Скорее всего, ум начал развиваться тогда, когда одна из обезьян оступилась и сломала себе ногу. Это заставило её какое-то время быть без движения или двигаться очень мало и очень медленно. Обезьяне ничего не оставалось, как думать и наблюдать, и, наблюдая, делать выводы. Экклезиаст был прямым потомком этой обезьяны. Ему передался тот холодный ужас, который испытала она тогда. Ужас от бессмысленного проживания. Вылечившись, обезьяна больше не хотела жить, как все, бестолково. Она открыла для себя солнце, землю, море. Игру теней, мир насекомых, состояния воды. Когда ковыляла, она часто останавливалась отдохнуть. И одна такая остановка стала встречей со смертью.

Обезьяна увидела разложившийся труп другой обезьяны и подумала, что так будет и с ней. И после этого сказала себе: игра теней, мир насекомых, состояния воды – это всё, конечно, интересно, но какой в этом смысл, что с этим делать, и нужно ли что-то делать, если всё равно потом лежать добычей червей? Ведь эта обезьяна, лежавшая там, была сильной, много ела, бегала, кричала. И где теперь этот крик, где теперь эта сила? Тени не отвечают, насекомые молчат. А другие обезьяны продолжают делать то же, что делала та, разложившаяся. И что же решила выздоровевшая обезьяна? Она решила ничего не делать.

Ей стало так же плевать на тени, как им было плевать на труп. Ей стало так же плевать на насекомых и воду, на всех своих собратьев, которым суждено было только одно – стать кормом для червей, чего бы они ни делали, как бы много и хорошо ни ели, ни пили, куда бы ни бежали. Обезьяна села под деревом и стала ждать. И двигалась только при острой необходимости...

Читать рассказ полностью