СЕРГЕЙ СОБАКИН. ГРИГОРИЙ-"БОГОСЛОВ" СНЕЖАНА ГАЛИМОВА. ТОНКИЙ ШЕЛК ВРЕМЕНИ ИРИНА ДМИТРИЕВСКАЯ. БАБУШКИ И ВНУКИ Комментариев: 2 МИХАИЛ ОЛЕНИН. ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ АНФИСА ТРЕТЬЯКОВА. "О РУСЬ, КОМУ ЖЕ ХОРОШО..." Комментариев: 3 АЛЕКСЕЙ ВЕСЕЛОВ. "ВЫРОСЛО ВЕСНОЙ..." МАРИЯ ЛЕОНТЬЕВА. "И ВСЁ-ТАКИ УСПЕЛИ НА МЕТРО..." ВАЛЕНТИН НЕРВИН. "КОМНАТА СМЕХА..." ДМИТРИЙ БЛИЗНЮК. "В ШКУРЕ ЛЬВА..." НИНА ИЩЕНКО. «Русский Лавкрафт»: Ледяной поход по зимнему Донбассу АЛЕКСАНДР БАЛТИН. ПОЭТИКА ДРЕВНЕЙ ЗЕМЛИ: ПРОГУЛКИ ПО КАЛУГЕ "Необычный путеводитель": Ирина Соляная о книге Александра Евсюкова СЕРГЕЙ УТКИН. "СТИХИ В ОТПЕЧАТКАХ ПРОЗЫ" «Знаки на светлой воде». О поэтической подборке Натальи Баевой в журнале «Москва» СЕРГЕЙ ПАДАЛКИН. ВЕСЁЛАЯ АЗБУКА ЕВГЕНИЙ ГОЛУБЕВ. «ЧТО ЗА ПОВЕДЕНИЕ У ЭТОГО ВИДЕНИЯ?» МАРИНА БЕРЕЖНЕВА. "САМОЛЁТИК ВОВКА" НАТА ИГНАТОВА. СТИХИ И ЗАГАДКИ ДЛЯ ДЕТЕЙ НАТАЛИЯ ВОЛКОВА. "НА ДВЕ МИНУТКИ..." Комментариев: 1 "Летать по небу – лёгкий труд…" (Из сокровищницы поэзии Азербайджана) ПАБЛО САБОРИО. "БАМБУК" (Перевод с английского Сергея Гринева) ЯНА ДЖИН. ANNO DOMINI — ГИБЛЫЕ ДНИ. Перевод Нодара Джин АЛЕНА ПОДОБЕД. «Вольно-невольные» переводы стихотворений Спайка Миллигана Комментариев: 3 ЕЛЕНА САМКОВА. СВЯТАЯ НОЧЬ. Вольные переводы с немецкого Комментариев: 2 |
Просмотров: 1545
07 ноября 2011 года
Деревенский житель Москвы – это не тот, кто приехал в Москву из деревни, а тот, кто воспринимает свой родной город как милую лужу, потому что родился и вырос в ней. На спор с пацанами лазил по развалинам царицынского дворца, совершал набеги на огороды в пределах МКАД и наперегонки ездил на велосипеде от Тёплого Стана до Красной площади и обратно. Москва для такого жителя – обжитой уголок, и он в любом районе, хоть у Кремля, знает совдеповский гастрономчик и охотно разложит пивасик с колбаской в тихом незаметном дворике при полной Луне. Жители Москвы из глубинки, приехавшие столичные метросексуалы и курочки даже мусор ненакрашенными не выносят. И парни тоже! Эти пялят на себя сомнительного вида кальсоны с ширинкой на уровне колен, майки и топики…
Машинка для приезжего – это клочок родины, движимая недвижимость… Как помотается он по съёмным квартирам, как наслушается жёнины-тёщины попрёки о своей беспородности-безродности, так и полюбит своё, родное, банком спонсированное имущество… В нём и живёт, и пробок не замечает… В машине отдыхает от работы и семьи. Ну, не будем о приезжих, наш герой – это настоящий Москвич, чьи предки покоятся на Ваганьковском и Калитниковском кладбищах и подхораниваются туда каждые 15 лет согласно нормам Санпина, отчего надгробные памятники уже стали похожи на братские могилы, а фотографии дядюшек и тётушек размещены на них в три ряда. Живёт он тоже в коммунальной квартире у Садового кольца с двадцатью соседями в 8-ми комнатах. Бабушка Сима, которой уже 80 лет, не даёт согласия на продажу своей комнаты, и остальные жители коммуны 15 лет оживлённо ждут её смерти, чтобы продать квартиру оптом новому олигарху и переехать в отдельные квартиры, скажем, в Южное Бутово. Вообще–то Илья Верзилин человек как человек, немножко начитан, чуть-чуть образован, имеет за плечами по два курса разношёрстных московских вузов, при этом один филологический, что сразу переместило его сознание в круг творческой богемы. Он пописывает в стол рассказы и зарисовки, справедливо считая себя новым Кафкой. Настоящий москвич дорожит личной свободой, поэтому работает не торопясь и строго по желанию. Есть москвичи, что устраиваются на работу на два-три месяца, чтобы только поднакопить денег на поездку в Турцию, есть те, что работают строго с сентября по май и по графику 2/2, никакого там пятидневного офиса и выжималок с дурным начальником и планами в 200 процентов ежемесячно. Пусть попку рвут мечтатели из тьмутаракани, снимают комнатку за 12 тысяч, экономят на всём, чтобы на новогодние праздники слетать в Урюпинск и в марте на 2 недели в Хургаду. Подругой матери Ильи была соседка тётя Галя. Она изредка пускала их к себе попить чайку, да поговорить о жизни. Бесконечной темой её разговоров была четырёхкомнатная квартира в центре, которую она сдавала за страшные тысячи, а сама жила в другой своей квартире, рядом. Тётя Галя справедливо полагала, что настоящий москвич - это не тот, кто имеет могилы на московских кладбищах, а тот, кто персонально обеспечен просторным жильём, не обременённым домочадцами. У неё не было живых родственников, единственный её сын скололся ещё в девяностых, а двоюродного племянника она не пускала на порог. Она любила лежать в больницах, где располагала к себе персонал описаниями своей недвижимости и обещаниями переписать жильё на самых заботливых врачей и медсестёр. Такое комфортное счастье маменьке Ильи не светило. Коммуналка и отсутствие лишней площади для сдачи внаём вынуждали москвича Верзилина заняться поисками работы. До 27 лет он прятался от армии, и теперь его престарелая мама справедливо полагала, что он начнёт отдавать сыновний долг. Вокруг Илюши всё было так хорошо и сытно, а ужастики давали острее почувствовать своё счастье. Лежишь в тепле, с маминым пирожком, а на экране кого-нибудь с аппетитом доедает акула-осьминог. На раскачивание Илюши и уговоры поискать работу ушло три года. Но когда мама перестала давать деньги на интернет, а без ужастиков он своей жизни не мыслил, работа тут же нашлась. Один его однокурсник даже со злостью написал на него эпиграмму: На будущее, чтобы не получать метлой по спине и малопонятные ругательства на языке Хайяма, Верзилин решил строго прокладывать маршруты движения между наиболее комфортными туалетами. Сказка о клике и клоаке Прошло два года, баба Сима померла на Пасху, и коммуналка начала разъезжаться по окраинам. Иван с мамой купили двухкомнатную квартиру в Царицыно, и Илюша наконец-то смог выйти замуж. Юридически–то, конечно, за него вышла замуж бойкая девочка с Алтая. Молодые поселились в самой большой комнате, Илья сразу кинул работу и занялся написанием своего бесконечного романа для современной публики, а девушка, как и полагается приезжей, стала пахать на двух работах за право обладания московской регистрацией. Тихая такая семейная идиллия: вечерами они сидят на балконе и пьют коктейль – кока-колу с коньяком, и смотрят на детскую площадку, на которой в лучах тусклого месяца резвятся бездомные кошки, да пьяные выводят трёхэтажные трели. Хороша ты, московская деревня!
|
Ингвар Коротков. "А вы пишите, пишите..." (о Книжном салоне "Русской литературы" в Париже) СЕРГЕЙ ФЕДЯКИН. "ОТ МУДРОСТИ – К ЮНОСТИ" (ИГОРЬ ЧИННОВ) «Глиняная книга» Олжаса Сулейменова в Луганске Павел Банников. Преодоление отчуждения (о "казахской русской поэзии") Прощание с писателем Олесем Бузиной. Билет в бессмертие... Комментариев: 4 НИКОЛАЙ ИОДЛОВСКИЙ. "СЕБЯ Я ЧУВСТВОВАЛ ПОЭТОМ..." МИХАИЛ КОВСАН. "ЧТО В ИМЕНИ..." ЕВГЕНИЙ ИМИШ. "БАЛЕТ. МЕЧЕТЬ. ВЕРА ИВАНОВНА" СЕРГЕЙ ФОМИН. "АПОЛОГИЯ ДЕРЖИМОРДЫ..." НИКОЛАЙ ИОДЛОВСКИЙ. "ПОСЛАНИЯ" Владимир Спектор. "День с Михаилом Жванецким в Луганске" "Тутовое дерево, король Лир и кот Фил..." Памяти Армена Джигарханяна. Наталья Баева. "Прощай, Эхнатон!" Объявлен лонг-лист международной литературной премии «Антоновка. 40+» Николай Антропов. Театрализованный концерт «Гранд-Каньон» "МЕЖДУ ЖИВОПИСЬЮ И МУЗЫКОЙ". "Кристаллы" Чюрлёниса ФАТУМ "ЗОЛОТОГО СЕЧЕНИЯ". К 140-летию музыковеда Леонида Сабанеева "Я УМРУ В КРЕЩЕНСКИЕ МОРОЗЫ..." К 50-летию со дня смерти Николая Рубцова «ФИЛОСОФСКИЕ ТЕТРАДИ» И ЗАГАДКИ ЧЕРНОВИКА (Ленинские «нотабены») "ИЗ НАРИСОВАННОГО ОСТРОВА...." (К 170-летию Роберта Луиса Стивенсона) «Атака - молчаливое дело». К 95-летию Леонида Аринштейна Александр Евсюков: "Прием заявок первого сезона премии "Антоновка 40+" завершен" Гран-При фестиваля "Чеховская осень-2017" присужден донецкой поэтессе Анне Ревякиной Валентин Курбатов о Валентине Распутине: "Люди бежали к нему, как к собственному сердцу" Комментариев: 1 Эскиз на мамином пианино. Беседа с художником Еленой Юшиной Комментариев: 2 "ТАК ЖИЛИ ПОЭТЫ..." ВАЛЕРИЙ АВДЕЕВ ТАТЬЯНА ПАРСАНОВА. "КОГДА ЗАКОНЧИЛОСЬ ДЕТСТВО" ОКСАНА СИЛАЕВА. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ИСТОРИЯ Сергей Уткин. "Повернувшийся к памяти" (многословие о шарьинском поэте Викторе Смирнове) |
Москва