Лена проснулась от шума воды и поняла, что Игорь уже закрылся в ванной. Будильник не звонил, значит, у неё в запасе есть время. На стене трепетали тени тополиных листьев – прямые солнечные лучи били в окно. Шторы Лена сняла вчера, поэтому трепетала вся комната. Она любила это безмолвное приветливое движение по утрам и хотела несколько минут поваляться без дела, но тут же вспомнила, что через час риэлтор Юра приведет рабочего договариваться о цене на ремонт.

Планировала начать с кухни, коридора и ванны. Лена хотела поменять всё вплоть до окон и дверей. В комнаты перенесли вешалку, кастрюли, холодильник, и стало похоже, что они живут на свалке. Но Лену это не пугало, её ничто не пугало после смерти мамы и суда с родственниками из-за наследства. Мама болела и умирала пять лет, и столько же жена старшего брата звонила узнать как дела.

Позже Лена поняла, что эта забота была основана на том, чтобы не пропустить момент и начать отсчитывать полгода. Ни о какой помощи, дежурствах у мамы речь не заходила – ни-ни!  Всегда только жалобы, какие они бедные, сколько у них проблем.

Лена сама им позвонила, когда случилось то, чего они так ждали. Племянница Ирочка сказала, что придет на похороны одна и, спросив про концерт в «Олимпийском», куда Лена могла достать пропуск, сказала: «А чего у тебя такой голос? Настроение плохое?».

Суд длился почти четыре года, и Лена считала, что вышла победительницей, потому что ей удалось продать завещанную ей маленькую квартиру и разделить деньги. Родственники хотели, чтобы квартиру отдали целиком им.  Брата она так и не увидела, а его жена и Ирочка пришли в норковых шубках и золотых цепочках за выручкой.

Читать далее