельно всерьёз, ведь недаром:

Шаг за шагом —
                рябь,
шаг за шагом —
                зыбь,
связь шагов
не ослабь,
впереди неусып-
ная млечность раскинулась
стражем пути —
и шаги не нужны уже —
просто лети...

Виртуозная рифма на перенос словно подчёркивает дополнительные возможности огромной млечности — обещающей новые письмена.

 …верёвочно вьётся стих, мерцая чистотою любви, словно перехваченной волокнами безнадёжности — ведь всё проходит, всем известно:

Разбужу тебя нежностью
с другого конца города
капля за каплей
с кончика секундной стрелки
соскользну на ресницы
пусть они вздрагивают
дыхание пусть участится
окроплю сердце
шершавым для слуха временем

Поэт словно добывает из таинственного алхимического пространства всеобщности эпитеты, обжигающие ум читающего, и шершавое время становится образом, интересно бликующим в недрах читательского сознания: которое тоже, кстати, не подвергнуть единственному определению.

 Разнообразно воплощается Наталья Баева в слове: строка удлиняется: словно нужен дополнительный разгон, строка наполняется предметами, и по-лисьи несущиеся листья заставляют задуматься о параллелях людского восприятия яви:

Ах, закоулки с гуляющими сквозняками!
Колодцы московские с небом вместо потолка...
Исподволь веками подымаю накопленное веками
Что-то на время похожее, без имени и номерка...
И вот взвихряются листья, несутся по-лисьи,
Хлопает форточка на
                                                 шестом
                                                                 этаже,
Будто бы стая никем не написанных писем
Рвется наверх и почти дотянулась уже...

Рыжие листья осени, благородная византийская красота…

Своеобразная дерзость глазомера заставляет Наталью Баеву скучную заурядность яви переворачивать в парадоксальные варианты прочтения:

Я найду наконец этот камень,
Или сам он меня найдет,
И табличку «Не трогать руками»
Прочитаю наоборот.

Гармония добавляется в мир: сочетанием красоты, своего поэтического смысла, своеобразия словесного дыхания: и Наталья Баева прекрасно исполняет миссию поэта, собирая в поэзии своей столь высокие качества.

Александр Балтин