АПОСТОЛ ПАВЕЛ

Не зная брода, не зная чинов и правил,

Небрит, сильно пьян и очень плохо одет,

По Москве проходил неспешно апостол Павел.

Он зашел в метро, прыжком миновав турникет,

Подмигнул менту, что собой охранял эскалатор

От подобных апостолов (он их видел по сто на дню).

И апостол уснул, переехав кольца экватор,

Ему снился эдем с девицами полу-ню.

Ему снилась трава из братского Афганистана,

Двое верных друзей, из колонок играет Бах.

Апостол очнулся в районе Теплого Стана.

Грязный, пьяный, практически на бобах…

«Я один. Боже мой, я такой одинокий», –

Говорил он, смотря на иконы реклам.

Ему хочется встать. Но ужасно немеют ноги.

И толпятся зеваки: фото, видео, инстаграм…

Ни одной руки. И чего уж взывать про душу?

Между ними и небом – коломенская верста.

Хорошо, что в метро. Хорошо не смотрел, не слушал

Тот, кого за это сняли с креста.

Ну а дальше – перрон, вестибюль, иномарки,

Полуночный портвейн, утром с неба воды ведро.

Апостол проснулся в каком-то тенистом парке.

Апостол поднялся. Апостол пошел к метро.

АННУШКА

Трамвай нашей жизни: металлический звук колес,

Вечная давка, не помнишь, куда стремиться…

Как каждая Золушка имеет право на принца,

Так каждой Аннушке нужен свой Берлиоз.

С трамвая на бал. С бала успеть на последний

(Привычка с «лихих» не ездить в ночных такси).

Золушке нужно утром на смену в кофейню,

Аннушка в плеере ставит «AC/DC».

По стране едет принц – не низок и не высок.

Идет Берлиоз по Садовой, попав в прицел.

Золушка ищет пропавший вчера сапог,

Аннушка разливает масло на том конце.

ОРКЕСТР

Если бы они были в Испании, то спокойно бы спали в сиесту.

Но они были здесь. И разговор был совсем не о том.

Они расставались под звуки уличного оркестра.

Летним вечером в парке (с фонтаном, рекой и ручьем).

И она горько плакала, а потом говорила больно,

Будто слезы – точильный камень, а слова – это финский нож.

А потом снова плакала и тромбон ей вторил триолью.

А потом вдруг жалела: "Без меня ведь совсем пропадешь..."

Он все больше молчал, как иные молчат на расстреле.

Иногда он курил, иногда он смотрел на часы.

И молчанью его невпопад флейта вторила трелью.

Карамельное небо и закат цвета дикой лисы

Провожали в последний поход их угасшие чувства,

Уводили зевак, мол, и нечего тут смотреть...

Только музыка рядом, эх, волшебная сила искусства.

Оркестр гремит басами. Трубач выдувает медь.

МОЛЧИ!

Молчи!

Молчи, как Герда молчит перед Каем,

Молчи, как змей, что затаился на ветке.

Мы перебором пересекаем

Сплошные струны дорожной разметки.

Молчи! 

Пусть воцарится силентиум

(Если по классику).

Мы уже слишком близки.

Мы почти совершеннолетние,

Не подавай ни голоса, ни руки.

Молчи о том, о чем соседям привычно ругаться.

И, если тебе так удобнее,

Молчи на финском и португальском,

Только молчи как можно подробнее.

Дробью стреляет солнце в дремотную Азию,

Дробные числа прорвались в календари.

Молчи! Молчи, будто ты в экстазе.

И даже если это не так – то лучше не говори.

Не говори ничего, проходя по берегу Яузы,

Одетой в гранит, мосты, модерн и ампир.

Молчи во славу затянувшейся паузы.

Молчи! И слушай, как движется мир.

ПАМЯТИ БОРИСА РЫЖЕГО

"...Я всех любил. Без дураков."
(Из предсмертной записки Б. Рыжего)

Ты всех любил, я знаю, без дураков…

И оттого вдвойне обидно… Так рано…

Наверное, кто-то сверху прислал тебе телеграмму –

Ты прочитал, все понял – и был таков.

Здесь более-менее, пока, все в порядке.

Поэзия в моде, теперь читают везде.

Самых отчаянных всё же держат в узде,

Но и те – лишь на прореженной грядке

Выглядят фруктами, а не овощами.

Только всё как-то неискренне, по разнарядке:

С этим играют в прятки,

Того споили, другого купили,

Третьего застращали.

В итоге все ровные – как в свежей кирпичной кладке.

А те, кто их слушают, свыкаются с ролью цемента.

И все такие гладкие, без сколов и бугорков.

А ты никогда не нуждался в аплодисментах,

Ты всех любил, я знаю, без дураков…

РУССКИЙ ШАНСОН

Под музыку Джо Сатриани и Стива Вая,
Под грохот акустики и отблеск горящих гитар,
Из города в пригород сбегали трамваи.
И каждый показывал прошлое – магический шар.

Под ритмы «Битлз» и тексты Гребенщикова,
Смотря на Тверскую с парадным видом Кремля,
Вся алкогольная братия дружно искала повод
И выпила первую, повода не найдя.

Я вижу своими глазами смерть рок-н-ролла…
С Imagine больше никто не звучит в унисон.
Душа еще хочет любви, а тело – виски и колы,
И жизнь превращается медленно в русский шансон.

Ольга Старушко Mocква

Дата : Чт июня 11, 2015, 22:50:40 У меня с прочитанным неожиданно личная перекличка. Флейта. Дорожная разметка. "Не подавай ни голоса, ни руки..." Только в моём случае как-то сбежали не трамваи, а рельсы. В панике. И это немного иная история. У каждого должна быть своя. Эта - есть.

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.