Моя бабушка знала пять языков: три тюркских, один финно-угорский, а пятый - русский. Но она была неграмотная и плохо писала. Закончила всего 4 класса. У нее была тетрадка, в которую переписывались молитвы и евангельские истории. Иногда она садилась за прялку и просила меня ей почитать. Я читала и ничего не понимала. Особенно про Вогородицу. Так и было написано в тетрадке: Вогородица. И мне представлялась какая-нибудь владычица огорода – фея в белом среди свекольных и картофельных грядок. И дело, наверное, было не в ошибке, а в том, как органично перемешивались язычество и христианство: домовые, духи и Божья матерь. Куры, огород – и книга. Когда я стала постарше, бабушка садилась за прялку и просила меня почитать ей Евангелие. У нас дома была старая книга конца позапрошлого века. Читать Евангелие было сложно. Буквы были русские, дореформенные - и ять, и фита, а слова старославянские. Но я быстро научилась и всё равно ничего не понимала: «Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова…». И мне никто ничего не объяснял, а я почему-то и не спрашивала. Бабушка хочет – и я ей читаю. Мне и так было стыдно, что я в быту такая бестолковая: ни пирогов испечь, ни шерсть накрутить, ни скот накормить не могла. Только грядки полола ей в помощь. Выдирала сорняковые всходы и думала о Вогородице. Так и вошла религия в мою жизнь. Как часть житейской культуры: пироги и яйца на Пасху, икона в рушнике и в окладе в углу. Иногда мне кажется, что в этом была уникальная педагогика моей бабушки: читай мне, а я послушаю. И через это чтение я и приобщалась, становилась причастницей. Попадала «в огород». Храма в городе тогда еще не было. Только в Воздвиженке стояла старая деревянная церковь, но мы туда не ездили. В церкви ходить тогда ещё было опасно...

А тюркский я так и не выучила. Мои родители разговаривали на нем между собой, когда хотели скрыть что-нибудь от нас с братом. А мы всё равно догадывались – по интонации и по жестам. Но песни на башкирском или татарском я очень любила. А дед мой, когда выпивал, пел громко и горько про чёрный лес и плакал. А я была маленькая и не могла понять, отчего ему так горько. Моему брату повезло больше – он учил в школе башкирский. Как-то мы с ним шли по городу, и я увидела вывеску над парикмахерской: «Смотри – говорю, - «Чайка». А он меня поправляет – не чайка, а «чачкэ», то есть «цветок». Буквы были прописные, с завитушками, было так легко ошибиться.

А по осени у нас убивали коров… Когда подрастала молодая тёлка, старую корову резали. Меня выгоняли на улицу, а я все равно слышала, как она кричала, как надрывно мычала. Но я не плакала, только обмирала внутри. Корова была опасным рогатым чудовищем, и тем страшнее было, что это чудовище не всемогуще. Позже пришла сказка «Крошечка-Хаврошечка» и – ощущение ужаса. И я долго верила, что косточки коровы можно закопать, и на этом месте вырастет яблоня. Всё в том же огороде.

Когда картошка была уже выкопана, мне позволялось играть в бакалейную лавку. Я собирала остатки мелких картофелин, подсохшую мелкую морковку, сморщенные свекольные шарики. Мама ставила мне на кирпич доску и давала гирьки. Мы с Регинкой играли в магазин – продавали и взвешивали урожай. Было весело, и никому из нас не помнилось, как летом приходилось бегать с лейками, ползать среди сорняков, собирать мерзких колорадских жуков с картофельных листьев. И, пожалуй, их розовые личинки были ещё мерзее. И пальцы до сих пор помнят эту склизкость и липкость: чур, меня, чур! Никуда не денешься – Божьи твари.

Огород помогает. Вырастет куча сорной травы в голове – начинается прополка: осот налево, луковицы на месте. Иногда нечаянно выдирается и лук. Если корни повреждены, на место его уже не присадишь. Жаль только, что теперь не надо, как в детстве, прятать луковички в сорную охапку, чтобы не ругалась мама. И жаль, что я уже никогда не смогу повторить за теми бабушкиными каракулями: «Царица Моя, Вогородица…», потому что потом мне дали знание. А знания дали печали. И невозможность кощунствовать. И умение огораживаться. И по этому знанию я бы стала виновна. А бабушка всегда была по своему незнанию невинна. И чиста. Так и сидела бы с прялкой и крутила бы маленькое веретено. И пела бы: три куплета по-тюрски, один – по финно-угорски, а припев – русский, душевный, родной. Она бы пела – а у меня бы внутри всё зеленело: её саженцы, её посевы и всходы.

фото: "У бабушки в деревне" Е. Шалимо

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Пн марта 18, 2013, 12:21:02 Замечательная миниатюра, в которой гармонично переплелось бытовое и бытийное. И столько любви. "А знания дали печали. И невозможность кощунствовать. И умение огораживаться. И по этому знанию я бы стала виновна. А бабушка всегда была по своему незнанию невинна". - вот это, прям, в самое сердце. Спасибо, Наташа!

Галина Мальцева-Маркус Москва

Дата : Пн марта 18, 2013, 12:27:34 и добавить нечего - Ира все сказала. Действительно прекрасный рассказ. Про то, как деревья были большими... Последняя правка: марта 18, 2013, 13:46:24 пользователем Наталья Баева

Наталья Баева Москва

Дата : Пн марта 18, 2013, 15:20:33 Наташа, спасибо! Действует как бальзам. Настоящее))) Я тоже росла на просторе - только на Кубанском. Всё знакомо и близко. Хочется заучивать наизусть, как стихи, чтобы всегда носить с собой. Вообще поэтичная очень штука (что и неудивительно, т.к. автор - поэт).

Александр Евсюков Тула

Дата : Пт мая 03, 2013, 16:41:56 Отличная вещь! Эпос в миниатюре. Время и люди, с которыми успеваешь сжиться за одну страницу и вспомнить много своего

Василий Зозуля Нижневартовск

Дата : Пт мая 03, 2013, 23:19:32 История и впрямь хороша. Печаль автора о невозможности быть невинной вполне понятна: знание умножает печаль, но, следует заметить, что не отменяет личное отношение к вере. Не кощунствовала бабушка, она так слышала. Можно сказать, что искажение было вызвано переводом с одного языка на другой, а точнее, заменой одного звука на другой. Кощунствование же, как таковое, делается всегда злонамеренно. А получив знание, как правильно говорить слово, можно с той же душевной теплотой его произносить. Дело же не в слове, а в том, что оно собой подразумевает, дело в образе, который оно символизирует. В этом смысле, невинность никуда не пропадает, она такая же как и в годы детства автора.

Виталий Аркадьевич Надыршин Севастополь

Дата : Пт октября 24, 2014, 20:29:55 Прекрасный, милый, добрый сюжет. А,ведь, на этом формируется Нация, оттуда идут корни народа. Спасибо, Наташа Иванова!!!

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.