Удивительная страна Индия: чьей бы судьбы она ни коснулась, в результате обязательно получится мелодрама. Писатель и художник Уильям Мейкпис Теккерей не был исключением.  Он родился 18 июля 1811 года в Калькутте, где служил его отец. Но через 4 года с родителями Уильяма происходит следующее: муж знакомит свою жену с ее же «покойным» возлюбленным, с которым ее когда-то разлучили родители при помощи незатейливой лжи  - сказали ей, что он умер, а ему, что она вышла замуж. Вскоре каким-то образом умирает отец Уильяма, а мать выходит замуж за воскресшего жениха. Необычайно сложилась и личная жизнь самого Уильяма Теккерея – после нескольких лет безоблачного счастья, жена его сходит с ума, оставив его «в миру» с двумя дочерьми на руках. Да, не столь жизнерадостный поворот в судьбе, как у мамы Уильяма, но и не столь печальный, как у папы…

Однако в своем творчестве Теккерей оставался истинным джентльменом и никогда не скатывался до мелодрамы в своих произведениях. Возможно, в его натуре было слишком хорошо развито чувство смешного (как у маленькой Бетти Шарп), а глаз был слишком хорошо наметан, чтобы видеть «все как есть» (а это так увлекательно!), и к услугам слезоточивых роковых поворотов в судьбах героев не приходилось прибегать. Да что говорить, попросту сатира и мелодрама – несовместимы.

Мы не станем перебирать подробности биографии писателя, а постараемся перейти непосредственно к предмету разговора как можно скорее. Заметим лишь, что вдобавок ко всем прочим несомненным достоинствам Уильям Теккерей был еще и замечательным рисовальщиком.

Эти два главных увлечения в жизни Теккерея (не считая, конечно, карточную игру) тесно переплетались между собой: литературные произведения, в том числе собственные, живо иллюстрировались; в свою очередь несколько рисунков, сделанных для внучки самого Гёте, послужили поводом для знакомства с великим писателем.

Но есть и более важная для нас взаимосвязь: для прозаика вообще очень полезно видеть мир тем особым образом, каким его видят художники. Владимир Набоков, например, не уставал повторять, что «до появления Гоголя и Пушкина русская литература была подслеповатой». А именно: «формы, которые она замечала, были лишь очертаниями, подсказанными рассудком; цвета как такового она не видела и лишь пользовалась истертыми комбинациями слепцов-существительных и по-собачьи преданных им эпитетов, которые Европа унаследовала от древних. Небо было голубым, заря алой, глаза красавиц черными, тучи серыми и т.д. Только Гоголь (а за ним Лермонтов и Толстой) увидел желтый и лиловый цвета. То, что небо на восходе солнца может быть бледно-зеленым, снег в безоблачный день густо-синим, прозвучало бы бессмысленной ересью в ушах т.н. писателя-«классика»…»

А Гоголь и Пушкин, между прочим, тоже прекрасно рисовали. К списку рисующих писателей мы можем отнести  Лермонтова и Достоевского, а также в этом были замечены иностранцы: Уильям Блейк, Данте Габриель Россетти, Виктор Гюго, Э.-Т.-А. Гофман... Но Теккерей был графиком, мастерство которого искусствоведы сравнивают с искусством Хогарта. Рисунки Теккерея есть его продуманный комментарий к собственному тексту, не менее важный в структуре его произведений, чем слово. А вот комментарий и не дошел до русского читателя.  Сказать «к сожалению» - это ничего не сказать…

     Итак, Теккерей был не только наблюдательным человеком. Описывая своих героев, он стремился придерживаться принципа «видеть все как есть». Но в чем же была особенность его видения? Ведь ясно, что любой принцип или позиция – это не застывшая форма, которую можно просто назвать А или Б и больше не мучаться, а это - путь, русло, которое задает себе человек и в котором движется от А до Б и далее. Поэтому принцип воспитывает особое видение мира: то, как именно есть. Чем же видение мира Теккерея отличалось от видения его современников - писателей и читателей Викторианской эпохи? Давайте попробуем разобраться…

    Прежде всего, нам нужно понять – о чем написана книга «Ярмарка тщеславия»? Название – очень важная часть произведения, и часто ключ к его пониманию дается именно там. Начнем с названия.  Может быть, книга - про «ярмарку»? Про то, что все продается и покупается? Нет, как раз наоборот – Теккерей доказывает нам, что не всё. Но это не особенность именно Теккерея: такую мораль выводят очень многие в своих произведениях. Значит, ключ не здесь.

Возможно, книга написана о тщеславии? Возможно, но главная ли это мысль книги? Вот Лев Толстой, похоже, подумал именно так. "Отчего Гомеры и Шекспиры говорили про любовь, про славу и про страдания, а литература нашего века есть только бесконечная повесть "Снобсов" и "Тщеславия"?". (Отчего же тогда Лев Николаевич не любил Шекспира, хотелось бы спросить?). Впрочем, это было лишь одно из его высказываний по поводу Теккерея. Были и другие. Но Толстой, похоже, хотел найти у Теккерея что-то свое, чего не находил и раздражался.

Мы будем искать не «свое», а «теккереевское». Кстати, первый перевод на русский язык назывался «Базар житейской суеты». Но это так, к слову, такой перевод дела не меняет. Дело меняет подзаголовок. «Роман без героя».

      Здесь, впрочем, тоже могут быть разночтения. Некоторые склонны, например, видеть в демонстративном отсутствии героя кокетство автора, как бы призывающего нас этого героя поискать. А что, русская литература нас научила: так же, как в «Ревизоре» герой – смех, в «Войне и мире» - народ, почему бы и в «Ярмарке тщеславия» не быть какому-нибудь нетривиальному «герою»? Сам Кукольник. Или: само Тщеславие. Ходили даже слухи: Деньги. Да что слухи – сам Теккерей обмолвился в середине книги: «героя, может, у нас и нет, но точно есть героиня» (кажется, про Бетти Шарп). Так может быть, героиня, а не герой – и в этом вся разгадка? УВЫ…

     Ни героя, ни героини в романе действительно НЕТ. И это вопрос принципиальный, полемический. Это вызов Теккерея вкусам своей эпохи. Это спор его с Диккенсом. Дело в том, что в то время, по всеобщему мнению, герой непременно должен быть. Если говорить строго по секрету, с тех пор мало что изменилось – люди живут, как и тогда, больше эмоциями, и герой им нужен. А какие бывают герои? Оговоримся сразу, что герои литературных и др. произведений бывают положительные и отрицательные, но нас они не интересуют.

Нас интересует ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ – каким он должен быть? В слове «главный» уже сказано всё. Он должен «вдохновлять». Хорошо написала кинокритик о герое фильма «Брат»: «Прост, как дитя, безжалостен, как терминатор, нежен, как бутон, жесток, как инквизиция. Он не знал сомнений, жизнь для него не представляла никакой загадки, он всегда знал, что делать. Помогли – приласкает, обидели – убивает. Для него сила была в правде, а правдой было то, что он видел в данный момент перед глазами».

Если вдуматься в эти слова, становится страшновато. Ведь действительно, это идеал героя всех времен и народов! Теккерей долго учился видеть «всё как есть». И для него не было правдой то, что он видел в данный момент перед глазами. И это особенность его зрения. Обладая блистательным чувством юмора, тонкой наблюдательностью и острым умом, взглядом художника и писателя он мог видеть и поверхность вещей, и саму их суть одновременно. И вот что хотел сказать Теккерей: он не верит в совместимость нравственного начала и социально-литературного «героизма». И нам не советует. В ЖИЗНИ ТАК НЕ БЫВАЕТ. Вот чем принципиально отличается Теккерей от других авторов.

     А как бывает в жизни?

     А вот так – говорит Теккерей и излагает нам 67 глав своей истории…

     Повествование ведется от имени Кукольника (эдакий приближенный к образу автора образ рассказчика) в игровой шутливой манере. Чего стоят хотя бы названия глав: «неприкаянная глава», «полная дел и забав», «глава циническая», «весьма чувствительная», «чувствительная, но богатая и другим содержанием» и т.д.

Рассказчик много и с удовольствием комментирует происходящее, делает лирические отступления; философские, а также житейские обобщения.

Все это дало повод некоторым критикам вывести в качестве кредо романа следующее известное выражение, принадлежащее еще Шекспиру: «мир - театр, а люди в нем – актеры». Но если читать внимательно, то мы увидим в тексте другую фразу, самого Теккерея; её-то и следует рассматривать как некое ключевое положение романа. Смысл ее заключается в следующем: «мир – это зеркало, которое являет каждому его же изображение». Между миром–театром и миром-зеркалом лежит непреодолимая пропасть. Мир-театр – это мир, где можно кривляться и ломаться совершенно безнаказанно, и такой угол зрения делает чтение «Ярмарки тщеславия» Теккерея, мягко говоря, бессмысленным. Хотя и не лишенным приятности.

Мир-зеркало, напротив, образ онтологический; в русском эквиваленте он может быть выражен пословицей «что посеешь, то и пожнешь». Мир-театр – это акцент на эстетические ценности, в то время как мир-зеркало – на этические. Эти-то последние и волнуют Теккерея прежде всего.

    Сюжет строится вокруг двух женских персонажей, которых мы встречаем юными девочками, покидающими пансион и отправляющимися в «большую жизнь». Одна из них, Эмилия Седли, из богатой знатной семьи, воспринимает жизнь сквозь призму своей любви к мужчине, другая – сирота Бетти Шарп – соответственно сквозь другую призму – своего сиротства и  нужды. Тут бы в самый раз сделать героиней романа сиротку Бетти, а Эмилию наделить букетом, обыкновенно сопутствующим персонажам ее сословия: пресыщенное,  изнеженное и, в общем, бесчувственное создание. Теккерей так и поступает. Но при этом получается вроде бы и так, а на самом деле всё наоборот!

То, что проделывает со своими персонажами Теккерей на протяжении книги, в целом очень напоминает эквилибристику. Но как же это похоже на саму жизнь! Он не идеализирует добродетельных героев, но и отрицательным не отказывает в нравственном чувстве.

Итак, Эмилия с самого начала своего пути учится любить. Бетти Шарп учится «выживать», то есть строить свою жизнь своими руками, точнее, своей головой, используя при этом других людей. Когда они были еще детьми, граница между ними в смысле отношения к ним окружающих людей пролегала четко: все любили Эмилию за ее добрый и  кроткий нрав и все терпеть не могли и побаивались злющую Бетти. По мере взросления Бетти стала хитрее, а семья Эмилии разорилась. И тут-то начинается самое интересное…

Пока Бетти кует своё счастье при помощи всевозможных ухищрений, Эмилия не умирает лишь потому, что капитан Доббин, тайно влюбленный в нее друг ее жениха, примиряет ее с последним, опять же, проявив для этого просто-таки дьявольскую хитрость.

И вот к вопросу о ГЕРОЕ. Кто у нас становится настоящей героиней среди женщин? Ну, конечно же, умная, ловкая, блистательная Бетти! Разве мы не восхищаемся ею в глубине души, несмотря на то, что она льстит не нам, а вон той тетушке или тому дяде – ай да Бетти, ай да молодец, как она их провела! А какая проницательность и долготерпение! Можно даже подумать, что это мудрость и смирение… Конечно, она безжалостна, но кого там жалеть? А Эмилия? Эмилия тихо вянет в своем уголке, с тех пор как ее лишили родного дома, состояния, чести – но что все это! – ее лишили смысла ее жизни – ее Джорджа Осборна. Итак, какая героиня из Эмилии? Никакая. Ведь Эмилия училась любить. Но… КОГО?

     Перейдем к мужчинам. Вот Джордж Осборн. Для Эмилии он – подлинный герой. Щеголеватый молодой человек, с которым она с детства помолвлена. Как там у него с нравственностью? Довольно циничный парень, материально зависимый от своего деспотичного отца. Семья Эмилии разорена, отец запрещает ему с ней встречаться и хочет женить на богатой мулатке. Казалось бы, так тому и быть. Но… что-то заставляет молодого человека переосмыслить происходящее и – вернуться к Эмилии. Невероятно! Вместе с ним к Эмилии возвращается вера в любовь и в людей вообще. Вот он, пафос героизма и нравственности! Беда только в том, что поступок Джорджа больше похож на человеческую слабость, чем на настоящий поступок. Слишком уж жестко повел себя его отец. Но ведь не мальчишка же он, чтобы позволить так собой помыкать! Ужас от перспективы жениться на неприятной особе отчасти спровоцировал ностальгические воспоминания о прежней любви; Доббин нарисовал подходящие картины будущего – и дело сделано: Осборн возвращается. Вскоре он понимает, что в глазах общества он заиграл новыми романтическими переливами, возвысился как человек смелый и благородный. Хорошенькая жена – гордость мужа, а горькую пилюлю родительского проклятия придется чем-нибудь подсластить: вот опять же, успех у женщин… Нет, что-то не клеится у нас с нравственностью. Но попробуйте это объяснить Эмилии! Зато Бетти с первого взгляда поняла цену этому «герою». В свою очередь, читателю рядом с трезвомыслящей Бетти дышится легче, чем с одурманенной Эмилией.

    Из мужчин у нас есть еще одна героическая личность  - правда, и вовсе гротескная. Его героизм являет себя взору окружающих либо при помощи аракового пунша, либо в затруднительных для Родины обстоятельствах – кто как не он дал прикурить «корсиканскому выскочке» при Ватерлоо (о чем он сам же и сообщал непосвященным)? Это, конечно же, мистер Джозеф Седли, кстати или некстати, чем-то похожий на Пьера Безухова: такой же упавший с неба (из-за границы) толстый богатый недотёпа, поначалу не в меру застенчивый (тот, правда, по-честному «ходил» на Наполеона самолично).

    Еще мы забыли упомянуть капитана Кроули, «молодого денди очень крупных размеров», который «среди местных дам пользуется ужаснейшей репутацией». Впрочем, его слава не выдерживает конкуренции со славой его супруги Бетти, и к концу его семейного счастья (как, впрочем, и жизни) ему придется болезненно и кропотливо пересматривать свои взгляды на вещи.

     Как же так? Мы что же, остаёмся совсем-совсем без героя?

А помните «честного Доббина», который в начале истории с араковым пуншем «удовольствовался тем, что предложил руку шалям и заплатил за вход всей компании»? Он потом вообще ушел за ненадобностью, а его отсутствие заметили только потому, что к его возвращению уже успела завязаться драка, из которой ему пришлось выручать друзей. «Господи боже! Да где же ты пропадал, Доббин?, - сказал Осборн, выхватывая у него белую кашемировую шаль и закутывая в нее Эмилию». И так всю жизнь. «Кроткую Эмилию» он только раздражал своей любовью, тем более, что Осборн навеки обрел ореол святости в ее глазах только потому, что  шальная пуля помешала ему скомпрометировать свои выдающиеся достоинства в процессе совместной жизни. Он раздражал Эмилию, но это, однако, не мешало ей пользоваться его благодеяниями – как тайными, так и явными. О том, что он настоящий герой войны, никто бы никогда и не узнал, потому что не хотел знать – как можно всерьез воспринимать человека, который сам себя не воспринимает всерьез? Дело тут даже не в том, что Доббин был какой-то нескладный внешне - он просто не ощущал себя складным. Сам эпитет «честный», прочно сросшийся с Доббином, звучит как-то похоже на «убогий», не такой какой-то. И вот мы смутно начинаем понимать, что Доббин – единственный настоящий герой. И незаметно, к концу книги, мы понимаем, что, как бы она не называлась, на самом деле это – история любви капитана Доббина, который и являет собой образец подлинной добродетели. А как же Бетти Шарп?

    Дело в том, что обе женщины к середине повествования одинаково заигрываются своими, такими разными, ролями. Вспомним, для Бетти жизнь – это школа выживания. И она не замечает, как уже прошла эту школу, и в самый раз сменить ее на другую, но… как остановиться? Ей бы немножко умения любить – нельзя ведь всё рассчитать, обязательно что-нибудь пропустишь. Например, что с детьми и с прислугой те же номера, что с «людьми света», не проходят. Дети всегда проболтаются, а прислуга всегда обхитрит. А уж как опасно обидеть тех или других! И наша бедная Бетти теряет все нажитое таким непомерным трудом!

    А вот Эмилия. Ей бы немножко здравомыслия Бетти! Да, для нее жизнь – это любовь, но она не замечает, что давно уже любит просто фетиш, что и сама становится похожа на вещь из бабушкиного сундука, к окружающим живым людям она бесчувственна, а едва зарождающееся чувство отчаянно стремится подавить. Теккерей накаляет страсти, доводит ситуацию до абсурда, и читателя уже интересует только одно: полюбит или не полюбит Эмилия «честного Доббина»?

    И тут в дело вступает тяжелая артиллерия – Бетти Шарп. Ничем нельзя было удивить эту маленькую «лисичку». Но тут проняло и её. Зачем так долго хранила она записку Осборна? Как всякая профессиональная интриганка: на всякий случай. Любая тайна - это потенциальное оружие. И вот, впервые в жизни, Бетти увидела такую вопиющую несправедливость, что даже забыла о себе и решила во что бы то ни стало сделать что-то для других. И сделала. В нужном месте и в нужное время. Спасибо ей, конечно, никто не сказал (кроме благодарных читателей). Да и кто же говорит спасибо за действительно бескорыстные поступки? Надо отдать должное писателю: выглядит это абсолютно без натяжки, Бетти ничуть не выбивается из своего стиля. И это говорит о том, что какую бы мерзавку автор не нарисовал в лице Бетти, он ее ни разу не осудил. А это, в свою очередь, и значит - «видеть все как есть».

     Итак, книга Уильяма Теккерея «Ярмарка тщеславия» - это история любви, медленно, но ёмко выступающая из мишуры всего, что можно обозначить словом «тщеславие», а точнее, всего, что любовью НЕ ЯВЛЯЕТСЯ. Вопреки ожиданиям, пальму первенства в умении любить Теккерей предоставляет мужчине. Причем, мужчине, обладающему и другими несомненными достоинствами, которые, будь наше человеческое общество действительно человеческим, почитались бы как героические.

Называя свою книгу «роман без героя», Теккерей хотел нам сказать, что не надеется на нашу прозорливость и заранее прощает нам ее отсутствие. Ведь мы, читатели, люди из того же самого «света». А герои «света» и литературы на самом деле таковыми не являются. Настоящими героями являются герои на войне и в жизни. Но их-то как раз и не разглядишь. Если, конечно, ты, читатель, не святой и не отъявленный мошенник - как Бетти Шарп…