П О С Л Е Д Н И Й  П Р И Ю Т

(Мучительный фарс)

Предуведомление от автора

Эта драма явилась в августе 1989 года, во сне. Пробуждение стерло почти весь сюжет, помнился только диалог «Художника» с «Инженером» об «изюминке» в произведениях искусства, и сцена эта казалась созвучной тихим и волшебным эпизодам из пьес Вампилова. Но при попытке записать диалог стали разворачиваться и все остальные сцены, тоже приснившиеся, но к моменту пробуждения почти забытые. От первого светлого впечатления не осталось ни следа.  

Написанная пьеса показалась до уродливости диковинной, хотя и вызывала какое-то смутное, тревожное чувство скорых неизбежных изменений. И все же пришлось положить её в ящик письменного стола, где она и была обнаружена чуть ли не тридцать лет спустя. Этот «мучительный фарс» и теперь показался чересчур странным. Но будто бы и чем-то созвучным нынешним временам.

2017 г.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И МЕСТО ДЕЙСТВИЯ

Последний Приют – номер в гостинице на семь мест.

Случайные обитатели Последнего Приюта:

Инженер.

Художник.

Некрасивая.

«Рецидивист».

Красивая.

Ее жених.

Эпизодически в стенах Последнего Приюта появляются «Кавказский князь» и Милиционер.

Действие происходит в провинциальном городе в конце августа 1989 года.

Пьеса закончена 11 августа 1989 г.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Вечер в номере гостиницы. Номер безвкусно оформлен: на семи кроватях – зеленые покрывала, между кроватями – громоздкие  с облупившейся краской тумбочки. Серые крашеные стены. Слева – ниша, в которой наполовину прячутся две кровати. Видно, что обе заняты, причем, одним человеком. На ближней висит его спортивная куртка, на дальней лежит его небольшой чемодан.

Дверь открывается. Входит Художник, длинноволосый, в очках, лет сорока. В руках его небольшой чемоданчик, на плече висит этюдник.

ХУДОЖНИК (ворчит). Полный маразм! В Последний Приют загремел! И этот Гаврюша, дурак, шутит. Симпозиум с ума их всех посводил.

Ставит этюдник и чемоданчик у кровати справа, около окна.

Черт знает, с чего это в такой глуши – симпозиум, тем более, по роботам. Места другого найти не могли!.. И денег, дрянь, не берет, а больше сунешь – черт знает, еще тебя засунут... И знает, поганец, что я каждый год сюда еду, мог бы и...

ИНЖЕНЕР (входит бодрый, с вафельным полотенцем на плече, в спортивных брюках и майке, весь дышит здоровьем и свежестью полного мальчика). О! Подкрепление пришло! А я думал – только мы с приятелем тут заторчим. На симпозиум?

ХУДОЖНИК (сумрачно). На симпозиум дают настоящие номера, а не это общежитие. А вы что, с симпозиума – и здесь?

ИНЖЕНЕР. Да, припоздал маленько...

ХУДОЖНИК. Странно, что вас сюда пихнули, вам должны были забронировать номера. Это у них самая поганая комната, сюда никто не хочет, поэтому она частенько пустует. Только в такие вот дни, когда туристов понаедет, самых неудачников и ждет этот Последний Приют.

ИНЖЕНЕР (весело). Последний приют? Смешно вы назвали.

ХУДОЖНИК. Не я. Эта комната – уже легенда. Тут ведь и убивали. Для многих проезжих и вправду был последний приют.

ИНЖЕНЕР (садится на кровать). Что-то вы такое... неожиданное рассказываете. А вы что, часто сюда ездите?

ХУДОЖНИК. Каждый год на этюды.

ИНЖЕНЕР. А-а! Да вы художник!.. А места здесь и вправду красивые.

ХУДОЖНИК. Меня не места интересуют. Публика тут очень уж колоритная.

Тихо входит Некрасивая. Замирает в дверях.

ХУДОЖНИК (продолжает). Тут много людей из уголовного мира, а на базар выйдешь – люди со всего света, каких только типов не встретите. Тут ведь и азиатов много, и кавказцев, даже греки здесь живут, по берегу несколько рыбацких поселков. Столько за день навидаешься, сколько за неделю путешествия не усмотришь. (Не меняя тона.) Вы сюда, девушка?

НЕКРАСИВАЯ (вздрогнув). Да, меня сюда к вам подселили на эту ночь. Безобразие какое-то! Я говорю, что же вы девушку с мужчинами хотите поселить. А он смеется: «Как-нибудь переночуете. А не хотите – идите на вокзал. Там у нас много воров пасется». С ума можно сойти!

ХУДОЖНИК. Не беспокойтесь. Когда туристы наплывут, тут тоже не очень-то разбираются: мужчины ли, женщины ли. В Последний Приют все равно лучше, чем на вокзал, поверьте. Городок колоритный, но опасный. Никакая милиция не справляется. Вы, кстати, поберегитесь. Здесь южан полно, а они народ горячий, особенно на проезжих женщин падки. Убийства, насилия, – здесь это дело привычное.

НЕКРАСИВАЯ. Вы так говорите, будто здесь давно живете.

ХУДОЖНИК (усмехнувшись). Кто его знает, может быть, и живу. Иногда проснешься утром – и думаешь, уж не на Марсе ли мы все обитаем? Уж больно странно как-то вокруг.

ИНЖЕНЕР. Ого! Да вы философ! С вами не соскучишься.

ХУДОЖНИК. Не знаю, не знаю. Некоторые мои знакомые считают меня скучнейшим человеком. Впрочем, и теория даже есть, что настоящий художник должен себя не в общении выражать, а в творчестве. Это не только Уайльд об этом говорил, многие так думали. Ведь тут своя правда: если я настоящий художник, то я все время вижу в жизни что-то свое, именно во всем вижу свое художество, и о чем говорю – и это тоже выходит все о том же, об этом художестве. Понятное дело, что нормальному человеку это скучно, каждый хочет говорить о своем.

НЕКРАСИВАЯ (заинтересованно, но с вызовом). А вы считаете себя настоящим художником?

ХУДОЖНИК. Да как вам сказать... (Со смехом.) Иногда кажется, что гений, честное слово! А иногда... сидишь вот так в гостинице, только совсем один, пьешь водку и думаешь: все прах. И сам ты прах, и мазня твоя – прах.

НЕКРАСИВАЯ. Хм, самокритично.

ХУДОЖНИК. Да нет, это ведь тоже ненадолго. Все мы в гении хотим, даже кто совсем себя вроде за середнячка почитает, все надеется: а вдруг?

ИНЖЕНЕР. Вдруг призна́ют?

ХУДОЖНИК. Да нет, какой там призна́ют! Он отлично понимает, что лепит дерьмо, надеяться на признание такой мазни – смешно. Нет, он надеется, что вдруг у него внутри что-то прорвет, случится с ним что-то, и он станет рисовать совсем иначе. Иногда – мне так кажется – это и вправду может случиться, редко – но может. Тут надо совершить что-то странное, может быть. даже ужасное. Один мой знакомый, например, жену зарезал…

НЕКРАСИВАЯ (тихо). О, господи!

ХУДОЖНИК. И представляете. Он в ту же ночь ее живую по памяти написал – потрясающий просто портрет. А потом оставил записку: «Похороните вместе» – и сам удавился.

ИНЖЕНЕР (весело, чуть насмешливо). Ну, а вы как? Тоже думаете о чем-нибудь таком?

ХУДОЖНИК. Приходится.

ИНЖЕНЕР. Я надеюсь, вы нас тут не прикокошите ночью ради вашего вдохновения.

ХУДОЖНИК (задумчиво). Кто знает... (Словно опомнившись.) Шучу я. Нет, зачем же. Я вот вам говорил, что люблю сюда ездить не за пейзажами, а за персонажами. Я тут и воров рисовал, и спекулянтов, насильника одного видел после его поимки – интереснейший экземпляр. А убийцы – шестерых нарисовал – очень бывают интересны. Есть в них что-то, не то – нечеловеческое, не то – сверхчеловеческое. Даже если он почти дегенерат – все равно что-то такое...

НЕКРАСИВАЯ. Вы на людей как на букашек каких-то смотрите.

ХУДОЖНИК (смеется). Да, есть что-то. Да ведь так же, как все. Ведь вы, поди, тоже весь мир по себе меряете, вы для себя, так сказать, «мера всех вещей». Вот я, допустим, смотрю на вас как на экспонат рода «хомо сапиенс», какой-нибудь здешний самец – их тут предостаточно – как на возможную краткосрочную любовницу, вот товарищ – как на некоторую неприятность, поскольку раздеваться при вас ему будет неудобно. Вам при нем, правда, может быть, еще неудобнее.

НЕКРАСИВАЯ. Вы почему-то все про такое говорите...

ХУДОЖНИК. А что? Жизнь есть жизнь. В каждом человеке душевная помойка есть, у кого больше, у кого меньше. И, как правило, чем больше жеманства и брезгливости – тем больше, так что вы уж не старайтесь всех осудить. Осуждая явно – наслаждаются этим же тайно. А тайный грех, как известно, страшнее явного.

НЕКРАСИВАЯ. Вот уж не знала, что художники такой малонравственный народ. Я думала, что только артисты...

ХУДОЖНИК. Ну вот, артисты вам уже не нравятся... Больно уж вы, сударыня, строги. У нас любят пообсуждать, как артисты женами меняются. Осуждают – и смакуют в то же время. А что артистов осуждать? Что у вас на уме – то у них на деле. Да только сделав – они от соблазнов лечатся, а те, кто не дает себе – только вглубь это все загоняют. (С усмешечкой.) Думают спастись...

Дверь открывается. Все поворачиваются. Появляется «Рецидивист». Он в тертом, поношенном костюме серо-синего цвета. Жеваные брюки ему коротки, на ногах – штиблеты «собачьи намордники» вековой давности, под ними нет носков. Руки пусты: багажа нет. Он сед и коротко стрижен. Нос острый, лоб высокий и тяжелый. Смотрит под ноги, бормочет что-то. Производит гнетущее впечатление, только Художник относится к его появлению спокойно, с усмешечкой. «Рецидивист» сразу направляется к кровати между Художником и Некрасивой. Поднимает голову, показывает на кровать рукой. Все время, когда говорит или спрашивает – кажется, что он разговаривает сам с собой и воспринимает внешний мир – как свой внутренний.

«РЕЦИДИВИСТ». Здесь занято?

ИЖЕНЕР. Свободно, свободно. (Чтобы не подумали, что это и есть его приятель, озабоченно, несколько наигранно проговаривает.) Куда-то приятель мой задевался, я ему уже койку забил... Сходить, что ли, к портье, спросить?

«РЕЦИДИВИСТ» (бормочет). Сходи, спроси...

ХУДОЖНИК (продолжает, с интересом разглядывая «рецидивиста». Тот все это время, сидя на кровати, смотрит на свои руки, покачивая головой). Вы не читали житийной литературы? (Про себя.) ...Интереснейший экземплярчик. (Некрасивой.) ...Как святые с бесами воюют, беса изгоняют? Думаете, почему бесы именно святым так досаждают? Да просто потому, что запрет рождает преувеличенное воображение о запретном плоде; сладок он, поганец, сладок запретный плод! А мораль ваша, прописная, она ведь о том же. Искус, не вышедший на волю – терзает всю жизнь, порождает множество других искусов и либо старит, – а это уже комплекс неполноценности, – либо – взрывает, и рождает уже действительно порочную натуру, потому что такое давление удержать трудно. Ведь будь у вас любовник – вам и жить легче бы было, и на людей не так строго бы смотрели, больше бы в вас было доброты. Так что – ищите любовника.

«РЕЦИДИВИСТ» (самому себе). Ищи ветра в поле...

НЕКРАСИВАЯ. Стыдно слушать вас, я даже... (не находит слов).

ХУДОЖНИК. Преувеличенное чувство стыда – тоже ненормально. (Не меняя интонации.) Нет, его рисовать надо. Типажок! Хотя бы набросать. (Быстро достает блокнот, карандаш и – глядя на «рецидивиста», начинает набрасывать...)

Шум за дверью. Перебранка мужского тенора и влекущего женского контральто, чуть с сипотцой. «Хватит перед этими чумазыми бедрами махать!» – «Подумаешь, какой ревнивец!» – «Если ты будешь себя так вести, я вместо ресторанов и кабаков посажу тебя на хлеб и воду». – «Зря пугаешь, милый мой! Я и бедрами заработаю сколько мне надо».

Дверь открывается. Входит Красивая и ее Жених. Она – вызывающе красивая брюнетка в черной блузке и черных же стройных – в обтяжку – брюках.  У него – щеки в угрях, сам светловолосый, взъерошенный, в черном костюме, с двумя тяжелыми чемоданами в руках. Увидев обитателей Последнего Приюта – останавливается, ставит чемоданы.

ЖЕНИХ. Здравствуйте...

ХУДОЖНИК (рисуя «Рецидивиста»). Адью!

ИНЖЕНЕР. Ого! Нашего полку привалило. Если учесть, что еще должен появиться мой приятель – он, чудак, всегда появляется позже других, любит сначала город посмотреть – то все койки заняты. Значит, эта богадельня... (Художнику) как вы ее называли?

ХУДОЖНИК. Последний Приют.

ИНЖЕНЕР. ...Этот наш Последний Приют полностью занят.

КРАСИВАЯ (Жениху, нахально и красиво улыбаясь). Хорошенькая у нас будет брачная ночь. Народу почти как на вокзале...

Некрасивая неприязненно смотрит на Красивую, потом отворачивается, лезет в чемодан, достает зубную щетку, полотенце, мыло.

ХУДОЖНИК (Инженеру). А вы бы пошли, узнали у Гаврюшки, у портье, для вас ведь как участника симпозиума должны были специальный номер забронировать.

КРАСИВАЯ. Подумать только! В нашем борделе, оказывается, имеются ученые люди...

ИНЖЕНЕР (со смущенной улыбкой). Я только инженер. (Художнику.) Я ведь деньги уже заплатил, портье моего приятеля – сюда пришлет...

ХУДОЖНИК. Ну, это ерунда. Перепишут и вас, и приятеля.

КРАСИВАЯ. Товарищ ученый...

«РЕЦИДВИСТ» (бормочет). Товарищ Сталин, вы большой ученый...

ИНЖЕНЕР. Я не ученый, я же сказал, я только...

КРАСИВАЯ. Bсе равно. Дорогой товарищ инженер, может быть, вы узнаете насчет номера. Раз вам так нравится этот бордель... (Кивает на Некрасивую.) У вас и девочки тут есть, я понимаю. Если вы так хотите – оставайтесь здесь, а я с моим ненаглядным – я готова вам помочь уговорить этого Гаврюшку – я с удовольствием переночевала бы в отдельном номере. А то, видите ли, у нас запланирована брачная ночь...

ЖЕНИХ (мрачно и приглушенно). Как тебе не стыдно.

КРАСИВАЯ. А что тут стыдного? Всякая замужняя женщина проходит через это, и каждая хочет, чтобы в эту ночь было как можно комфортнее.

Художник в это время берет чистое вафельное полотенце со спинки кровати и, словно задумавшись и чему-то усмехнувшись, выходит за дверь.

КРАСИВАЯ (продолжает). Ты же здесь постесняешься... А отложить брачную ночь – дурная примета, дорогой мой.

ЖЕНИХ. Что́ ты говоришь! Что́ ты говоришь!

КРАСИВАЯ (раздраженно). Да, я хочу нормальной половой жизни!

«РЕЦИДИВИСТ» (усмехнувшись чему-то). Хм... и нормальной, и половой...

КРАСИВАЯ (оглянувшись на «Рецидивиста»). И если ты такой тютя, то тут много желающих найдется. (Победно и с издевкой) Тут, говорят, есть грузинский князь, красавец, всегда во хмелю и на женщин бросается...

НЕКРАСИВАЯ. Ой, слушать больше не могу!

Взяв мыло, щетку и полотенце свое, махровое, – выскакивает за дверь вслед за художником.

КРАСИВАЯ (насмешливо смотрит вслед). Видишь, милый. От долгого воздержания я тоже такая стану. Разве ты хочешь, чтобы твоя жена превратилась в синий чулок?

 ЖЕНИХ (с укором). При людях...

КРАСИВАЯ. Что же делать, милый. Наша первая ночь тоже, похоже, будет при людях. Я надеюсь лишь на то, что у всех свет будет погашен, но и этого мы требовать не можем, ведь у каждого – лампа на столе, кто захочет оставить свет, посмотреть – не отвертишься.

ЖЕНИХ. Перестань об этом! Не могу больше слушать!

«РЕЦИДИВИСТ» (чему-то своему). Когда я ем, я глух и нем...

КРАСИВАЯ. Что ты из себя девочку строишь, как эта дура! Или совсем дураком – вроде этого стриженого – стал?! (Засмеявшись.) Даже идиота к нам подселили!..  (Фыркнув.) Если и будет здесь темнота, то будь уверен, самая жадная слушательница нашего порочного представления будет именно эта. Будет ахать в подушку, возмущаться, злиться – и смаковать втихую.

ЖЕНИХ (потеряв терпенье). Ты прекратишь или нет?

КРАСИВАЯ (с вызовом, но будто и шаловливо). А может, ты уже и о разводе подумываешь? (Ласково дергает его за подбородок.)

Входит Художник. Усмехается. В руках полотенце, почему-то сильно измятое, словно его скручивали в жгут.

ХУДОЖНИК (Инженеру). Гаврюшка говорит, что всех с симпозиума он разместил как полагается...

ИНЖЕНЕР (будто оправдываясь). Недостаточно мест забронировали. Я ведь и предполагал, что так выйдет. Нас с приятелем моим вчера только на симпозиум определили, неожиданно всё вышло... Что-то он запаздывает, а меня уже в сон клонит. Если придет – пусть разбудит. Вы передайте, хорошо?

Художник безразлично кивает головой, кидает полотенце на спинку кровати. Инженер идет за свой угол, к койке, раздевается до трусов, вешает спортивные брюки на спинку кровати и забирается под одеяло.

КРАСИВАЯ. Видишь, один уже лег. Может, пора и нам?..

«РЕЦИДИВИСТ». Не пора ли нам поддать... (Улыбнувшись всем – обвел глазами комнату, будто произнес шутку.)

За дверью визг, топот. В комнату влетает Некрасивая и закрывает дверь на задвижку. Оборачивается зареванная, всклокоченная.

НЕКРАСИВАЯ (в истерике). Помогите! Есть тут мужчины? Помогите!

В дверь бьют. Какой-то голос с кавказским акцентом: «Женщина давай! Давай женщина!» Жених растерянно озирается. Голос: «Женщина, не то всех палить!»

«РЕЦИДИВИСТ» (бормочет). Берите, мне-то что...

ХУДОЖНИК (ворчливо). Начинается. Как приедешь на этюды          – всем женщину подавай, так что тебе ничего не останется.

В дверь бьют кулаком. Те же крики.

ИНЖЕНЕР (из-за угла, закутываясь в одеяло и зевая). Что делают, черти чумазые...

КРАСИВАЯ (лукаво, в сторону двери). Здесь две женщины, какую хочешь?

ГОЛОС. Любую давай. Две давай!

КРАСИВАЯ. А у тебя кровать на ночь есть?

ГОЛОС. Всё есть! Всё есть!

КРАСИВАЯ. А если я к тебе выйду, ты на мне потом женишься?

ГОЛОС. Женюсь. Завтра женюсь.

Жених побледнел, напряженно улыбается.

КРАСИВАЯ. О, тогда войдите. (Отодвигает задвижку, приоткрывает дверь.) Вы, надеюсь, один?

Входит подпитый кавказского вида молодой человек с тонкими усиками, с шальными глазами. Увидев Красивую – вздрогнул и остолбенел.

КРАСИВАЯ. Ну что, красавец мой? Так значит, женишься?

«КАВКАЗСКИЙ КНЯЗЬ» (опомнившись). Женюсь! Пойдем ко мне. (Тянет ее за руку.)

КРАСИВАЯ. Погоди, погоди. Не обо всем еще договорились.

«КАВКАЗСКИЙ КНЯЗЬ». Что надо? Все могу! Деньги надо? – Говори, деньги дам. Много тысяч дам, пойдем. Вина дам, барана дам...

КРАСИВАЯ. (смеется). Вы очень нетерпеливы. Но и очень привлекательны. Я согласна, но... Но есть два условия, без которых я не могу решиться...

«КАВКАЗСКИЙ КНЯЗЬ». Женюсь! Сейчас женюсь!

КРАСИВАЯ. А вы возьмете... (усмехнулась) порченую?

«КАВКАЗСКИЙ КНЯЗЬ». (ошеломлен). Ка-ак?

КРАСИВАЯ. Это первое условие. А второе: сделать нашу брачную ночь – в открытую.

«КАВКАЗСКИЙ КНЯЗЬ». (обескуражен). Как в открытую. Почему в открытую?

КРАСИВАЯ. Для всех в открытую, здесь, на полу. Пусть все смотрят.

«КАВКАЗСКИЙ КНЯЗЬ». (на миг застывает... Потом кричит) Сумасшедшая! (Убегает, ударившись о косяк двери.)

Красивая хохочет. Некрасивая смотрит с испугом и омерзением. Доносится голос «Князя» из коридора: «Сумасшедшая!» Художник рисует, усмехаясь и позевывая. «Рецидивист» разглядывает свои ногти. Жених с яростью оглядывает всю компанию.

ЖЕНИХ. Кто его навел сюда? (Красивой.) Этот? (Показывает на спящего Инженера. Тот даже не вздрогнул, действительно спит.)

КРАСИВАЯ. А черт его знает. Может и из этих кто. (Нахально, с вызовом смотрит на «Рецидивиста», Некрасивую и Художника.)

ЖЕНИХ. Сейчас разберемся. (Подходит к «Рецидивисту».) Ну, дед. Говори лучше правду, твоя работа?

«РЕЦИДИВИСТ». (хмуро). Очень нужно.

ЖЕНИХ. А зачем говорил: «берите»? (Хватает «Рецидивиста» за ворот.) А ну, встань! (Рывком подымает «Рецидивиста» с постели. Тот мрачно смотрит мимо лица Жениха.) Ну, скот, ты навел? Хватит идиота изображать, сознавайся...

«РЕЦИДИВИСТ». (смотрит себе на ноги). Отпусти, дурак...

ЖЕНИХ. Не-ет!  Ты же ответишь! (С силой толкает «Рецидивиста» на кровать.)

ХУДОЖНИК. Прекрати юродствовать, прыщавый.

ЖЕНИХ. Что? Что ты, падла, сказал? (Перепрыгивает через кровать «Рецидивиста» и встает около Художника.)

Стук в дверь, и тут же она открывается. В двери милиционер. Делает под козырек.

МИЛИЦИОНЕР (Красивой). Так, девушка, это к вам сейчас приставал Князь?

КРАСИВАЯ. Какой еще «князь»?

МШЩИОНЕР. Ну, кавказец такой, горячий человек. Его у нас прозвали «Кавказский князь». Девушкам проходу не дает, сладу нет. Мы задержали его, вы скажите только, он или не он. Больше ничего не требуется.

ЖЕНИХ (подходит к милиционеру). Зачем это вам нужно! Она моя невеста, я ее не отпускаю. Мало ли что у вас. Хульганье кругом! Даже в гостинице покоя нет!

МИЛИЦИОНЕР (с извиняющейся улыбкой). Извините. Раз вы жених, то можете проводить свою невесту.

ЖЕНИХ (вызывающе). Никуда мы не пойдем.

МИЛИЦИОНЕР. Вы сами поймите, если вы откажитесь, мне отпустить его придется, а он ведь опять приставать начнет.

ЖЕНИХ (мрачно ходит по комнате). Черт!.. Ладно, только быстрее...

МИЛИЦИОНЕР (делает под козырек). Благодарю.

Уходят втроем.

ХУДОЖНИК (зевая). Уф! Как приедешь сюда, всегда такого насмотришься! Ладно. Раз нас никто сегодня не зарежет, значит, можно спать.

Снимает часы и кладет их на тумбочку. Снимает рубашку, вешает ее на спинку. Дотрагивается до ремня.

ХУДОЖНИК (с усмешкой). И не разденешься... (Ложится в штанах и закрывается одеялом.)

«РЕЦИДИВИСТ». Инженер-то – разделся, и хоть бы хны. Дрыхнет. Даже этот шум его не разбудил. Правда, там, в закутке, ему, наверное, почти как в отдельном номере.

НЕКРАСИВАЯ. Ишь, заговорили.

ХУДОЖНИК (лежа к ним спиной). Ладно, граждане... Свет бы погасить.

НЕКРАСИВАЯ. Я погашу.

Встает, идет к двери, гасит свет.

«РЕЦИДИВИСТ» (включает настольную лампу на тумбочке). Я еще почитаю...

С постели, где лежит Художник, уже доносится свист и посапывание.

Эк его разморило!

НЕКРАСИВАЯ. Ничего удивительного. Уже двенадцать часов. Давно спать пора, а вы тут лампу включили. Даже не разденешься.

«РЕЦИДИВИСТ». А ты погоди раздеваться. Думаешь, я просто так дурака изображал? (Начинает говорить приглушенным голосом, придвинувшись к Некрасивой.) Вы думаете, грузин этот и вправду «Князь»? Я ведь сам рецидивист, опыт имею со стажем. Не бойтесь, я с этим завязал. В мои годы трудновато красть. Но с уголовничками посидел, знаю, что к чему. Настоящие князья уголовного мира не так себя ведут. Знаете, какие сволочи? Такой в камере – царь и бог. А кто не под его дуду пляшет – того быстро сломают или – карачун ему.

Некрасивая слушает с испугом.

Их ведь даже малое начальство боится, и надзиратели, и прочие. (Приглушенно.) У нас даже одного следователя, лейтенантика, придушили. За неуважение Князя. Начальник приказывать может, только начиная с майора. Капитаны – и те опасаются. И вот что я вам, девушка, скажу. Вон тот вот, видите? (Показывает на спящего за углом Инженера.) Он-то и есть Князь.

Некрасивая вздрагивает.

А хотите знать, зачем он здесь? Я вам скажу. Здесь, в уголовном мире, заваруха.  Я ведь сам бывший уголовник, поверьте мне. Я все понимаю и вижу, что простые люди никогда не увидят. И Князь наш (опять кивает на Инженера) задолжал другому Князю, из местной банды. Какое-то дело он ему завалил, и теперь должен представить тому виновных. А знаете, что это такое? Это значит... (Еще понижая голос.) Я открываю вам очень опасные сведения, но иначе не могу, от этого жизнь зависит. И не только ваша. Если князья пошли на мировую – тот, по чьей вине дело сорвалось, должен отдать двух человек «виновных», то есть прикончить и представить другому Князю два трупа.

Некрасивая в ужасе.

Но кому охота жертвовать своими людьми! Там ведь – своя профессиональная подготовка. Я ведь знаете, как украсть могу – и не заметите. Реакция только стала не та, поэтому завязал. И терять двух мастеров своего дела – зачем же? Тем более, что никто, кроме князя, состава всей мафии не знает. Бывает даже, что два уголовника морду друг другу мутузят в кровь, до полусмерти – а потом окажется, что они из одной шайки-лейки.

НЕКРАСИВАЯ. Вы пугаете меня! Я ничего не понимаю!

«РЕЦИДИВИСТ». Да вы поймите, я вам как опытный человек говорю. Эти князья, сволочи, не своих душат, а двух случайно подвернувшихся людей. И трупы – представляют, а потом ловко убирают: то в дорогу забетонируют, то в котлован, который засыпают... И ведь, сволочи, знают: никто своих людей так просто не отдаст, чужие трупики подсунут, простых граждан.

Некрасивая в ужасе закрывает голову одеялом.

А принимают. Они ведь споров между собой боятся больше, чем милиции. С милицией ведь соглашение можно совершить, взятками откупиться. Да и свои люди у них там понатыканы. А здесь – чужой князь, богат не менее, чем ты, ему деньги уже не нужны, он дело делает из принципа: для риску, а то и просто по привычке. Как отказаться от этого? Да и попробовал бы Князь уйти от дел – его же свои пришьют: слишком много знает. Вы меня понимаете?

НЕКРАСИВАЯ (выглядывает из-под одеяла). Понимаю. Только зачем вы мне весь этот ужас рассказываете?!

«РЕЦИДИВИСТ». Зачем? Да вы подумайте, вон тот, что спит там за углом. Кого он в жертву отдаст? Своих? – Нет. Убьет коренного жителя – хватятся. Ему надо проезжих бить, по гостиницам смотреть, их никто не знает. Родственников в городе нет. – Те-то, у кого есть, те в гостиницах не живут. – И всё сойдет чисто! А теперь смотрите: жених с невестой – больше сюда не придут, я вам гарантирую. В других номерах – люди с симпозиума, их не тронут, они под контролем организаторов, в случае чего – хай поднимется, а здесь лучше обойтись без скандалов. Самое выгодное – наша комната, сюда все неудачники собираются. Кому хорошего номера не досталось – того никто не хватится, значит – заботится о нем некому. А кто здесь? Одна койка – пустая. И это редкость, обычно здесь койки четыре пустует, а с остальных дерут за весь номер. Вторая койка – князь. Видать, дело важное, раз он сам приехал жертвы себе выбирать. Жених с невестой? – Они не придут больше, поверьте мне. А даже если такое чудо и произойдет (ухмыльнулся) – трудно представить, что их отпустят, но все же... – они в милиции побывали, значит лучше тоже не трогать, их милиция помнит. Остаются трое. Вон тот интеллигентик, что во сне чмокает, и мы с вами. Кого выберут?

НЕКРАСИВАЯ. Не знаю. Я не хочу, не хочу...

«РЕЦИДИВИСТ». Тише! Князя разбудите – тогда сразу хана. Выберут вас, поскольку женщину очень легко убрать, да ведь в их бандах и на самом деле баб полно. Кто знает, может быть, его, князя этого, я зря выключил из списка, может быть князь-то – вы!

НЕКРАСИВАЯ (взвизгнув). Что вы на меня бред какой-то наговариваете!

«РЕЦИДИВИСТ». Тише! Вижу, что не вы. А второго... Выбрали бы интеллигента, с ними тоже просто. Интеллигентиков – кусугляпиков, дохликов этих, они не любят. Но он ведь художник. А кто его знает – вдруг известный? Лучше не связываться, чем тише – тем спокойней... Да тут ведь и я, бывший уголовник. А бывших они больше интеллигентов не любят. Так что нас с вами выберут, будьте уверены.

НЕКРАСИВАЯ. Нет! Этого не может быть, вы нарочно!

«РЕЦИДИВИСТ». Тише, черт! У нас с вами одно спасение. Отсюда не убежишь. Там наблюдатели на улице стоят, бежать – это к ним в лапы угодить. Надо этого борова придушить. Тс-с-с... Князя надо убрать, тогда другой князь только усмехнется: надо же! Свои же прикончили! Такая жертва для него еще лучше, двух хануриков стоит. А банды – сольются в одну, значит – могущество, значит – больше дичи, больше помощников. Я сейчас сам всё сделаю. Но не вздумайте после этого бежать. Уходить надо рано утром, часов в шесть. Будто рано проснулись – и хотите уйти, ясно? В город захотели.

Некрасивая испуганно смотрит, потом нервно кивает.

«РЕЦИДИВИСТ». А теперь ложитесь, будто заснули. Я  сам все сделаю. Давайте и свет потушим, чтобы никаких подозрений...

Гасит настольную лампу. Последний Приют погружается в кромешный мрак. Слышны тихие шаги «Рецидивиста». Он заходит за угол, к кровати Инженера. С минуту длится молчание. Вдруг раздается скрип пружинной сетки, словно человек повернулся на другой бок. Снова слышны тихие и медленные шаги «Рецидивиста». Он появляется из-за угла. Подходит к Некрасивой.

«РЕЦИДИВИСТ». Готово!

НЕКРАСИВАЯ. Мамочки!

«РЕЦИДИВИСТ». Теперь слушайте. До утра из номера – никуда. У вас есть часы? Звонок есть?..

(То, что отвечает Некрасивая – не слышно.)

Заведите на без пятнадцати шесть. Проснетесь – меня разбудите, у меня часов нет. Сразу собирайте вещи – и ровно в шесть – наружу, спасайтесь.

НЕКРАСИВАЯ (всхлипнув, шепотом). Мамочки!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Утро в Последнем Приюте. Свет падает из окна. В номере спят четверо: у окна – Художник, далее – «Рецидивист», Некрасивая, из-за угла видны закрытые одеялом ноги Инженера.

Трещит будильник на ручных часах. Некрасивая встает. Лениво потягивается. Вдруг что-то вспомнив, замирает. Смотрит с тревогой на спящего «Рецидивиста». Вскакивает (спала в брюках), быстро надевает подследники и туфли, нагибается к «Рецидивисту» и начинает его трясти.

«РЕЦИДИВИСТ». А?! (Поднимает голову.) Уходите, уходите. Я встаю. Вместе нам уходить нельзя, подозрительно. Я через полчаса выйду.

Некрасивая достает из-под кровати чемодан, открывает его.

НЕКРАСИВАЯ (себе). Так, это. Еще что? (Закрывает чемодан, идет с ним к двери.) Ах, зубную щетку забыла.

Подбегает к тумбочке, ставит на пол чемодан. Достает зубную щетку. Стук в дверь. Она цепенеет от страха на корточках у тумбочки. Дверь приоткрывается, заглядывает милиционер. Увидев ее, улыбается, прикладывает руку к козырьку.

МИЛИЦИОНЕР (тихим голосом, чтобы никого не разбудить). Как хорошо, что вы проснулись. Вы-то нам и нужны.

НЕКРАСИВАЯ (испуганно). Я?!

МИЛИЦИОНЕР (заходит, берет оба чемодана Жениха). Маленькая неприятность. Мы просим вас быть понятой. Из вашего номера вчера поймали двух жуликов – мужчину и женщину. Сейчас они уже арестованы. Вам будут предъявлены вещи, найденные в этих чемоданах, в личной одежде задержанных – и будет составлена опись. Ваша задача – проверить список изъятых вещей и заверить своей подписью. Одного понятого – ночного дежурного – мы нашли. А раз вы проснулись, то уж сделайте одолжение, помогите нам, а (кивает на зубную щетку в её руке) умоетесь потом.

НЕКРАСИВАЯ (встает, пожимает плечами, кладет щетку на тумбочку). Пойдемте...

Уходят. «Рецидивист» резко садится на кровати.

«РЕЦИДИВИСТ». Так, девку сцапали! Сейчас заведут в туалет и задушат. Ловко этот ханыга в мента переоделся. Мафия не дремлет...

Вскакивает с кровати одетый и сует ноги в штиблеты. Смотрит на рядом спящего интеллигента. Тот открывает глаза, зевает. Смотрит на «Рецидивиста».

ХУДОЖНИК. Доброе утро.

«РЕЦИДИВИСТ». Прощай, дружок. Пусть они лучше тебя... (Быстро уходит.)

ХУДОЖНИК. Что меня?

Приподымается, трясет головой, ищет очки на тумбочке, надевает. Лениво потягивается. Вдруг задумывается.

«Пусть они лучше тебя...» Странный мужик. Кто «они»? Почему «пусть», почему «лучше»? Какие-то мифические «они» лучше меня. Чем лучше?.. Он и вечером мне не понравился, сначала казалось – полный идиот с уголовными наклонностями. Потом стал говорить, говорить, когда все заснули...

Встает. За ночь штаны заметно измялись. Надевает рубаху.

Черт, в этих дурных номерах не выспишься. И на кой черт сюда поехал? Чуяло сердце... Но всегда тихо было: захолустье, благодать. И вдруг – симпозиум, черт знает что! Этак они недели две тут на симпозиуме просидят, а мне что – в казарме этой все время ночевать? Съездил на этюды, мать твою!.. (Задумавшись – сидит.) Ладно, займемся тогда текучкой. Надо иллюстрации кончить.

На мотив известной арии Верди напевает свою словесную вариацию: «Сердце красавицы... Больно кусается...» Достает лист из чемодана с почти законченным рисунком. Садится за стол у окна, рисунок держит перед собой. Достает карандаш, начинает что-то подправлять.

Некрасивая возвращается за чемоданом.

НЕКРАСИВАЯ. А, вы уже проснулись? Всё проспали! Ну и компания у нас с вами подобралась! Вы помните этих жениха с невестой, такие расфуфыренные?

ХУДОЖНИК. Помню, помню, конечно.

Художник снова смотрит на свой лист, чуть прищурившись. Потом открывает этюдник, положив тот на кровать, достает кисти, краски, палитру. Быстро разводит краски, смешивает, находит нужный цвет и начинает подмалевку.

НЕКРАСИВАЯ. Оказалось – воры. Представляете: она – знакомства с женщинами заводила в магазинах. Продавала тряпки разные, ворованные, будто купила – и ей не подошло. А сейчас ведь ничего нет – все хватают! Брала адреса: может, еще что надо – могу достать. Приносила, когда ворованное такое появлялось – и осматривала квартиру. А потом дружок-то ее – чистил. На них даже розыск объявили, не по фотографиям – по фотомонтажу. Мне милиционер показывал – ничуть не похоже! Вот и ищи! Только этот кавказец – он, оказывается, никакой не хулиган, а сам милиционер, у меня прощения просил за то, что так напугал... (Смеется.) Он-то их и опознал, он сам не здешний, в Ростове служит. Он их там видел раз.

ХУДОЖНИК. Я так и думал, что они комедию тут ломают насчет жениха с невестой. Уж больно она разбитная.

НЕКРАСИВАЯ. Да? Вам тоже они показались?.. Эти красотки – они все такие. Морда смазливая есть – они думают, что неотразимы. Привыкают  к мужикам – и меняют их каждый день. Так и до вора доходят, а тот-то их – в оборот. Небось до этого «жениха» своего проституткой была.

ХУДОЖНИК (усмехаясь). Что-то вы ее очень уж невзлюбили.

НЕКРАСИВАЯ. Невзлюбила? А что ж мне уголовницу-то любить?

ХУДОЖНИК. Так ведь не знали вчера, что уголовница...

НЕКРАСИВАЯ. Да, я вчера много чего не знала. Ой, а Рецидивист-то этот... Уже сбежал! (В панике хватает свой чемодан.)

 ХУДОЖНИК. Какой рецидивист? Что вы заторопились, это тот-то, чокнутый?

НЕКРАСИВАЯ. Чокнутый? Он вас и меня от гибели спас, «чокнутый»...

ХУДСЮИК. От гибели? От какой такой гибели»?

НЕКРАСИВАЯ. От князя...

В углу раздается скрип панцирной сетки. Некрасивая оборачивается. Из-за угла выглядывает голова Инженера, лицо его излучает свежесть и здоровье, он приветливо улыбается.

ИНЖЕНЕР (с детским удивлением). Во, как вас уже мало стало... Доброе утро!

Некрасивая с ужасом смотрит на ожившего, бросает чемодан и выскакивает из номера.

ИНЖЕНЕР (с детским восхищением провожает ее взглядом). Во дает!.. Теперь нас ещё меньше.

ХУДОЖНИК (рисует). Тоже чокнутая какая-то. А вечером была вроде вполне ничего. Это псих этот с ней поговорил – и заразил, наверное. Говорят, шизофрения – заразна, вирус какой-то передается.

ИНЖЕНЕР. А вы что-то там всё пишите? И охота вам, утро какое чудесное!

ХУДОЖНИК. Малюю. Надо одну работу сделать.

Инженер быстро одевается за углом в свой спортивный костюм, выходит, делая руками зарядку, шумно вдыхая и выдыхая воздух. Подходит к Художнику, смотрит на рисунок.

ИНЖЕНЕР. Ну! Сразу заметен талант!

ХУДОЖНИК. Рисовальщика-то? Может быть, может быть... Но дуэнде нету, не хватает.

ИНЖЕНЕР. Чего не хватает?

ХУДОЖНИК. Дуэнде, изюминки. У Гарсиа Лорки, поэта, статья есть: «Дуэнде». Это по-испански примерно то же, что у нас «изюминка», но ещё с таким оттенком... «чертовщинка», что ли. Он там здорово пишет, как одна необразованная испанка, старуха, которую заставили слушать классическую музыку – сама-то она только народную музыку до сих пор слышала – вяло внимала всем этим классикам, вплоть до Генделя. А услышала Баха – вдруг просветлела: «у него есть дуэнде!» Вы-то Баха как? Любите?

ИНЖЕНЕР. Баха – да, а других я плохо знаю. Как-то некогда слушать. Вы знаете, вот здесь угол картины синим закрасьте – будет у вас ваше «дуэнде».

ХУДОЖНИК. Синим? Почему синим? Тут разве что-нибудь зелёное может быть, листья какие-нибудь...

ИНЖЕНЕР. Не знаю, мне кажется, синим надо.

ХУДСЖНЖ. Кусочек неба разве?.. А ну-ка... Так, что ли? Правда, правда... (Останавливается. С восхищением смотрит на Инженера.) Вы – гений!

ИНЖЕНЕР (смеясь). Ну что вы...

Тихо возвращается Некрасивая. За разговором ни Художник, ни Инженер не заметили её появления.

НЕКРАСИВАЯ. Вы не ушли? Слава богу! Простите, что я так от вас сбежала. Этот Рецидивист-то – и правда, представьте, псих! Выхожу, а там уже смирительную рубашку на него надели, он вырывается, кричит, что мафия его поймала, что санитары – переодетые бандиты, и что в больнице его задушат...

ХУДОЖНИК. Ну. Говорил, что чокнутый... Хорошо сам никого ночью не придушил.

НЕКРАСИВАЯ. Как не придушил?! (Испуганно смотрит, проговорившись.)

ИНЖЕНЕР (игриво). А что, кого-то все-таки придушил?

НЕКРАСИВАЯ (все еще испуганно). Он ведь вас душил.

ИНЖЕНЕР. Меня?... (Изумленно смеется.) За что же?

НЕКРАСИВАЯ. Он говорил, что вы князь одной из мафий. И что вы должны другому князю за какую-то вещь... Я ничего не поняла, но он так говорил. Должны вы двух человек в жертву отдать, совсем посторонних. Меня, как женщину, и его, рецидивиста, чтобы с ним расквитаться. И он решил вас задушить. А потом сказал мне: до утра не уходите, а утром – бегом.

ИНЖЕНЕР (шутливо). Вот как! Меня душить собираются, а вы молчите.

НЕКРАСИВАЯ. Я так напугана была...

ИНЖЕНЕР (смеясь). И что же вы утром-то задержались?

HEKPACИBAЯ (смеясь в ответ). Меня милиция опередила.

ИНЖЕНЕР (с изумлением и восторгом). Какая еще милиция?! У нас тут и милиция побывала? А я-то всё проспал!

НЕКРАСИВАЯ. Да, я понятой была. У этих, жениха с невестой...

ИНЖЕНЕР (сначала в восхищении молчит, потом, сглотнув слюну). Кого тут только не было! Все слои общества в одной комнате: и псих, он же рецидивист, и милиция, и художник, и – не знаю кто вы, да пусть просто милая девушка, и жених с невестой...

НЕКРАСИВАЯ. Да они вовсе не жених с невестой, а воры. Квартиры грабили. Этот псих, как их взяли показания против грузина давать, а тот переодетым милиционером оказался, рецидивист этот сказал: больше они не вернутся.

ИНЖЕНЕР. Чудеса! (Весело качает головой.) Раз в жизни можно такое посмотреть, а я всё-всё проспал!

Смеются с Некрасивой.

ХУДОЖНИК. Так, готово, пойду кисти мыть.

          Берет разбавитель, палитру, кисти и выходит.

ИНЖЕНЕР. А вы заметили, псих-то этот – по-своему проницателен оказался. Ведь этих-то двух – сразу опознал!

НЕКРАСИВАЯ. Он говорил, что они не вернутся.

ИНЖЕНЕР. Ну, опознал! Опознал!

НЕКРАСИВАЯ (кокетничая). Да, но с вами-то он... (Смеется).

ИНЖЕНЕР. Со мной? (Смеется тоже.) Со мной – да. Ну, какой я князь? (Достает из кармана черные перчатки, спокойно надевает.) Какой я князь, разве князья такие бывают? (Подходит к ней).

НЕКРАСИВАЯ (с удивлением смотрит на его перчатки.) А какие бывают? Вы разве знаете? (Смотрит на его руки как загипнотизированная.)

ИНЖЕНЕР. Я-то? Да как вам сказать... (Резко хватает ее за горло. Говорит с усилием, цедит сквозь зубы.) Зна-ю!

Она не успевает и пикнуть. Он отпускает – она падает.

ИНЖЕНЕР. Так. С этой дурой готово. Эх, до чего погано! И Хан пропал. Куда он, гаденыш, делся? Или нарочно меня подставил?.. Псих этот, «рецидивист» чертов... А ведь повернись иначе – сцапать могли. Князь – не князь, а всё ж проницателен, гад. И xaнуриков этих взяли. Папа потребует: почему не убрал? Как их теперь достанешь! Не дам двух трупов – Папа не пожалеет. Теперь мужика надо. Куда художник-то этот задевался?.. Убрать её, дуру, надо. За угол, к себе, что ли? (Продолжая говорить, берет её за ноги и волочит.) Погано! До Папы дойдет потом, что я не тех... Время выиграть. Хотя бы пару дней, а пока Папа не расчухает – я и Папу. Только уж очень мокро, черт. Тех двоих уберешь – мусора сковеркают: свои убрали – им же на пользу. И не полезут. А здесь, черт! Погано...

Открывается дверь и входит Художник. Инженер от неожиданности застыл над трупом Некрасивой.

ХУДОЖНИК (перекладывая кисти, тряпку, флакон с разбавителем и палитру в левую руку). Зарядку делаете?

Инженер в перчатках встает, простодушно улыбаясь.

ИНЖЕНЕР (подходит, готовя руки). Да вот... Задушил я ее.

ХУДОЖНИК (равнодушно глядя на тело). И правильно.

Инженер резко подскакивает и хватает Художника за горло. Тот вдруг выбрасывает из кармана куртки руку с финкой и молниеносно бьет Инженера наискось в живот. Тот валится, хватаясь за бок.

ИНЖЕНЕР (крючится на полу). Укокошил, сволочь...

ХУДОЖНИК. На Хана горбишься? Хана твоему хану. Я его вчера в сортире полотенцем удавил...

ИНЖЕНЕР (сокрушенно, с присвистом). Укокошил!..

ХУДОЖНИК. А ты мне малевать свое не мешай. Талантливый какой нашелся!

Спокойно собирает этюдник, вешает его на плечо. Берет рисунок в одну руку, подхватывает чемодан в другую и уходит. В дверях ворчит: «Даже порисовать не дали, сволочи!» Закрывает дверь, из-за нее доносится его тихая ругань: «Полный маразм!»

Под инженером расползается лужа крови. Он пытается подняться. Падает. Замирает рядом с убитой.

Мертвая сцена.

Занавес.

1989