Как-то они совпали у меня (или, может быть, для меня?). Оказались похожими, как два зеркала, глядящиеся друг в друга. Весна и господин Прохарчин. То есть Семён Иванович Прохарчин из одноимённого рассказа Достоевского, оробевший вольнодумец, герой сплетен, скаредный Иов в душных подозрениях и кошмарах об исчезновении «места» - закрытии родной своей канцелярии, где протекает его служба-существование. И – весна, такая же вздорная, гротескная, не терпящая пререканий, время года, когда кажется, что всё сколько-нибудь важное проплывает мимо тебя в свите клочковатых облаков или уносится пронизывающим сквозняком в соседнюю подворотню, а ты замираешь на месте и не знаешь, что поделать с внезапно обнаружившейся тщетностью всего твоего существа, с невыносимой напраслиной куда-то истекающей по каплям жизни, которую жалко до слёз.

Обычно весну представляют в образах человеческой молодости, у меня же ассоциация возникает с некой шокирующей встречей угловатого подростка и смиренного старца, того, кому надо слишком о многом спросить и того, кто понял безнадёжность всяких ответов. Встреча эта как раз происходит внутри Семёна Ивановича Прохарчина, бедного петербургского чиновника, снимавшего угол у хозяйки Устиньи Фёдоровны за пять рублей в месяц.

Достоевский начал работу над рассказом «Господин Прохарчин» в апреле 1846 года (догадки подтверждаются – весна!) и писал его всё лето, в том же году рассказ опубликован в журнале «Отечественные записки». В первой редакции рассказ назывался «Повесть об уничтоженных канцеляриях». Всё это – скупые факты, но вот что интересно: исследователи Достоевского замечают, что мысль о главном герое могла появиться в связи с заметкой «Необыкновенная скупость», напечатанной в газете «Северная пчела» и посвящённой некому коллежскому секретарю Н. Бровкину, нанимавшему за пять рублей ассигнациями «весьма тесный угол у солдатки», кормившемуся «куском хлеба, с редькой или луком, и стаканом воды», умершему от недоедания и оставившему после себя в тюфяке 1035 рублей серебром. Ещё был чиновник Соловьёв, снимавший грязный угол за ширмой и накопивший таким образом 169022 рублей кредитными билетами, найденными опять-таки после смерти (просто фантастическая эпоха, подумает сегодняшний читатель). Эпизод с умершим от голода миллионером понадобится ещё Достоевскому в романе «Подросток»...

Читать полностью

илл. с сайта "Лабиринт"