Лето, жарко, и город Ялта, в городе море, у моря на пляже еда с диковинным именем чебуреки. Выклянчил, и губы, подбородок, руки — все чебуреки. Чего и где не едал, а помню роскошные, привольно в памяти в тишине проплывающие чебуреки. А звуки? Чистые, неосязаемые?

             Катерина. Луч. Темное царство. Заскорузлое. Непролазное. А пламя разгорится из искры. Займется, заполыхает, и луч озарит: царство света. Добролюбов? Удушливый критик в слове лит-ра (в дневнике, в расписании) проваливался вместе с дефисом.

 Дневник требовалось расписанием и домашними заданиями заполнять. Не желалось, видимо, чуял: бумагу и буквы надо беречь, и то и другое мне пригодятся. Но дневники собирали — не поверите — на проверку. Что там проверять? Всё. Дневники, и не только! Возвращалось с чернилами красными — всё заполнить! То есть: прожитое буквами оживить, возобновить! Мистика. Темное царство!

             Но был, был, прорывался! Темное царство вспарывал животрепещущий луч, сияя, вонзался!

 Свободное течение звука обтекало настойчиво, но деликатно актовый зал, по углам которого на школьном вечере (было велено, давая отпор, проводить) над юными телами разгоряченными нависали блюдущие бесполые кариатиды.

 Когда кариатиды, усыплённые сплетнями и мельтешением, отрешались — внезапно звук прорезался, животрепещущий луч, сияя, вонзался! И — первый бал Наташи Ростовой, и юный Николенька от волнения перья ломает, и — love, одно за другим, I love you — вместо серого like it из учебника.

 Со словами было никак. Конечно, учили, но учили не языком и ушами — глазами. Зато были звуки, были, прорывались, звучали! Потому — трясущая, на визг подмывающая, звонко стелющаяся, ручьем убегающая, водопадом летящая, хоть со словами, песня без слов:

 For goodness sake, I've got the hippy hippy shake. I've got the shake, oh the hippy hippy shake. 

Или просто трясучая:

Twist and shout, twist and shout. И — до бесконечности. Под нее замечательно танцевалось и в ответственные моменты оралось.

 Не излучая семантику, слова обращались в первозданные чистые звуки, в навсегда сгинувшую довербальность. Дыр бул щыл убешщур.

 Англичанка — язык между зубов — потешала своей страстью к Биг Бену, похоже, об Англии она больше ничего не знала, где Ливерпуль, не ведала. В институте сын писателя-лауреата, Героя и прочее, только закончивший, к службе пристроенный, давал мне книги из библиотеки отца, но учить не умел. Был переводчиком Джойса и драматургом. Через многие годы догнала скверная весть: авария, мгновенная смерть. Еще одна попытка кончилась тем же. Моя тогдашняя девушка, как нынче принято говорить, вытянув из постели, затянула на курсы — языковые. Но и там (даже за деньги) говорить не учили. Не со зла: просто сами не научились. Девушке замуж хотелось. Накануне свадьбы мы с ней довольно пылко — ведь навсегда! — попрощались. Так и закончились курсы. Словом, единственными моими учителями английского были битлы. И хоть и они в этом больших высот не достигли, но за то, что могу — им спасибо, — как это сказать по-английски? — переходящее в исполать! И за мой первый костюм: пиджак без воротника с вырезом круглым.

 Beatles! С непонятно зачем прилепившимся Петею Мотовиловым. Тихий двоечник, себе на уме. Амплуа — простак, до тошнотворности: товар — деньги — товар. Мотовилов нездешней музыкой торговал. Он торговал битлами. Три рубля и пластинка (его) крутится, на магнитофонную бобину (мою) перетекая.

Мотовилов наслушался. Ему надоело, ему охота трепаться. Мне охота — чтобы заткнулся. Мне Мотовилов осточертел. Мне Мотовилов противен. Трех рублей жалко.

Но — Beatles!

            В эпилоге появляется Пол Маккартни. Напротив сцены — трибуна. Рядом со мной дама с ребенком. Ему лет двенадцать. На месте дитю не сидится, оно вскакивает, подтанцовывая и подпевая. У него-то откуда? Наизусть и, похоже, надолго.

Каждого из них все мы знали по имени. Каждого все мы знали в лицо. Петя Мотовилов и фотографии продавал. И все-таки их не было четверо. Они были — четверка.

Число, сакральностью библейской отмеченное. А они — непреходящей любовью.

All you need is love,

All you need is love,

All you need is love, love,

Love is all you need.