Истеричная муха долбила своим хоботком мутное стекло, за окном галдела кучка людей, перед которой домком тряс мятыми бумажками и повторял слово «трубы», кастрированный кот не терял надежды и, урча, любил махровый халат хозяйки, с шипением на плиту из кастрюли выпрыгивал мясной бульон, пыль хлопьями оседала на поверхности, предупреждая о скором начале знойного азиатского лета. Суета подменяла жизнь.

Николай Степанович сидел за большим кухонным столом, придерживая одной рукой костыль, а другой листая рекламную газету. С недавних пор он пристрастился к отечественной прессе и покупал все газеты, где имелись рубрики «требуется» и «сканворд». Когда именно страсть к информации овладела его рассудком – после увольнения или перелома - сказать трудно, но несколько неизвестных слов из сканворда дважды отвлекли его от мыслей о суициде.

После пышного юбилея в ресторане жизнь его  пошла под откос. И главное - так равномерно и последовательно пошла. Спустя неделю после высокопарных тостов про золотую середину жизни, отдел, где он числился начальником, упразднили и тех, кто помоложе, раскидали по филиалам, а перед ним развели руками и, выплатив выходное пособие, дали пинка под зад. Он еще и очухаться не успел от этих впечатлений, как в отчий дом со словами «все мужики козлы» вернулась недавно ушедшая замуж дочь. Если бы закончилось все на этом, можно было бы попробовать удариться в религию или начать пить, но ни то, ни другое успеть Николаю Степановичу не удалось, потому что еще через неделю сын разбил его машину, а через три дня Николай Степанович на ровном месте сломал ногу.

- Порча, – авторитетно заявила соседка Галка, увидев Николая Степановича на костылях и начала с удвоенной силой строить ему глазки.

- Что я, сметана? Портиться? – ответил на ее заявление Николай Степанович, но зерно сомнения упало на благодатную почву и ему стали сниться тревожные сны...

Читать далее...