Вы, быть может, знаете это место. Перед железной дорогой. Жаркое поле, знойные травы и желтые бабочки  дрожат над пыльными цветами, а в пруду, в том самом, что за холмом, купаются дети, глиняный  берег влажно скользит под ногами.

        В детстве я сильно боялся воды. Даже с кругом. Дырочка такая   маленькая. Мгновение – и  все, на чем ты держишься, воздушная упругость клеенки, обмякнет; без опоры – ты летишь в холод бездонной реки, в острую мглу скрытых течений.

        И  тебя больше нет. Только шкурка круга – на поверхности, этаким мазутным плевком – плавает.

       Я боялся, но этого никто не знал. Еще я плакал, если старшая сестра опаздывала в школу, когда забирала меня домой после уроков. Все расходятся, забирают шапки, надевают куртки. Хлопает дверь. И мир тогда обрисовывается в своей страшной пустоте. Там, за окном, чужие мамы несут тяжелые портфели. Дети, играя, бегут перед ними. Домой, домой…

      А что если сестра никогда не придет за мной? Что тогда? И все кругом теперь – как вода, куда бы я ни делал шаг – я проваливаюсь, мне не за что схватиться. Потому что предметы текут. Растекается дом, в котором мы живем. Фотография родителей, которых давно уже нет, их последний взгляд; старый бабушкин  диван, будильник на окне, город со всеми своими трамваями и подземными переходами. Где-то в их глубине исчезла сестра.

     И потом она вдруг появляется, торопливая, разрумянившаяся, вбегает – грохает дверь. Бежит мимо охранника, мимо нянечки, что вешает половую старую тряпку на крюк в стене.

     –  Таня! – кричу я.

     И мир вновь обретает всю твердость и тяжесть основания. У каждого предмета свое, определенное, место. Вот школа. А вот нянечка, она в синем халате и в тапочках, а наш дом – через две автобусные остановки. Бродячая рыжая собака сидит, быть может, у крыльца…

     Все это было так давно, что казалось сном. А сон – самая настоящая большая река. В нем забываешь себя, как в речном тепле и покое, в солнечном разливе тишины. Тебя – нет, только витки волн, только камни, плоские и цветные, на дне. Дневной мир всплывает фрагментами: белая рука, гул трассы, густая прядь темных волос, дети… купаются. В знойном воздухе колеблется пыль.

    Вот так я шел, и было уже поздно, близился полдень. Солнце стояло над ближней рощей, сеть лучей упала, золотясь, на дорогу, и все вокруг стало неподвижным, словно застывшим. Небо, и дорога, и роща – обрели один цвет, цвет спелых колосьев; и было в этом что-то жуткое и нереальное. Даже в том, как я шел. Мне кажется,  я на месте шагал! Десять минут, двадцать…

    Все то же поле, метелки соцветий у обочины.

    Все то же золотое, знойное, полуденное, марево.

    Быть может, я заснул, конечно, все очень просто.

    Я ведь не спал прошлую ночь –  у Ларисы на террасе. Приемник работал, мы кричали, что-то пели, гости несли корзины с водкой и грибами, разные корзины. Одна корзина с котом. Кот мягкий, Шпунтик. Оцарапал, подлец. Мне двадцать лет, Ларисе – далеко за сорок. Но  это с ее слов. Лучшая моя подруга. А как звучит в ее руках гитара, если взбредет в голову спеть что-нибудь! А пели мы, не смейтесь, «Звезду по имени солнце» и «Бездельника». Просто Лариса, кроме Цоя, ничего другого не знает. Фанатка в любом деле. Дачу сама отстроила, кота завела, пригласила друзей-грибников и друзей-пьяниц. И меня… Я что-то среднее. Пока не определился, и то и другое нравится. И больше всего – такие ночи, когда много шума, много друзей, а Лариса предлагает: «А ну, оставайся, живи у меня!» Глаза ее блестят лихорадочно.

    Дома вот у нас – не в пример тихо. Таня третий институт кончает – два уже закончила, с отличием, и все мало. С утра до вечера занимается. Ее книги – везде, и на полках – стопочками –  и на  кухонном столе, и на узкой холодной кровати, похожей на больничную койку. И чего, казалось бы? Я недавно поступил в институт, и то – не сильно-то рад. Вот возьму, и перееду к Ларисе, насовсем. Лариса столько  вузов не кончала, а что задумает – обязательно сделает. Не отступится. Как гитару возьмет – не вырвешь. Над ее избушкой звезды ночью яркие, а диван, который она раскладывает, такой глубокий и жаркий, словно пар от самовара. Да-да, перед сном Лариса обязательно самовар ставит, –  на табуретку. И крендельки там всякие, забавно.

   Сахарная пудра на губах… тает…

   Вот так я шел и думал устало, и Ларисин наказ «не забудь вернуться к ночи» в мыслях вертелся. А дорога – луга и роща – никак не менялись, будто и шага я не сделал! Мои ноги отяжелели, болела голова, сильно хотелось пить, а воды с собой не было. Лариса не переносит трех вещей: малиновое варенье, воду в бутылочке и робких баб. Конечно, я с ней, в целом, согласен. Пить воду из бутылочки, чмокая, словно новорожденный младенец – просто смешно. Умей терпеть, умей ждать.

    Подул ветер, тяжелая волна прокатилась по земле, извивая травы… Я впервые шел по этой дороге, но, странное дело, все было родным. Где-то уже я видел эти цветущие, оплывшие сладким тленным запахом, луга и чувствовал страшную обреченность. От Ларисы я обычно уезжал рано утром, на восьмичасовом автобусе – сразу до Москвы, в институт.

    Но сегодня я опоздал на автобус: слишком устали от гостей.

    –  Теперь на электричке езжай, – сказала  Лариса напутственно, –  до станции минут сорок топать. Прямо по асфальтовой дороге. Никуда не сворачивай. Вот и придешь.

    Какие сорок минут!..  иду уже так давно, а конца не видно. И все знакомое, очень… Обрыв, ромашковое поле, пруд, вода в нем – цвета крыла лимонной бабочки…

    И тогда я вспомнил!

     Я видел уже это место в кошмарном сне. Сомнения быть не может. Травы поднимаются все выше, обрастая невысокий холм, а за холмом – пруд, купаются дети; их неясные силуэты (сидят, поджав ноги, на берегу? кидают в пруд мячик?) исчезают, бледнеют, в золотистых подтеках света так, что я почти и не вижу их, только догадываюсь по голосам и звукам. В воздухе томительно душно. И тут, вдалеке, на повороте, появляется ярко зеленая точка, автомобиль…

     Все развивается так быстро, что я ничего не успеваю подумать, если во сне возможно хоть о чем-то думать… Откуда-то, словно из пустоты, выворачивает, петляя, грузовик с прицепом.

     И вот две машины несутся друг на друга, они необратимо встретятся на повороте, том самом, что за холмом. Я вижу зеленый автомобиль, как мерно и легко он приближается, а водитель и не догадывается о страшной опасности, о скорой своей гибели! Я хочу закричать, но вместо этого отпрыгиваю в сторону и падаю на траву. Грузовик мчится зигзагами, словно маятник часов. Ничто не может его остановить.

     И на повороте они встречаются. Буквально разрывают друг друга. Рев и человеческий крик – сменяется внезапно наступившей, острой, давящей тишиной. Теперь я встаю и бегу к этому месту. Что-то притягивает меня и влечет.

   …Так и есть, груда металла. Ничего более.

    Грузовик с прицепом стоит, развернувшись боком, посередине дороги, у него разбито лишь переднее стекло. Зато от маленького автомобиля ничего не осталось. Я наклоняюсь.

     То, что увидел, – всего лишь на одно мгновение – наполнило меня  ужасом!..

     Внутри машины, среди ее обломков –  совсем молоденькая девушка. Кровь смешена с лоскутами, цветными обрывками пестрого платья, но – лицо… Лицо я помню до сих пор. Необыкновенно красивое, с застывшим страданием… Ее губы полураскрыты, а глаза, не отрываясь, смотрят сквозь меня, словно в немом укоре: «Ты мог бы меня спасти… ты же знал…»  Ее темные волосы еще хранят тепло, широко и свободно сбегают на плечи, но тень смерти уже стынет надо всем,  распространяя холод и тишину. Серые глаза молчат.

    «Да разве мог я помочь тебе?!» –  кричу я, и тут же просыпаюсь. Мои ладони мокрые, и лицо мокрое, будто во сне я плакал. А на душе тяжело, страшно тоскливо. Ощущение, словно то был и не сон.

    Почему я испытал такой страх? Я дома. Сижу на своей кровати, одеяло сползло. Глубокая ночь. За окном – темнота, разбавленная мирным  сиянием оранжевых фонарей…

    А в глазах моих все еще держится сон, я все еще там, на незнакомой дороге, перед разбитой, раздавленной машиной. Незнакомой? И вновь я вижу обломки, резину… Одно колесо почему-то сохранилось. Лежит теперь, откатившись, в стороне.  Не удержавшись, я падаю на колени. Нет! Это не просто смерть. Не просто гибель. Вглядываюсь в ее лицо, в ее уже холодные, молчащие, широко раскрытые глаза… Гибель эта, такая нелепая, неожиданная, касается каким-то образом и меня. Всего моего существования. Всей основы. И тут я осознаю, непонятным образом, по ощущению, которое входит в мою душу; и как внутри что-то откликается, бьется сильнее и больно, –  ведь это она, которую я должен был встретить, должен был найти…  А теперь мы никогда и нигде не увидимся. Встретиться впервые лишь для того, чтобы  ощутить  утрату. И никакой надежды! Даже ее слабого далекого мерцания!

    В голове моей проносится вопль неисполненного. Вселенная меняет свои очертания. Это мир, в котором не будут жить наши дети, в котором не будет ни дел наших, ни песен. На дымящиеся обломки разбитой машины – вот на что  похожа теперь моя жизнь.

    Проснувшись, я долго не мог успокоиться. Я почувствовал тогда больше, чем просто кошмар, и больше, чем тягостное сострадание. Сон навис надо мной, словно плакат, и несколько дней, даже – недель, я помнил малейшую его деталь.

    Потом, постепенно, подробности забылись, конечно… То было время, когда я только познакомился с Ларисой. Она подошла ко мне в баре и сразу угадала, что мне пятнадцать, что я поругался с родней и домой возвращаться мне не хочется. Тогда Лариса угостила меня хорошими сигаретами и предложила переночевать  у нее, в загородном доме. А как расписала свой сад! «Садик, –  говорит, – есть. Вишневые деревья. Все белое. В белых цветочках – весна. Ночью – соловьи поют. На деревьях, вишневых, сидят и – поют».

    Вот только из-за вишневого сада, мне кажется, я и поехал. Лариса тогда не очень понравилась: ее влажная тонкая ладонь, которую она протянула мне, ее неспокойные, такие же влажные, глаза… 

    Кто бы знал, сколько открытий меня ждет. Ну, никакого сада не оказалось, разумеется. Только утром, когда я вышел и сел на крыльцо, под крапающий дождик, мне подумалось, что ведь, в сущности, ничего другого в жизни и не нужно. Домик в дачном поселке, друг…

    –  Эй, Лара! – крикнул я, – а домой ты (с этого дня мы были друг с другом уже на «ты») меня отвезешь?

    –  Ты можешь жить  здесь, мой милый, –  потягиваясь, она вышла на порог.

    –  Ну, уж, знаешь ли… –  тут я захихикал, мне вдруг стыдно стало и смешно, и я не мог никак успокоиться; а дождь все усиливался, и небо темнело.

    Так я сидел, и смеялся, смеялся, странно, до тяжести в сердце, до ощущения утраты, пережитого в том  странном сне.  Лариса взяла меня за руку и отвела в дом, в тишину пустой комнаты, старые ковры лежали на полу, и пахло плесенью. И только штрих асфальтовой дороги, в прорезях зелени, в раскрытом окне.

     – У тебя такая мягкая ладонь…– пробормотала она, – и линия губ… очень красивая.

    И вот я иду  той самой дорогой из сна, спустя пять лет. Жаркий воздух кажется плотным и липким, я пытаюсь проснуться, трогаю свой лоб и тру щеки. Вот уж виднеется холм, прозрачная полоска пруда…

     Зажмуриваю глаза. Вдалеке –  появляется точка, ярко-зеленая. Автомобиль мерно скользит, и в голубом безмолвном небе висят облака, похожие на куски ваты. Нет.

     Я не сплю. Это происходит на самом деле. Как тогда, только пробуждение меня теперь не спасет.

    Слышу смертельный звон, –  у смерти ведь тоже есть свой, неуловимый, звук, смерть гудит, словно вибрируя: то пустые пространства перемещаются вслед за ней. Гул пустого пространства… Свист колес, пыль асфальта… Через несколько минут, всего-то.

     Я выбежал на середину дороги, и замахал руками, закричал. Потоки горячего солнца пронзили мое тело, не помню, кажется, я перестал чувствовать себя, перестал видеть. Ничего не видел, кроме желто-слепящего света и точки зеленой,  необратимо растущей.

     Машина остановилась. Передняя дверь открылась, выглянула удивленная девушка.

     – Туда, туда, – я махал к обочине, –  туда! скорее! – и не мог ничего объяснить.

     Она почему-то поняла меня. Развернулась, отъехала.

     –  Мало! Еще – туда! –  я-то понимал, что просто припарковаться у обочины, – рискованно, но дыхания на слова не хватало.

     –  Что? – она выглянула опять.

     Тогда я подбежал, схватил ее за локоть и потянул за собой, на пригорок. Мы поднимались, она послушно ступала вслед за мной, по земляным выступам, среди клочковатых, темных трав.

      И тут, из-за поворота, вылетел огромный грузовик с прицепом.

С грохотом, петляя, он промчался внизу, под нами. Я видел, как он сбил оградительные столбики; прицеп перевернулся. Через мгновение раздался оглушительный взрыв.

     Мы упали одновременно, а когда я раскрыл глаза  –  было тихо и мирно, словно ничего и не случилось. Дети продолжали купаться в пруду. Небо все также источало знойные лучи, и облака клубились пенистыми волокнами.

Она сидела, опираясь на руку, и  перебирала пальцами  траву.

     – Что делать? – спросила, –  что же теперь будет?

     Спускаться вниз было опасно. Я прошелся, осмотрел место аварии сверху. Водитель, наверное, погиб. Его тела нигде не было видно.

     А потом я понял, что нет и самой машины. Ни прицепа, ни грузовика.

Тогда я вернулся и сказал:

     – Погибло все. А, может быть, еще что… Я не нашел грузовика, лишь сбитые оградительные столбики.

     – Как жаль, – ответила девушка и заплакала.

     Ее волосы, разделенные на две широкие пряди, спускались по вздрагивающей спине.

     –  Да ладно, ну ты чего, –  я сел рядом. Горсти мелких желтых цветов – рассыпались –  словно капли света.

     – Спасибо тебе, – она подняла глаза, – ведь если бы не…  Как ты узнал? Откуда? Ты же… ты спас меня!

     – Сам не знаю…   Когда-то давно…

     –  Ты обогнал грузовик?

     –  Нет, но я чувствовал, понимаешь… этот грузовик и ты… в том самом пестром платье…

     –  Марья, меня зовут Марья.

     –  Иван.

     Мы замолчали. Да, имя какое... Встретились, можно сказать. Иван да Марья…

     – Я думала, Ваня, что-то случилось вот тут, на этом холме…  Когда ты позвал меня. Думала, помочь кому-то надо. Представляешь?!

     Я посмотрел в ее глаза, серые, словно лепестки ромашки в лунную ночь, и почувствовал, как падаю, плавно погружаюсь; как течение невидимой реки подхватывает меня и несет, и нет ничего в этом мире более привычного и знакомого. Растекается город, каменные дома и герани, люди, столбы, птицы на проводах.

    – Марья, –  сказал я, с трудом, пересохшими губами.

   Она взглянула на меня, тоже, как-то по-особому, задумчиво. И вдруг улыбнулась.

   – Мне кажется, я тебя где-то  видела. Где-то…

   Ветер колышет травы, тень падает от рощи. Через ее плечо перекинута лямка: тряпичная небольшая сумка, и она продавливает пуговицу, открывая, и достает флягу, прозрачную, с белой пустой наклейкой.

    –  Хочешь? – протягивает, – здесь вода, живая, родниковая…

   Вода; и река течет сквозь меня, новые запахи, жара спадает, ее рука так близко, прядь волос… и  Ларисин голос «не забудь вернуться к ночи».

    – Ничего мне не надо! – с силой отталкиваю ее руку, – слышишь?! Ничего!

    Вскакиваю. Иду, нет, почти бегу, прочь,  в сторону железной дороги. Поезд уже шипит, земля дрожит от стука колес.

    Платформа, я знаю, будет сразу за рощей, главное – не оглянуться.

    И роща густая, березовая, шелестом листьев и прохладой   –  встречает меня…

фото с сайта badfon.ru

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Ср октября 16, 2013, 19:08:14 Ну ладно. Надо же кому-то начать. Просто люблю я этого автора, а вот именно этот рассказ мне не очень понравился, когда я его в Настином сборнике читала. Как-то на душу он мне не лег почему-то. Слишком умный, наверное. А я не люблю слишком умные рассказы :). О чем это бишь... Ну, во-первых, не советую это произведение воспринимать буквально и сопоставлять со своим личным опытом, оно достаточно условно и символично, можно даже сказать фантастично. Девушка из машины - это его смерть, парень личность суицидальная, хотя это прямо и не говорится, но это можно считать. Закончилось всё хорошо, потому что не оглянулся. Жутковато. У кого еще какие версии? :)

Елена Фиссер Moscow

Дата : Чт октября 24, 2013, 15:32:47 У меня другая версия: девушка в машине - его настоящая любовь, от которой он бежит по слабоволию и по настоянию сладострастной молодящейся Ларисы быть к ночи у нее. Парень испугался и убежал, увы. Предшествующее этому видение - провидение, предсказавшее, что будет и как ему надо себя вести. Вещий сон.

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Чт октября 24, 2013, 16:20:06 Лен, ты знаешь, мне так прочлось при первом беглом прочтении и вызвало некое разочарование, ну как-то это слишком уж очевидно, что ли, и ничего в этом нового нет. У них с сестрой умерли родители, и она для него была неким гарантом защищенности, да даже незащищенности, а тем, что его привязывает к жизни, к реальности, его же все время что-то тянет уйти в вечный сон, а в этой сладострастной Ларисе слишком много конкретного, земного, что тоже не дает "уснуть", "раствориться", она его держит. А девушка эта - навязчивая галлюцинация, её на самом деле-то не было, либо она уже умерла в этой аварии, а всё это - некая демоническая проекция, типа останься со мной, но не в этом мире: "Я посмотрел в ее глаза, серые, словно лепестки ромашки в лунную ночь, и почувствовал, как падаю, плавно погружаюсь; как течение невидимой реки подхватывает меня и несет, и нет ничего в этом мире более привычного и знакомого. Растекается город, каменные дома и герани, люди, столбы, птицы на проводах". Она его уводит в иной мир. Либо это плод воображения его больного сознания, и как раз пошлая, великовозрастная Лариса (её голос) и удерживает героя от безумия. А потом "И роща густая, березовая, шелестом листьев и прохладой – встречает меня…" Мир перестает ему казаться нереальным.

Галина Мальцева-Маркус Москва

Дата : Ср октября 30, 2013, 14:36:28 Мне бы хотелось поговорить чуть о другом. Мне кажется, что этот рассказ явно талантливого автора - еще очень сырой, чисто технически. Прерывистые предложения, которые приходится перечитывать, чтобы понять. Сестра, опаздывающая в школу... потом понимаешь, что она сама-то в школу уже не ходит. Затянутость в концовке и неестественный, неживой диалог с девушкой. И это на фоне очень ярких находок, потрясающе описанных ощущений страха - утонуть, остаться навсегда одному, в замкнутом пространстве. По сюжету - сначала прочитала абсолютно так же, как Елена. То есть сюжет показался мне довольно избитым - сон, предчувствие, воплощение сна, предотвращение катастрофы, найденная благодаря предвидению девушка-судьба. А мнение Ирины - это попытка усложнить и найти в сюжете то, чего тут нет, потому что действительно, ничего и нет, получается. Единственное, что заставило меня прислушаться к Ире - это подмеченная ею проекция: герой испытывает те же чувства, глядя в глаза девушки, которые связаны для него с чем-то ужасным. Но, возможно, это действительно просто страх чего-то настоящего? Да, еще... с Ларисой он, получается, уже несколько лет, если встретился в 15, а сейчас уже учится в институте? И уже почти пьяница? ну... бывает, конечно... Мне было очень интересно читать до сна с грузовиком, даже при том, что тяжеловато собирать информацию из-за не отточенного исполнения. А после того, как стало ясно, к чему идет - где сон, явь, снова путаница, хотя суть ясна - интерес потерялся. Концовка его почти вернула - но все-таки больше оставила в недоумении.

Галина Мальцева-Маркус Москва

Дата : Ср октября 30, 2013, 14:37:48 простите за собственный сумбур в отзыве) на работе, спешила, как обычно)

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Ср октября 30, 2013, 16:58:09 Галь, там философского подтекста очень много, который вот так с разбега не разберешь, с символом воды связано. Вода - это вроде как символ жизни, а для героя - она, наоборот, символ смерти получается, или это символ и жизни, и смерти вкупе как вечная жизнь. Я поэтому и сказала сразу, что рассказ слишком умный :), там всё требует расшифровки. Он весь - некая шифровка. Потому что если судить как чисто реалистическое произведение, то там всё странно и непонятно. С какой это родней герой поссорился? У него, вроде как, кроме сестры и нет никого. Что-то сказано про бабушкин сундук, но непонятно бабушка-то сама жива или уже нет. Если уж совсем с практической точки зрения посмотреть: Ребята остались одни, им надо как-то выживать. Сестре надо тянуть и себя, и его. А она всё в бесконечных институтах учится. А кто их содержит-то тогда? Они что, богатые наследники. И прочее в том же духе. Смотрится как недоработка, но на самом деле - это не недоработка, а намеренная, сознательная недосказанность как прием, что вообще творчеству Насти Черновой очень свойственно. Но здесь это получилось настолько сложно, что может показаться, наоборот, чем-то упрощенным, избитым, не новым. Как-то так.

Галина Мальцева-Маркус Москва

Дата : Ср октября 30, 2013, 17:23:19 по-моему, насчет несуразиц с семьей, это именно недоработка - текст выглядит сырым. А вообще, как раз бытовая и психологическая сторона рассказа, его мысли, страхи, чувства - очень достоверные, тонкие, глубокие. Как только начинается мистика, сразу становится плоским, надуманным, сто раз где-то прочитанным. Более того, если права Лена, и герой просто испугался большого и настоящего - это выглядит интереснее, чем зашифрованные образы. Мне кажется, талантливый - очень талантливый автор, немножко заблудился в поисках оригинальности, хотя его возможности находятся в совсем другой теме - но, разумеется, это только мои домыслы, и ни в коей мере не собираюсь их навязывать. И еще - самому тексту и его прозрачности, лаконичности, чистоте я бы тоже уделила внимание.

Галина Мальцева-Маркус Москва

Дата : Ср октября 30, 2013, 17:23:57 "его" в начале фразы - в смысле, героя (мысли)

Алена Котелкина Москва

Дата : Чт октября 31, 2013, 23:54:44 Я тоже люблю этого автора )) и, почти не совру, сказав, что читала почти все Настины рассказы. Наверно, поэтому меня не сбивают с толку прерывистые предложения, недосказанность, кажущаяся сырость текста - это особое видение автора, его манера, стиль; Настя всегда дает читателю возможность пофантазировать, поразмыслить, да, даже просто придумать что-нибудь самому, оставляя "за кадром" какие-то подробности/обстоятельства, например, жизни героев. Нет разжеванности - нет жестких рамок, мне - когда автор "не стоит" над душой, объясняя всё от первого до последнего слова - интереснее; и еще это делает рассказ неоднозначным - и реализм, и фантастическая символика и ... кто что увидит. Мне кажется, совсем и ни к чему было бы здесь уточнять, что хоть дети и без отца с матерью, но есть у них бабка с дедом или тетка и т.д. И что они, быть может, получали пособие от государства (хотя в наше время..?!), на которое жили. По-моему, если доработать (т.е. просто прописать подробно) эту сторону, в рассказе исчезнет странная аура текучести, вязкости, нежелания - ну, если не жить, то хотя бы что-то делать. А вообще, этот Настин рассказ я читала совсем в другом "виде", и тот - первый вариант - помнится вроде интереснее.

Галина Мальцева-Маркус Москва

Дата : Пт ноября 01, 2013, 13:49:39 Алена, наверное, мне не повезло, что я читаю Настин рассказ впервые в жизни, и не знаю, что кажущаяся сырость - это ее фирменный стиль. Дело в том, что мне как раз интересно не было... не было и недосказанности, на мой взгляд (если только не знать с помощью Иры и Вашей, что она тут есть, потому что это свойственно автору), а была предсказуемость, мистическая натянутость, и при этом - великолепные психологические находки, герой, которого понимаешь (до последней фразы), и сожаление, что все это - практически ни о чем... Не осталось послевкусия, а вкус был - и был сильным, когда я читала описание страхов героя, пруда со склизким берегом, бесконечной дороги... А вот как раз фантазировать и размышлять не захотелось. Наверное, я просто не Настин читатель, и это мои субъективные ощущения. Но я в них не виновата... или виновата - ну вот такой я ограниченный человек, не люблю я сны с последующим воплощением в реальности дабы предупредить событие - это было разочарованием, а начало обещало потрясающий рассказ...

Галина Мальцева-Маркус Москва

Дата : Пт ноября 01, 2013, 13:51:55 кстати, для меня недоработки - это не отсутствие информации о дедушках-бабушках, а то, что приходилось перечитывать каждый абзац по два раза, как, например, про "идущую в школу сестру", дабы понять, что сестра в школу давно не ходит...

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Пт ноября 01, 2013, 14:27:37 А мне еще почему-то кажется, что здесь первоначальный разгон на более крупное произведение, ну если не на роман, то на повесть. Но закончилось так, как закончилось.Просто с такого зачина хорошего можно линию проложить вообще куда угодно и о чем угодно, с первых строк создается образ героя, герой найден и его запускать можно в любые ситуации и обстоятельства. Пора Насте всерьез попробовать крупные прозаические формы.

Галина Мальцева-Маркус Москва

Дата : Пт ноября 01, 2013, 17:39:07 а пожалуй... действительно, с героем расставаться было жалко, хотелось про него узнать больше, быть с ним дольше... Да и сюжет оборвался.

Екатерина Злобина Cевастополь

Дата : Пт ноября 01, 2013, 19:00:32 Я, как и Лена Котелкина, и Ира, с настиной студенческой "антологией" знакома очень хорошо, и очень люблю многие её рассказы. "Ивана да Марью" я бы отнесла к экспериментам: рассказ, по моему восприятию, нехарактерен для автора ни сюжетно-тематически(действительно, есть какой-то схематизм, который из экзистенциального переводит повествование в обыкновенно-аллегорическое), ни интонационно-стилистически (вместо обычного для Насти "словесного импрессионизма", которое Лена обозначила как недосказанность, здесь несовершенная экспрессивность - всплесков переживаний много, но они окаменевают, а не нарастают до взрыва). Фух... Теперь человеческим языком. ))) Рассказ этот, как и всё у Насти, заколдованный. :) При первом чтении я была совершенно согласна с Галей: сыро и рвано. Во второй раз я, видимо, читала вообще в каком-то странном состоянии души и на эмоциональном уровне категорически отвергла его, мне почему-то он показался откровенно, механически жестоким (вот поди, разберись, что вызвало такую реакцию. Говорю только о содержании). Ну и на третий раз я готова согласиться с Ириной: рассказ показался совершенно в духе романтиков-мистиков. Не факт, что последующие возвращения к тексту не принесут новые открытия))) Вот за это-то я и люблю ВСЕ настины вещи. Даже когда несовершенные, они вовлекают тебя в своё пространство))) Ну и, на финал: говорят, когда А. Белый пытался переписывать свои рассказы, чтобы что-то объяснить, он их безнадежно портил... :)) Последняя правка: ноября 01, 2013, 19:09:44 пользователем Екатерина Злобина

Галина Мальцева-Маркус Москва

Дата : Пт ноября 01, 2013, 21:06:56 нет, переписывать уж точно не надо - хотя... кое-что я бы просто элементарно подправила, простите за наглость. Задумалась - уже безотносительно к конкретному рассказу. В наше время так мало людей что-либо готово перечитать, особенно если с первого взгляда отвергнуто. Это хорошо или плохо, и стоит ли учитывать особенности современного читателя? Ведь, действительно, самые лучшие произведения, бывает, с первого прочтения не даются, и их именно СЛЕДУЕТ читать неоднократно (навлеку на себя гнев тех, кому рассказ понравился, мне не показалось, что это как раз тот случай, а вот ведь, Катя говорит, и я не могу ей не верить... и все-таки если и буду перечитывать - то не по своему желанию, а чтобы убедиться в правоте ее слов...). Наверное, чтобы сказать с полным правом: меня не понять с первого раза, надо в самом тексте оставить зацепки, к которым именно захочется вернуться, не по обязанности... Для меня их здесь нет, мне хочется не возвращаться к тексту, а продолжить его, услышать, что было с героем дальше... развязать, все-таки, эту ситуацию... впрочем, уже повторяюсь...

Екатерина Злобина Cевастополь

Дата : Пт ноября 01, 2013, 21:32:05 Галь, про переписывать- это моё вуалированное подмигивание Насте))) Мне тоже показалось, что я эту вещь в другой редакции читала, и я по себе знаю, как хорошо отредактированная сосна превращается в телеграфный столб - ну, вот захотелось намекнуть ей: верни первую редакцию)))) Я, в общем и целом, хотела обратить всеобщее внимание на то, что некоторые вещи некоторых современных(!) молодых (!)авторов сколько раз читаешь, столько раз видишь и слышишь иначе... Только при этом имеет значение частота "прогонов". :)) у меня с этой Настиной вещью "шаг" был в пару лет))) Конечно, всё это я сейчас о содержании говорю. Устранить какие-то композиционные узелочки неточные - дело хорошее. Может, ей тоже понадобится широкий "шаг", чтобы разглядеть этот рассказ чётче. :) Последняя правка: ноября 01, 2013, 21:40:09 пользователем Екатерина Злобина

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Пт ноября 01, 2013, 22:37:33 Все-таки я оторвусь :). Не могу, душа, как говорится, горит. Есть такой фильм "Верхом на пуле" по произведению Стивена Кинга. Мало кому нравится и вообще, шедевром не считается. Но я очень люблю этот фильм, вот люблю и всё. И каждый раз нахожу в нем что-то новое, и вот рассказ Насти ассоциативно мне его напомнил, как-то похоже воспринялся, правда, только при третьем прочтении. Когда я посмотрела этот фильм в первый раз, меня поразила какая-то заключенная в нем бездна одиночества - образ молодого парня на безлюдном ночном шоссе. Такая дорога наедине со своим страхом, который доходит до крайнего предела. И все те ужасы, которые с ним по пути случаются, мне показались чисто внутренними - ничего этого на самом деле не было, это как бы ожившие страхи, преследующие его на протяжении всей жизни. И весь этот путь от Университета одного штата до больницы другого штата - это путь осознания себя, своей жизни, прощения, и как итог: одновременно и внутренняя победа, и внутренне поражение, принятие себя как на самом деле очень боявшегося смерти и больше всего именно своей, и открытая способность дарить как можно больше тепла хотя бы одному человеку, и что можно продолжать любить, даже когда человека уже нет, и все можно принять: и неудавшуюся личную жизнь, и творческое фиаско, и всё равно выбирать жизнь, всё время выбирать жизнь. Наверное, несколько патетично, но что-то есть такое пронзительно чистое, хрустально-хрупкое в этой патетике.

Галина Мальцева-Маркус Москва

Дата : Пт ноября 01, 2013, 22:53:50 всякий раз, когда читаю Ирины комментарии, понимаю, что или это я вижу все только поверхностно, или у Иры всегда получается видеть глубже, чем делает автор))) предполагаю, что, скорее всего, первое, хотя иногда бывает и второе. Мне вспоминался знаешь какой фильм? там тоже про аварию, забыла название, женщина всякий раз просыпалась в одно и то же утро и пыталась предотвратить беду, и у нее много раз не получалось, но потом получилось... Вот с этого места ничего, кроме подобных сюжетов, в голову уже не шло, ну не виноватая я) А вот до этого... да, точно, эта дорога, бесконечность, страх, что она не кончится... что сестра никогда не придет... все это другое какое-то было, другого качества, что ли...

Галина Мальцева-Маркус Москва

Дата : Пт ноября 01, 2013, 22:54:54 Катя, заинтриговала... а как же было в первой редакции?

Екатерина Злобина Cевастополь

Дата : Сб ноября 02, 2013, 12:37:57 А вот не помню уже. Но почему-то есть ощущение, что сейчас рассказ причёсан... А тогда он... ещё растрепаннее был. :)) И та текстовая сумятица придавала ему, знаешь... такое мерцание магнетическое, вот именно ту самую не недосказанность, а невысказанность, что ли, которая и подразумевает заинтересованное сотворчество со стороны читателя. Он... атмосферный был.

Анастасия Чернова Москва

Дата : Вс ноября 03, 2013, 21:41:13 А в первом варианте рассказа у меня все то же самое было; буквально все, слово в слово. За исключением одного момента: вместо Ларисы был герой по прозвищу Старик. Ну, Старика я аккуратненько заменила на Ларису. при этом описания не трогала.

Екатерина Злобина Cевастополь

Дата : Вс ноября 03, 2013, 22:14:12 Настюш, ничего себе "то же самое" - Старик вместо Ларисы))) Так я читала, оказывается, не первую редакцию)))) Вот говорю же: каждый раз заново воспринимается эта вещь. И каждый раз - как-то очень... ново. :)))

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.