Заказать третий номер








Просмотров: 0
14 марта 2018 года

Солнечные часы       

Часы,  отвесом
преломляя свет,
тень заставляют
двигаться по кругу.

Ветра на них

оставили свой  след,

рассыпав ноты

бесконечной фуги.

Часы спешат,

пугающе тихи –

безмолвие всегда

таит тревогу –

успеют ли

найти мои стихи

свой главный смысл,

свою дорогу к Богу.

 

***

Я слушал березняк  поющий
и сад, лежащий в полумгле,
закатный, внемлющий,  зовущий
к любви и грусти на земле.
Кукушка за рекой кричала.
На миг смолкала. И опять
покой бескрайний привечала,
не уставая куковать.

Вставал туман, и тишина
как кошка кралась по осоке,
и  кособокая луна
мерцала на сосне высокой,
и просыпался в камышах,
потягивался ранний ветер,
и отворённая душа
была счастливейшей на свете.

 

***

По тонкой позолоте винограда
струится долгожданная прохлада.
Спит мраморный паук на ветке рядом,
развесив серебристые наряды
из невесомых, чуть приметных нитей
в  преддверии несбывшихся событий.

Мы пьём вино на маленьком балконе

под звуки танго в старом патефоне,

танцуем, а потом у парапета

глядим на море нашего рассвета,

и кажется -  всё в жизни достижимо,

ведь мы с тобою молоды, любимы.

 

***

Жёлтый поезд исходной станции
открывает тревог движение,
сокращая надежд дистанцию,
пробуждая в толпе брожение.

Здесь,  во власти минутной стрелки,
с расставанием скорым  рядом
все былые обиды мелки
и как птицы, пугливы взгляды.


В каждом вздохе перрона стылого -
с тайным смыслом слова простые:
ни казнить нельзя, ни помиловать -
не проставлены запятые.

 

Вивальди

Венецианское небо в оранжевых красках заката.
Музыка лета в любом дуновенье, дыханье.
Девочки-сироты. Взгляда наивность святая...
Белых рубашек как бабочек лёгких порханье.

Над францисканским приютом - бескрайнее небо.
Музыку света мгновенья поспешно листают.
Молится Богу на скрипке в святом della Piete
рыжий священник - без устали что-то играет.

В стрельчатых окнах, в мозаичных переплетеньях
Множатся звуки, взмывают под росписи рая,
А по углам, иезуитски согбённые тени,
Тянутся в ниши, по плитам бесшумно ступая.
 

Рыжее солнце Вивальди на чёрной сутане
Мечется, словно в силки угодившая птица.
Время жестоко, но музыка жизни святая
И через камень тяжёлый в грядущее наше сочится.

 

***

Монмартр гроздью крыш.
Свежеет акварель.
Скрипит ворчливо стул.
Струится полумгла -
ещё есть время
насладиться чаем...

 

***

В ажурную клетку для гроз
из тихих кварталов Дени
стекают, сливаясь, огни -
манит их к себе  Берлиоз.
Движенье смычка – сердце с горки,
сомнениям наперерез,
где пара глотков до небес
и  каждый  - пьяняще-прогорклый.

 

***

Переезд, перестук, перегон.
На дождливом стекле пятна красок.
Промелькнул в полумраке вагон,
как осеннее эхо неясен.
А в уютном авто - Джо Дассен,
возвращающий лето Парижа,
где желанным был рук твоих плен,
где мы были ранимей и ближе.

Уплывает маячный глазок
перелётной неведомой птицы.
Дождь, струящийся наискосок,
размывает случайные лица.

  

***

Лес притих в ожидании стужи,
стал пронзителен, резче, светлей.
Паутина над просекой кружит,
потеряв притяженье ветвей.

Нет озябшей душе утешенья,
в череде серых дней маята.
Уплывают, как дни, отраженья
по студёной воде -  в никуда.

Первый снег за околицей тает.
След полозьев неровен, глубок.
Дым над мокрою крышей взлетает,
расплетая холщовый клубок.

 

***

Трамвайчик переполнен - он везёт

чужие судьбы в разном направлении.

Вот со скамьи кондукторша встаёт,

протискиваясь среди плотных тел,  даёт

кому-то сдачу,

тускнеют в сумке медяки как мёд,

по стенкам сот стекают вглубь,

сливаются с движеньем...

Старушка, крадучись, ах, Божия душа,

протиснулась на мокрую ступеньку,

перекрестилась - как на образа,

вновь опустила под ноги глаза,

взяла из тряпочки копеек жменьку,

одна упала


наземь - как слеза и обесценилась,

прижатая к простенку...                                                 


Вот женщина в лоснящемся пальто,

и на коленях,  и у ног авоськи,

как в зеркале,  в окне её манто

с проплешинами от дождя и носки,

с вкраплениями ниток двух цветов,

соединяющих узлами странно то,

что не связалось в её жизни броской...

Девчушка,  в такт качая головой

какой-то музыке,  в наушниках звучащей,

рисует на стекле.


По мостовой несётся «скорая»,

её протяжный вой,

исторгнутый отчаянно судьбой, – напоминание

о вечном в настоящем...


Вновь остановка...

 

***

Снег идёт, идёт, идёт...

Ночь.  И  лишь такси мятежны,

где метелица поёт -

на дорогах зыбких, снежных,

где прохожего не встретишь ...

Спит завьюженный квартал,

в собственном мерцает свете,

где фонарь неярок, мал.

Ночь всё гуще, снег всё реже,

глубже тишина, темно.

В ночь глядит с надеждой нежной

моё тёплое окно.

                                                                                                                                                              

 


 
No template variable for tags was declared.

Вход

 
 
  Забыли пароль?
Регистрация на сайте