НИИ ядерной физики им Ф. Кранца и Ю. Бебера. Внеплановое собрание научных сотрудников ОЛВЭНА проходит на припорошенном побелкой линолеуме. Единственно пригодная аудитория на ремонте и её распахнутые двери подпирает стремянка, а внутреннее пространство пестрит красочной какофонией строительных материалов и пятнами газет, покрывающих кафедру.
 
В рекреации собралось уже человек пять.
Занавески на заклеенных окнах сдерживают разбушевавшееся весеннее солнце и настаивают на полумраке и духоте. Люди вальяжно прохаживаются, оставляют следы на белой пороше и заполняют мрачное помещение шарканьем и кашлем.
 
Никифор Никифорович, кандидат наук, старший научный сотрудник отдела лептонов высоких энергий и нейтринной астрофизики, вдохновитель текущей лабораторной темы «Доказательство массы покоя нейтрино», сидит в дерматиновом кресле и вспоминает даосский трактат Сунь Цзы «Искусство Войны». За толстыми стёклами очков серые глаза, необыкновенно большие и нервные, застыли в задумчивости.  
 
Нескладный, робкий мужчина пятидесяти лет никогда не вступал с людьми в открытую конфронтацию. Будучи для этого слишком мягким, он был к тому же убеждён в абсолютной неправильности и ненужности противостояния и искренне не понимал, какое может иметь значение номинальное превосходство человека над человеком при известной изменчивости обстоятельств. Никифор Никифорович был учёным и, уступая всё и всегда – место, очередь, инициативу, – компенсировал этот недостаток усидчивостью и упорством в науке.
 
«Но настал момент истины», - рассеянно подумал Никифор Никифорович, с удивлением обнаруживая, что, как не крути, а через некоторое время он должен будет отстаивать свою позицию.  «Это даже не позиция... Это…», - он не смог сформулировать необходимость борьбы и снова вернулся к даосскому трактату.
 
- Академик Мнемников будет?
- А апостол Павел?..
- Ну что вы, в самом деле…
 
Люди шептались. Сунь Цзы в голове Никифора Никифоровича мельтешил обложкой и не выдавал ни одной ободряющей фразы. Волнение нарастало. На соседнее кресло подсел друг детства и коллега по лаборатории старший научный сотрудник Иероним.
 
 – Не дрейфь, Кефир. Мы все за тебя. Вот увидишь, я буду как иерихонская труба.
 
Речь идёт о переизбрании заместителя заведующего лабораторией.
Под непосредственным контролем занимающего эту должность доктора наук Цветкова проходил совместный с американскими учёными эксперимент. С научной точки зрения он представлял ценность только для стороны, обогащающей тезаурус, кругозор и интерьер постсоветского командировочного. Соблазны превращали наших лабораторных крыс в тигров. Цветков разбрасывал куски мяса. Лаборатория погрязла в интригах.
 
- А где будет Олег Андреич?
- А как вы думаете.… На стремянке, естественно.
- Ох, милейший, дошутитесь вы…

Читать далее...