Пелевин устарел, Пелевин повторяется, Пелевин промахнулся — никогда еще реакция на новую книгу «давно полюбившегося автора» не была настолько единодушной. Прежде чем добежать до магазинной полки, даже не самый проницательный читатель успевает узнать, что Пелевин предал идеалы Болотной, разучился смешно шутить и вообще ходит по кругу, разжевывая для офис-менеджеров все те же четыре с половиной благородных истины буддизма, что и в каждой из предыдущих сорока с половиной книг. Приучивший публику к ежегодному обновлению модельного ряда, Пелевин впервые выпустил довольно увесистый, но сиквел — продолжение истории начинающего вампира Рамы из романа «Empire V» — и во всех претензиях слышится невысказанный упрек, что автор профилонил, сэкономил силы, не предоставил в срок нового, Окончательного и Исчерпывающего Описания Мира (которого, к слову, Пелевин уже давно не пытается конструировать — отделываясь то сборником рассказов, то необязательным романом про Толстого). Пелевин перестал идти в ногу со временем (даром что, как было замечено в «Empire V», у времени нет ног): у нас тут Болотная и Pussy Riot, а он опять про гламур и дискурс, а если про Болотную — то брезгливо и через губу, ну как так.

Сразу хотелось бы разобраться с Болотной: из всего пятисотстраничного текста зимние протесты возникают от силы в пяти абзацах, и хотя шутки по поводу связи «п*здатых шуб» и «дела Мохнаткина» вряд ли можно причислить к жемчужинам пелевинского остроумия, а объяснять протесты (да и вообще что бы то ни было) через понятия «гламур» и «дискурс» в 2013 году стесняются даже в КВН, ничего особенно злокозненного Пелевин сказать не пытается. Транслируемые им мысли наверняка хоть раз да приходили в голову любому участнику протестного движения, если он не бот и не засланный агент: почему для одних Болотная стала поводом для удачного ребрендинга, а другие за нее же получили по яйцам? не является ли «демонтаж режима» сменой одной части элит на другую такую же — и что получили бы от этой рокировки люди, живущие в пятиэтажках с протекающей крышей? не было ли Болотное движение коварной двухходовкой — позволяющей одновременно вернуть драйв и смысл заскучавшему среднему классу и мобилизовать перед выборами консервативные низы? и не стоит ли за лидерами протеста какое-нибудь Тайное Халдейское Правительство? Нельзя сказать, чтобы выуженные из коллективного бессознательного проклятые конспирологические вопросы сильно занимали Пелевина: с его (или его героев) точки зрения, это очередная мимолетная рябь на бескрайней глади Абсолюта: автор ее фиксирует — не то для истории, не то для заманчивых выносов на задней обложке — и движется дальше.

Особого движения в «Бэтмане Аполло», впрочем, не происходит: это самый статичный роман Пелевина, его персонажи — как и всегда, скорее символы, функции, медиумы для трансляции идей — не переживают тут особенных приключений, перелетая на перепончатых крыльях из сна в посмертную зону «лимбо», а оттуда в реальность, которая тоже может оказаться сном или посмертием. По дороге им раскрываются разные аспекты иллюзорности «Я» и бесконечного круговорота желаний как причины страдания — раскрываются, как водится, на доходчивых язвительных примерах из дня сегодняшнего, вплоть до хэштегов и игры «Call of Duty» — и вряд ли можно ставить в вину автору, что он книгу за книгой тянет одну и ту же волынку: вообще-то, эта конкретная тема для волынки играется с разными вариациями уже две с половиной тысячи лет. Да, еще в изобилии присутствует секс — но к постельным сценами Пелевин подходит с лукавым набоковским целомудрием: это тайна, та-та, та-та-та-та, та-та, а точнее сказать я не вправе.

Но вот в чем Парадокс Пелевина (сокращенно ПП): если автор так зол и насмешлив в оценках условной современности, настолько дотошен (не сказать зануден) в затверживании метафизических построений, если его герои, несмотря на все апгрейды, движутся с изяществом персонажей восьмибитной игры — почему читать Пелевина так легко и комфортно, отчего тот же «Бэтман Аполло» действует на сознание как радио «Relax FM»? Возвращаясь к коллективному бессознательному — есть подозрение, что Пелевин уже полтора десятка лет ловит и не без изящества переводит на русский разлитое в воздухе ощущение: что мы оказались внутри зловещего спектакля, в котором нас заставляют заниматься бессмысленными унизительными делами ради чьих-то неведомых (и скорее всего, корыстных) целей. Это, конечно, очень «офис-менеджерское» чувство — и удивительным образом Пелевин ни на миллиметр не приблизил своих читателей к постижению четырех благородных истин, зато сформировал типичные «офис-менеджерские» способы объяснения реальности: все вокруг пиар, все заказано и проплачено, любое слово, идея, образ скрывает попытку вытянуть у вас из кармана лишние сто долларов. И конечно, узнавать, что кто-то расшифровывает твои внутренние фрустрации и придумывает для их объяснения сложноустроенный метафизический заговор — это чрезвычайно утешительно, и терапевтический эффект пелевинского метода до последнего времени не давал сбоев.

Вплоть до «Бэтмана Аполло» — в котором впервые нет никакого утешения.

Привычный маршрут души пелевинского героя — от нежных воспоминаний о блаженных краях детства через абсурд и кривизну «пустыни реальности» к выходу из этого мира, растворению в «универсальной реке абсолютной любви» — оказывается здесь нарушен: душам не о чем вспоминать и не на что надеяться, они обречены блуждать в лабиринте собственного страдания, и у этой пыточной камеры впервые есть имя. Кажется, Пелевин целился в Болотную — а попал в Россию: конечно, и западная либеральная политкорректность для него — еще один придуманный способ обмана, но предельная концентрация горечи и безысходности достигнута именно здесь, на территории «временной администрации северной трубы». Россия — это место, где самые блестящие умы поставлены в самые невыносимые условия существования, и ни «повышение благосостояния», ни «честные выборы» не являются выходом из бесконечного тупика — любое облагораживание и упорядочивание русской жизни будет неизбежно обставлено таким количеством глупостей и унижений, что общий удельный вес страданий останется неизменным. Здесь не исправить ничего, и даже фигурантов списка «Форбс», покупающих «золотой парашют» — в терминологии Пелевина, благоприятное посмертное перерождение — обязательно кинут, обманут и отдадут на растерзание чертям. Лучшее, на что можно надеяться — это достигнуть состояния деревенского мужичонки с бороденкой, блаженно улыбающегося на завалинке: но кажется, даже сам автор видит, насколько нелепо выглядит эта его колхозная нирвана.

И если видеть в Пелевине чуткого уловителя настроений коллективного бессознательного — кажется, у нас проблемы.

"Лента.ру"