Однажды вечером, когда я играл с котом Бориской, папа смотрел по телевизору марширующих военных, мама сказала:

- Ты знаешь, Павел, Костя прислал письмо, в котором пишет, что скоро приедет.

- Какой Костя? — удивился папа, не отрываясь от телевизора.

- Как это какой! — повысила голос мама. — Костя-брат.

- А-а… — разобрался, наконец, папа, зевнул и переключил канал, там показывали морских рыб.

А я так и замер. И Бориска замер. Костя-брат приезжает — вот это да! Меня же назвали в честь Кости-брата, а я его ни разу и не видел живым. На фотографиях, которые мама хранит в черной шкатулочке, Костя-брат в форме, на груди у него ордена, он строго глядит в даль. На другой фотографии он без формы, с гитарой в руках, рядом стакан и бутылка. Костя-брат хитро подмигивает, так и кажется, что он сейчас скажет что-то смешное. Мама рассказывала, что выросли они с Костей-братом в детском доме, потом он решил стать военным, и стал им, уехал служить на север. Ну, а потом я родился, меня назвали Костей, а Костя-брат прислал письмо, в котором маму и папу очень хвалил за это и обещал приехать. Я думал, что Костя-брат с фотографии никогда не явится ко мне живой. А вот оказывается…

Я с нетерпением ждал приезда Кости-брата. После восьмого марта в воскресный день родители отправились на вокзал, и долго их не было. Я уж было подумал, что Костя-брат не приехал, но вот вдруг в прихожей щелкнул замок, дверь раскрылась, и квартира наполнилась гулом голосов. Я бросился в залу — там, раскинув руки, стоял огромный дядька, лицо его, красное как кирпич, было ужасно веселое. За его спиной улыбались мама с папой, делали мне какие-то знаки.

- Ну, здравствуй, племяш, здравствуй, тезка! — прорычал дядька и обхватил меня ручищами, поднял и придавил к себе.

Меня поразило, что этот Костя-брат пришел не в форме, а в костюме с галстуком, и что он почти не похож на Костю-брата с фотографий. Этот толще и по щеке шрам лиловый. А глаза у Кости-брата как у мамы, точно как у мамы.

Костя-брат поставил меня на пол, долго вертел, молча рассматривал, как оловянного солдатика, потом изрек:

- Ножки тонковаты, а так ничего, настоящий мужик будет. С нами не пропадешь, Косточка! А, ну-ка, Паша, налей еще за возвращение…

За столом папа, мама и Костя-брат вспоминали друзей, говорили о деньгах, о том, что в государстве мало порядка, что требуется крепкая рука, политическая воля…

Мне надоело это, и я ушел к себе в комнату. На душе стало тоскливо, так, как будто я снова потерял Бориску во дворе, — мне очень хотелось встретиться с Костей-братом, но с тем, который был в шкатулке, — тот был свой и близкий, с ним можно было бы играть в шашки, удить рыбу, кататься летом на велосипеде. А этот, новый Костя-брат был другой и чем-то настораживал.

Утром на следующий день, когда папа ушел на работу, мы с Бориской перебежали в большую комнату и забрались к маме на постель. Она засмеялась и обняла нас. В школу мы собирались, как всегда, долго и чуть не опоздали. Засовывая в сумку мне пакет с завтраком, мама вдруг нахмурилась и сказала:

- Ох, Косточка, какой ты у меня еще ребенок – кровать сам заправить не умеешь, носки путаешь, холодной водой умываться не привык. Ох, трудно тебе будет.

- Почему трудно, мам?- Я не понял, о чем она говорит. — Папа вон тоже путает носки, майки выворачивает…

Через неделю я почти забыл о Косте-брате — он «обустраивался» на новой квартире и к нам не заглядывал. Но настал день и час, когда я снова подумал о Косте-брате с нехорошим предчувствием. Был первый теплый летний день, мама строгала окрошку на кухонном подоконнике и вдруг как вскрикнет: -

- Нет! Ты посмотри, что он делает с ребенком — ты погляди только!

Мы с папой уставились в окно.

Во дворе вокруг песочника ходил дядя Костя, в руках он держал за ноги мальчика, который едва поспевал перебирать по земле руками. После третьего круга мальчик упал носом в песок. Мама охнула, а дядя Костя во дворе поднял мальчика, что-то сказал ему, встряхнул за плечи, нагнул и снова взял его за ноги. Теперь мальчик одолел пять кругов. После этого дядя Костя и мальчик начали приседать, я сбился со счета. Потом они дали бегом круг и скрылись из вида…

- Да он, наверное, садист, — сказала мама, — привык у себя в армии над солдатами издеваться.

- Ты, дорогая, как всегда, преувеличиваешь, — вступился за дядю Костю папа.

- А кто этот мальчик, — спросил я.

- Это его сын Рома. Ты  разве не знал?

…Да, похоже, с дядей Костей скучать нам не придется, - подумал я и от души пожалел Рому: столько приседать - да у меня, наверное, и на половине того колени сломаются!

Через неделю мы засобирались на дачу. И тут заявился дядя Костя. Он сразу ощупал мои мышцы, заставил сделать «ласточку» и заорал:

- Не лягушку, а ласточку!

В прихожей я увидел огромный рюкзак. Подойдя к маме, я  спросил:

- А что, дядя Костя будет жить с нами на даче?

- А ты против? – так же тихо спросила мама и загадочно улыбнулась.

На дачу дядя Костя взял и своего сына Рому. В дороге мы сошлись с Ромкой, он оказался нормальным мальчишкой, тоже мечтал о рыбалке. Нам постелили рядом, мы шептались, я рассказывал, как однажды кот опрокинул на себя литровую кружку сметаны, а Ромка, как катался в парке на пони.

Утро началось неожиданно. Я с испугу подумал, что случилась война.

- Тревога! Подъем! — крикнул над ухом дядя Костя. — Три минуты на сборы, пять минут на умывание и построение на крыльце!

Я ничего понять не могу, а Ромка - вроде как и не спал.

- Давай-давай, — торопит он меня, - делай все быстро, надо успеть, а то наряд даст.

- Какой еще наряд? — поразился я.

Мы, конечно, опоздали на крыльцо. Ох, и разбушевался дядя Костя…

- Это что за выправка, как стоите?! Почему не причесаны, воротнички мятые? Попадете ко мне в полк, я из вас быстро гвардейцев сделаю! Засекаю время: марш делать зарядку!

Теперь я ходил на руках, приседал, отжимался, бегал. В школе у нас отродясь таких уроков физкультуры не было.

После завтрака мы с Ромкой залегли в смородиновых кустах. Он нашел нас и там.

- Слушай приказ: — Мыть туалет!

- Как его можно мыть, если мама только вчера его вымыла, — не выдержал я.

- Что-о? – выпучил глаза дядя Костя. – Обсуждать приказ?! Наряд вне очереди: дополнительно убрать территорию участка и доложить.

Подошла посмотреть, как мы моем туалет, мама.

Я спросил:  «А как это – доложить?»

Она серьезно посмотрела на меня:

- У Ромы спроси.

Ромка сопит, драит доски тряпкой, как самовар медный чистит.

- Ты сделай сначала, а потом докладывай…

Через час туалет блестел, и мы принялись за уборку участка.

Появился дядя Костя.

- А почему за малиной возле изгороди листва осталась?

- Грабли туда не заходят.

- А вы ручками, ручками. Трудно в учении - легко в бою!

Постепенно мы втянулись, и работать стало легче, дни полетели незаметно. В субботу наш командир вдруг приказал:

- Увольнение на двое суток, сходить в баню, пришить воротнички.

Мы потоптались в недоумении, а потом пошли искупаться на озеро и порыбачить.

В субботу поздно вечером из города приехал папа. Была душная ночь. Я лежал у открытого окна и слышал, как дядя Костя с папой разжигали под черемухой самовар, как за столом дядя Костя говорил:

- Понимаешь, Паша, жизнь наша остается трудной, сложной, а нередко и жестокой, или жесткой — это факт. И вот приходят в армию ребята - и ох, сколько же среди них хилых, изнеженных. Одеться тепло не умеют, как за здоровьем следить, не знают, постоять за себя боятся. Пять раз на турнике подтянуться — не в состоянии! Ну что это, скажи — как они защитят свои семьи, страну? Да мне просто стыдно будет, если мой сын будет таким же. Не хочу краснеть за него, я же офицер, понимаешь? Я себе дал слово: спать буду меньше, водку брошу пить с ребятами – а из сына сделаю мужика, поставлю крепко на ноги. Мужик, Паша, настоящий, ответственный — он Россию берег и спасал всегда. И не ради денег, наград или славы, а из силы и любви к ней. Так уж мы устроены в этом мире...