Кристобаль Хозевич Хунта

Для чего нужны детские книги с тяжелым сюжетом и не очень хорошим концом? И, тем более, какой смысл невинным крошкам сталкиваться с подобным, читая «взрослую» литературу? Зачем десятилеткам оплакивать Боромира, тринадцатилетним – сокрушаться о смерти Ивашова, а шестнадцатилетним (если их родителям особенно повезло) – хоронить поочередно Ромео, Джульетту, Офелию, Дездемону, Миледи, Констанцию, Патрицию Хольман, а для комплекта еще и маленькую хозяйку большого дома в братской могиле с Эммой Бовари? Что за ужасы мы предлагаем нашим детям? Разве мало кошмаров им чуть позже предложит жизнь?

Я начала думать на эту тему пару лет назад, когда читала со своей восьмилетней дочкой невиннейшую книжку «Муфта, Полботинка и Моховая Борода». Вот уж где никаких трагедий. Мне самой очень нравились обаятельные накситралли, и я была убеждена, что лучшего чтения для восьмилетки не найти. И сюжет интересный, и событий не занимать. Четвертая часть этой книги построена особенно драматично – Моховую Бороду похищает коварная дама, норовя превратить мудрого накситралля в домашнего питомца в слюнявчике и на шлейке. Муфта и Полботинка тщетно ищут пропавшего друга, сам он почти теряет надежду восстановить с ними связь… Леденящие душу детали заставили меня поднять глаза от книги и проверить, как поживает мой бедный клиент, на которого я все это изливаю.

Клиент внимал со спокойным, несколько расслабленным интересом.

- Муся, – спросила я, придавая голосу сочувственную мягкость. – Ты не боишься, что друзья так и не найдут Моховую Бороду?

- Найдут, – уверенно ответила дочь. – Не боюсь.

- Ты днем заглядывала в конец? – сообразила я.

- Нет, – пожала плечами Муся. – Просто это ведь детская книга. Все детские книги заканчиваются хорошо. 

Это был переломный момент. Очень скоро вместо «Муфты и Полботинки» мы уже с наслаждением читали «Шоколад», а потом перешли к «Властелину колец» и два дня подряд оплакивали погибшего Боромира. Муся так рыдала из-за его смерти, что, если бы у Боромира оставалась хоть капля совести, он бы ожил.

Кстати, помимо Боромира, больше всего во «Властелине колец» ей было жалко сонмы погибших орков. Их, правда, оживлять она не предлагала: видимо, подозревала, что это создаст куда более серьезные проблемы, нежели решит.

Взросление человека – это процесс, основанный на непрерывной фрустрации. Развитие неминуемо включает моменты отчаяния, падения, расстройства – только тогда возникает потребность в росте. Хорошо известен анекдот про мальчика, который до шести лет не говорил. А в шесть лет вдруг сказал за столом «мясо недосолено, передайте, пожалуйста, соль». На изумление родителей – что же ты раньше молчал? – ответил «раньше досаливали». Чтобы заговорить, ребенку нужна неудовлетворенная потребность. В мире неразговаривающего ребенка никак не попросишь соль. Нужно перешагнуть барьер, совершить невозможное с точки зрения существующих рамок, изменить устоявшийся мир: заговорить. Только тогда будет удовлетворена потребность, а человек пройдет на следующий этап.

В 1956 году вышла книга Альфреда Бестера «Тигр! Тигр!», в которой автор ввел понятие «джантирования» – телепортации, перемещения в пространстве усилием воли. Герои Бестера джантировали на различные расстояния, и на момент событий, происходящих в книге, делать это уже умели практически все. Но первый в мире Бестера случай джантирования произошел исключительно благодаря попаданию Чарльза Джанте (по имени которого и было впоследствии названо явление) в заведомо безвыходную ситуацию, грозившую ему неминуемой смертью. Оказавшись перед выбором – умереть или извлечь себя из закрытого пространства силой мысли, Джанте преодолел общеизвестный барьер невозможного и поднялся «уровнем выше», став первым в мире джантирующим человеком. Дальнейшее – изучение явления, описание его параметров и обучение желающих, которыми, разумеется, оказались абсолютно все – стало уже делом техники.

«Джантировать, – пишет Бестер, -  способен всякий. Надо только отчетливо представить себе место, куда собираешься себя телепортировать, и сконцентрировать латентную энергию мозга в единый импульс. Кроме всего, нужно иметь веру. Сомнение блокирует способность телепортации.

Свойственные человеку недостатки неизбежно ограничивали джантацию. Некоторые могли блестяще представлять себе место назначения, но не обладали энергией, чтобы попасть туда. Другие в избытке имели энергию, но не видели, если можно так выразиться, куда джантировать. И последнее ограничение накладывало расстояние, ибо никто никогда не джантировал более чем на тысячу миль».

К сожалению, телепортация, или джант, все еще остается за рамками даже теоретических возможностей человека. Но описанием его возникновения Бестер с гениальной точностью воспроизвел схему, с которой на том или ином этапе приходится сталкиваться каждому из нас. Все мы временами оказываемся в кризисе – ситуации, воспринимаемой психикой как «смертельно опасную». И возникает вопрос, что же делать дальше. 

Кризис создает невыносимость, требующую разрешения – или ведущую к «смерти», то есть погружению в депрессию, страдания и мрак. Внутри существующих рамок подобное погружение неотвратимо, но потом начинается рывок, основанный на все тех же трех вещах – энергии, знании «ландшафта» (то есть представлении о том, как в принципе выглядит возможный результат) и расстоянии – количестве перемен, необходимых для перехода на качественно новый уровень. Он не должен быть слишком далек от старого, но непременно включает в себя то, что раньше было невозможным.

С расстоянием более-менее понятно – для каждого возраста есть преодолимые «смертельные» кризисы, а есть те, которые пока не по зубам. С энергией тоже нет проблем: ее количества растут из личностного базиса, формируемого в детстве. А вот тема ландшафта неочевидна. В книге Бестера для того, чтобы джантировать успешно, необходимо было точно знать координаты – то есть подробно и в деталях держать в голове то место, куда пытаешься попасть; для преодоления кризиса, необходимо в принципе представлять, как выглядит переход. Условно говоря, теряя молочные зубы, стоит знать о тех, у кого уже выросли коренные. Это не ускорит роста собственных зубов и не отменит боли в деснах. Но поможет не спрыгнуть с крыши в отчаянии от перспективы остаться беззубым навсегда.

И вот здесь, в роли тех, кто уже вырастил разного уровня годности «коренные зубы», выступают Фродо, Яго, Овод, Дик Форрест и господин Бовари. Книжный, выдуманный опыт, конечно, во много раз слабее (и безопаснее) собственного. Но зато гораздо, гораздо шире. Рисование карт занимает годы, зато есть шанс не загнуться, когда обнаружишь, что истории коварства и любви касаются не только тех, кто умер в прошлом веке.

Кризис вводит в жизнь необратимость. Моховая Борода, вернувшись к друзьям, повзрослел и стал еще более мудрым, но качественно в его мире ничего не произошло. Можно похитить накситралля, а потом вернуть – и все вернется на круги своя. Этот опыт хорош для маленького ребенка, не способного пока пережить какой бы то ни было кризис – ему пока, наоборот, жизненно необходимо знать, что все в мире обратимо и несмертельно.

Но с возрастом делается ясно, что далеко не любое похищение из сераля ведет в итоге к прежнему Моховому Бороде. Жизнь вторгается в физику и психику героя, перемешивает семью, отменяет планы, перекраивает все – и для того, чтобы сохранять хотя бы минимальную адекватность, требуется непрерывно выходить за очередные рамки. Снова и снова выясняя, что и они малы для следующего кризиса, и снова требуется джант.

Энергия, карта, расстояние. Собираемся с духом, покрываемся холодным потом, отмеряем шаг – и делаем то, что совсем недавно выглядело невозможным. Но один раз это уже смог Монте-Кристо. И десять раз – Геркулес. Чемпионом мира по промышленному джантированию можно счесть Энея – у этого вообще не было в жизни решаемых задач. Но он их все-таки решал, и решил, и основал вечный город Рим. Это правда: мы видели карту Италии.

А значит, все это смогу и я. Рим, правда, уже основали, но следующим этапом моего джантирования может оказаться, например, Луна. В книге Бестера все, кто пытался туда попасть, пропадали бесследно. То есть это очередная нерешаемая задача. Возможно, я стану тем, кто поймет, как ее решить.  

Виктория Райхер, "Новости Литературы"