*   *   * 

Живи – как будто нет, так – будто нет

той тесноты, что давит контур внешний

и тормозит движение планет

вокруг прибитой к ясеню скворечни.

Представь, что иллюзорен этот гнёт

в его скупой и беспросветной сфере,

а явен голубь, севший на окно –

то белый, а то сизый символ веры.

Живи, живи так – словно наяву

аукнулись Пелевина романы,

и номер, набранный в потёмках наобум,

соединил с домывшей раму мамой,

чтобы смотреть сквозь чистое стекло

на то, как облетают в осень клёны

среди бурлящих всуе пустяков,

оставив двор потрёпанным знамёнам.

Живи, живи так – словно нет всего

того, что не проклюнет чудо-птица,

которой примеряют вновь седло,

хотя и так крылат разносчик пиццы.

Живи – как будто нет, так – будто нет

в телеэкране головы бульдожьей,

облаивающей безбрежный свет,

что вновь пророс из лампочки в прихожей.

Живи, живи – не то, чтобы забыв,

а отменив условности простенка,

где прах, как сор, выносят из избы,

но лишь затем, чтобы внести генсека.

А там уж видно будет – что кого

и кто во что – хватило б кислорода

перегореть внутри в парное молоко,

не дав подлить в него по стокам воду.

*   *   *

Она дышала розами неврозов

в тугие стёкла душной пустоты,

а за окном паслись волы и козы,

обгладывая низкие кусты.

Ушли стихи, бокалы опустели,

погас любви необратимый шарм,

и только тень в расправленной постели

ворочалась, простынкою шурша.

Но где провинции до зрелых декадансов,

где пасторали до богемных анфилад,

вся эта глушь за магарыч отдастся

тому, кто первым встанет на оклад.

Стекает ночь по жерлу водостока,

и в тишине кап-кап – почти тик-так,

но стоит лишь подумать о высоком –

мысль кажется ведущей на чердак…

Читать далее...