В кабинете Ивана Петровича царил полумрак. Старикам в семьдесят с лишним лет комфортнее без жгучих солнечных лучей, растворяющих предметы в молоке. Шоркающие маятником старинные часы наполняли комнату вечным «тик-так». В углу сгрудились миски кота Барсика. Их Иван Петрович принес из кухни, когда стал редко выходить из уютного кабинета. В силу возраста, старик мог позволить себе скудный ассортимент продуктов, хранившийся в серванте, рядом с диваном. Кухня годилась для приходящей уборщицы, раз в неделю занимавшейся бытовыми делами. Старый кот Барсик солидарно с хозяином не спешил оказаться за пределами сумрачного мирка.

Большую часть времени Барсик проводил на подоконнике, разбавляя солнцем излишний полумрак, в котором ему не хватало тепла. Любил кот прятаться в тени большой пальмы, растущей в горшке. Спрыгивал на пол в случаях голода и справить нужду. Редко Барсик уходил в обход по квартире, чувствуя ответственность за старика.

Барсик ранним утром покинул насиженное место под пальмой, нагло одернув темные шторы, и, ласково шаркнув боком о штаны старика, запрыгнул тому на колени. Уже забытая живая тяжесть кота оказалась неожиданным сюрпризом. Теплые чувства обуяли Ивана Петровича, отложившего чтение трудов молодых ученых в области ботаники. Стоило старику провести жесткой, уже не такой послушной ладонью, по спине старого кота, как тот замурчал и, устроившись удобнее на коленях, закрыл глаза, явно намереваясь заснуть.

Грустная догадка кольнула в сердце Ивана Петровича. Впервые за много лет ему захотелось позвонить другу. Из тех, кто остался в живых - напарнику по лаборатории Петру Тимофеевичу.

Гудки перевалили за три, когда, вроде бы, нужно бросить трубку. Но Иван Петрович знал, в их возрасте можно наплевать на этикеты и дождаться, когда сил хватит доковылять до телефона.

Сомнение услышать соратника и его голос в трубке появились одновременно. Короткие "Привет", удивление друга, которому старый профессор не звонил лет пятнадцать, а собираться кафедрой перестали даже бывшие выпивохи-студенты. Справляться о делах Петра Иван не стал, он жаждал немедленно рассказать тому о догадках, обо всем, что ещё бурлило в его старом вязком сознании и всколыхнулось вместе с мурчанием Барсика, давно не проявлявшего нежность...

- Я, знаете, Петр Тимофеевич, звоню Вам рассказать что. О коте своём, Барсике. Да-да, это тот большой кот, которого вы в последний свой визит ко мне испугались. Давно это было - мечтательно протянул Иван Петрович, закрывая журнал "Наука" и аккуратно, чтобы не тревожить Барсика, уселся удобнее, насколько можно это сделать в офисном кресле - а ведь он и тогда был немолодым. Сейчас это махина с длинными усами, большими желтыми глазами и рваным ухом. Вы знаете, я только сейчас понял, что даже не знаю, кто смог ему ухо порвать. Он ведь домашний у меня. Выходил на улицу два раза и все через форточку. Молодой был – верил в сказки про девять жизней, лез на самые края окон, летал с шестого этажа. Вы помните, как я сорвался прямо с середины эксперимента и мне влепили выговор? Тогда позвонили соседи и сказали, чтобы я шел искать Барсика, они  видели, как тот планировал вниз, в кусты перед домом. Барсику сейчас уже за тридцать. Представьте, кот всё также сидит у меня на коленях. Я помню, как котенком притащил его домой. В те времена, если у вас осталась память - Иван Петрович хихикнул, представляя, как выглядит его шутка в их седом возрасте - мы проводили опыты с пестицидами. И вот я Барсика принес, закрыл на кухне и убежал на работу в институт. Закрыл потому, что в моем кабинете был целый пакет этого злючего порошка. Как сейчас помню - хранили там, потому что проиграли спор в лаборатории и все шкафы заняли эти пройдохи Хромовы с экспериментами над генетикой крыс.

В комнате раздался тихий смешок, изо всех сил, на которые был способен Иван Петрович. В унисон, из трубки доносился смех его коллеги, скучавшего по временам лучших научных изысканий. Барсик повел ушами, наверное, удивляясь, где в хозяине спрятались силы на смех и веселье...

Читать далее...