СЕРГЕЙ СОБАКИН. ГРИГОРИЙ-"БОГОСЛОВ" СНЕЖАНА ГАЛИМОВА. ТОНКИЙ ШЕЛК ВРЕМЕНИ ИРИНА ДМИТРИЕВСКАЯ. БАБУШКИ И ВНУКИ Комментариев: 2 МИХАИЛ ОЛЕНИН. ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ АНФИСА ТРЕТЬЯКОВА. "О РУСЬ, КОМУ ЖЕ ХОРОШО..." Комментариев: 3 АЛЕКСЕЙ ВЕСЕЛОВ. "ВЫРОСЛО ВЕСНОЙ..." МАРИЯ ЛЕОНТЬЕВА. "И ВСЁ-ТАКИ УСПЕЛИ НА МЕТРО..." ВАЛЕНТИН НЕРВИН. "КОМНАТА СМЕХА..." ДМИТРИЙ БЛИЗНЮК. "В ШКУРЕ ЛЬВА..." НИНА ИЩЕНКО. «Русский Лавкрафт»: Ледяной поход по зимнему Донбассу АЛЕКСАНДР БАЛТИН. ПОЭТИКА ДРЕВНЕЙ ЗЕМЛИ: ПРОГУЛКИ ПО КАЛУГЕ "Необычный путеводитель": Ирина Соляная о книге Александра Евсюкова СЕРГЕЙ УТКИН. "СТИХИ В ОТПЕЧАТКАХ ПРОЗЫ" «Знаки на светлой воде». О поэтической подборке Натальи Баевой в журнале «Москва» СЕРГЕЙ ПАДАЛКИН. ВЕСЁЛАЯ АЗБУКА ЕВГЕНИЙ ГОЛУБЕВ. «ЧТО ЗА ПОВЕДЕНИЕ У ЭТОГО ВИДЕНИЯ?» МАРИНА БЕРЕЖНЕВА. "САМОЛЁТИК ВОВКА" НАТА ИГНАТОВА. СТИХИ И ЗАГАДКИ ДЛЯ ДЕТЕЙ НАТАЛИЯ ВОЛКОВА. "НА ДВЕ МИНУТКИ..." Комментариев: 1 "Летать по небу – лёгкий труд…" (Из сокровищницы поэзии Азербайджана) ПАБЛО САБОРИО. "БАМБУК" (Перевод с английского Сергея Гринева) ЯНА ДЖИН. ANNO DOMINI — ГИБЛЫЕ ДНИ. Перевод Нодара Джин АЛЕНА ПОДОБЕД. «Вольно-невольные» переводы стихотворений Спайка Миллигана Комментариев: 3 ЕЛЕНА САМКОВА. СВЯТАЯ НОЧЬ. Вольные переводы с немецкого Комментариев: 2 |
Просмотров: 1852
05 марта 2013 года
Вот ежели кто сомневается невзначай в нашей отечественной животной медицине, все кивает порочно на забугорную – дескать, они там даже для ежиков инвалидные коляски приспособили, и каждую тварь покалеченную так и норовят заботой окружить – так зря сомневается. Там, в закордонье этом самом, забота эта скучная какая-то, пластмассово-картонная. Как, впрочем, и многое уже в этом мире. Дело-то, может, и хорошее, но больно примитивно- добродетельное, роботообразное. Не способны они на порыв, на оригинальность, что ли... Нет в них душевного размаха. А вот русская душа - она способна на все... Даже на чудо. Ну хоть в узких рамках животной медицины. Я вот это чудо лично лицезрел. Зародилась у моей давней приятельницы, очень морально нравственной в силу возраста зрелого, мысль необычная: "Хорошо б котейку завести... ласковую такую... чтоб мурчала рядом, мысли разные отгоняя..." А то и правда - слякоть депрессивная повсюду, судороги да потуги демократические где ни попадя... А так - теплое да живое рядом, матом рассказы не пишет, о демократии не рассуждает, мирно хвостом только поддакивает. И любовь бескорыстную генерирует активно. Реализовалась эта мечта-задумка в образе котёнка, привезённого матерью Натальи со станции Куровская по Курскому же направлению железнодорожному. Изумительное существо, полосато-серебристое, любопытное, жаждущее общения, с глубокой голубизной внимательно-пристальных глаз (наследство сиамской мамы благородных кровей…) и шебутливостью дурно воспитанного (вернее, вовсе невоспитанного – некому было…) дворового кошиного гангстера-папы. Добрая сотрудница презентовала – подарочек Наталье на день её рождения. Это ж лучше, чем духи какие банальные, попахнут-попахнут – да и выветрятся в никуда, так, иллюзия незначительная. А тут – живое, тёплое, ласково-кусачее. Счастье… Счастье было прозвано Мусей. Хорошее такое женско-кошачье наименование. Тем более, что хозяйка Мусина первопрежняя так и сказала – кошечка-то красива упоительно, детки у неё будут – загляденье… Эх… Не судьба была Мусе стать мамой… Ох, долюшка ея горькая… Муся росла жизнерадостно, буйно и бурно. Любили её все – и бабушка с дедушкой – мама-папа Натальины, и брат Серёжа с женой Машей, и сын их Андрюшка. В ласку да заботу укутывали, как драгоценность в тёплый бархат. Ни на минуту одну не оставляли, всегда под присмотром. А тут случилось страшное. Опустел дом – ненадолго совсем, совсем на чуть-чуть – так получилось, разбрелись домочадцы по своим каждый делам. Муся же, как и положено женщинам, простите, кошкам…(ну, всё равно же – женщинам…), обладала страшным любопытством, любознательностью. Практически Складовская-Кюри. Естествоиспытательница, так сказать. Так вот, произошло действо под названием «Одна дома – Один». Одна. Совсем. Первой вернулась домой бабушка. В магазин там ходила, что ли, или ещё куда, на чуть-чуть совсем отлучилась. Открывает двери в пенаты – Муся не встречает. Бабушка взволновалась немедленно – так не бывало ещё. Кто когда домой не возвращается – Муся тут как тут, приветствует. Утробно-ласково рокоча внутренним кошачьим мотором (который где у них там, кошиных, расположен – так никто до сих пор и не выяснил Как и то, ЧЕМ именно они мурчат – животом, горлом, а может – душой кошачьей?.. Уч-чёные…). Снисходительно так – заходите, гости дорогие, да не забывайте, кто тут – Хозяйка. Бросила бабушка котомки у порога – да в глубокий поиск. Нету кошки. Пенаты бегло осмотрены – нету… А в сантехническом узле стояла у них эдакая семейная стремяночка – для нужд разных хозяйственных. Лампочку там горелую заменить, или так взлезть, посмотреть из-под ладони в дали туманные – далеко ли ты там, жизнь светлая?... В общем, стремяночка эта самая валяется уроненной, как павший в сражении воин. Всё, думает бабушка… Прибило кошку…Помирать уползла… И сама тут же, позабыв годы не очень слегка молодые, рушится бойцом-пластуном, как та стремяночка, на пол, и - в новый, гораздо более углублённый – поиск. Нашла. Муся-бедолага, травмированная одиночеством посредством злобной стремянки, тоненько, совсем уж по-женски, подвывала, лёжа в самом дальнем, тёмном и пыльном углу поддиванья. Тревога. Чрезвычайное положение. Звонки всем и повсюду. Создание семейного Министерства Чрезвычайных Ситуаций. Срочный сбор. Председатель комиссии по расследованию вселенского ЧП – дедушка. Как старший по званию военный лётчик. Взаимные попрёки и пререкания – а неча шастать по магазинам там разным. Да и ещё и на работу ходют, учёбы разные выдумали... Ребёнок невинный вон чуть не погиб от всеобщего чёрствого невнимания и равнодушной безответственности. Короче – гады безлюбные. Ну, ругайся – не ругайся – Мусю-то спасать надо. Повезли в ветеринарку к доктору , большому специалисту по разным кошачьим делам. Серьезный такой, важный даже, несмотря на молодость подозрительную. Сразу видно - специалист. Прррррофффесионаллллл. Потому как взялся за излечение серьезно - сутки в реанимации, опять же рентгены там, анализы… Много всего - нужного и важного. Естественно за солидную плату - но разве же на родное и любимое существо не найдешь денег? Да и пожалеешь ли? Вот рентген и показал – серьёзный ушиб таза… Слава те, без переломов, но – серьёзный же… Весть эту доктор животный выложил осторожно - дабы не травмировать любящее семейство. Даже со скорбным опущением глаз - лечение долгое, покой, все теперь от вас зависит, господа хорошие, мы - светила животной науки, все возможное сделали.. Но за отдаленные последствия не отвечаем. Может случиться и так, что нежной красавице Мусе не придется увидеть своих долгожданных котенышей - с такой травмой опасно ей будет рожать. Может не разродиться и погибнуть во цвете прекрасных лет. То есть, не было сомнения у ведущего специалиста самой лучшей ветеринарной клиники в способности Муси к зачатию - там-то все как по нотам пройдет.. лишь бы кот был поактивнее... А вот... рожать... нет... не пройдет это... Даже и забудьте.. .Стерилизация - только стерилизация. Так что - милости просим... сделаем без сучка и задоринки... Погоревали семейно, конечно... но - что делать? Выпестовали Мусю. Поставили на ноги. На лапы, точнее. Похромала, оклемалась, заиграла. Повеселела. Скачет лосеобразно. Ластится. Всё более как-то к женской части семейства. Еще раз погоревало семейство по поводу невозможности появления в будущем голубоглазо-серебристых чудес, покручинилось – да чего уж тут теперь. Надо – значит, надо. Стали собирать Мусю опять в дорожку, в лечебницу. Первым делом, конечно – выкупать. Нет, Муся – женщина, несомненно, чистая, домашняя да ухоженная, но всё же… Традиция. Женщина – она будь хоть чище самой чистоты, но перед походом в поликлинику… Да непременно… Да надеть самое-самое… Потаённо-эротическое… Тьфу ты, надевать Мусе-то нечего пока… Ладно. Купают в шесть рук. Шерсть водой поприлизало, бабушка, прищурясь, вещает: «Что-то там под хвостом у неё торчит. Может, после туалета что прилипло? Наталья –ты это.. потри мочалкой.. Да тщательнЕе , не хватало ещё в больнице позору…». Маша – раздражённо слегка: «Да ничего это у неё не прилипло. Это припухлость какая-то. Может – посттравматическая». Наталья взволновалась, затёрла «тщательнЕе». Очень это Мусе не понравилось. Взбеленилась, заорала дурным голосом. Наталья тереть повременила, припухлость осторожно пропальпировала – «Точно. Я поняла. Это у неё это… Ну… Цикл такой женский начался. Вот и припухло. Взрослеет»… Выкупанная Муся блаженствовала на диване, Наталья вычищала от еды миски кошачьи – предупредили, что за 12 часов до операции кошку ни в коем разе не кормить – стошнить может. Маша обходила по пятому разу всех домочадцев и предупреждала о том же. Ну вот и утро. Дедушка на кухне кормит Андрюшку завтраком. Он, как человек военный, ранее всех поднимается. Пока эти «цивильные клопа давят»… Наталья, взойдя на кухню, с плохо скрытым подозрением смотрит на умиротворённо натирающую морду Мусю. И ненавязчиво так вопрошает дедушку: «А не кормили вы Мусю, часом?». Дедушка в незначительном раздражении от странно-неуместного вопроса ответствует: «А что прикажете делать? Она ж орала, как резаная… Я ей яйцо выдал. Варёное. Всмятку». Ну вот… Упустили дедушку. Недосмотрели..«Да говорили ж вчера… Нельзя её кормить. Нам же в клинику ехать…» Принялись звонить в клинику – а как теперь? А можно ль? Ответили после небольшой заминки – можно. Только если кошку вашим запретным яйцом вытошнит – сами и прибирайте за ней. Поехали. Тем же «помывочным» составом – Наталья, Маша да бабушка во главе. В клинике обрадовались Мусе как родной - недаром же от смерти мучительной своевременно спасли.. Опять же к тому самому хирургу, что кошечку изучал, поступили. Они все здесь лучшие - но про этого заверили - наисамый... невзирая на относительную молодость.. Зато дипломов столько - что все стены клиники можно заклеить. И правда - внимательный. Въедливо так предыдущий ренгеновский снимок многострадального кошачьего таза изучил... Опять скорбно головой покачал - нет у кошечки шансов разрожаться... Ну просто ни единого шанса не имеется. Так что давайте ее мне, не сомневайтесь и не переживайте... еще раз спасу ее от неминучей смерти. Вкалывают кошке «спательный» укол. Она отчего-то спать вовсе не собирается. Выждали немного – ни в какую… Тогда ей второй вкатывают. Ничего вроде, подействовало, и яйцом даже не вытошнило ошибочным. Ну, Наталью за дверь – к напрягшейся семье сокращённого состава, временно безмужеского… Время тянется, как нить стокилометровая катушечная… Или вообще не тянется. Застыло. Как и ожидающие окончания операции. Как-то явно затягивается операция... и шебуршания какие-то начинаются. Вдруг из святая святых требуют регистраторшу туда зачем-то. Ну не штамп же на хвост ставить? Там и так целая бригада - самолучший хирург да ассистентка. А регистраторша бабка-то - зачем? Может, вести неутешительные? А ее как утешительницу - по возрасту самую близкую? Тут дверь приоткрывается – и ассистентка, неуверенно так, даже опасливо-недовольно поглядывая на группу поддержки Муси, приглашает Наталью в кабинет экзекуторский. Та на ватных ногах, обречённо – вошла. У доктора – хирурга лицо было странное. Нет, само лицо нормальное такое, обычное – важностью суперпрофессиональной насупленное. Выражение – странное. Плоховато определяемая смесь недоумения, недоверия и опаски.. Регистраторша же, бабка, зажав рот ладонями, пытается удержать рвущийся на волю хохот… До слёз. Наилучший доктор, сосредоточенно вымывая каждый палец на натруженных руках, говорит слегка задушенным голосом Наталье: «Крайне сложный случай. Стертая картина после наисложнейшей травмы. Не доверяю я этим рентгенам, томографам... так что не удивляйтесь - разрезу на животе кошечки... то есть... это... ну... Это я решил лично убедиться, что там все в порядке.. Ничего страшного, заживет... походите в повязке... Зато теперь есть уверенность - что травма не страшная... обошлось без внутренних повреждений... В общем, в кассу... а у меня следующая неотложная операция... извините..." "А доктор, простите, отчего же, то есть это - стерилизация-то как прошла кошечки моей? Успешно? Не поняла я..." Самолучший хирург темнеет лицом, нервно дергает глазом и обращается к регистраторше, которая полузадушенно хрюкает, согнувшись в три погибели: "Объясните даме... мне некогда...". И, гордо-оскорблённо подёргивая головой, как незаслуженно жахнутая плетью скаковая лошадка, торопливой рысью сливается вниз по чёрной лесенке на нервный перекур. Регистраторша, веселая, однако, бабка - уже икая от хохота, трясущейся рукой сует под нос какую-то медицинскую полумисочку с какими-то двумя шариками: "Кошка-то? Нормально – нету её больше, кошки. И не было. А есть – кот. Понимаете – КОТ!!! Мусь... А шарики это – его". И хохочет уже во всё горло. Кабинет Наталья покинула сама. Мужественно и без посторонней помощи. А там уже, отрешённо слегка, глядя куда-то в непонятный бок, тускло, но внятно проговорила онемевшим в ожидании бабушке и Маше: «Товарищи мои родные, граждане-домочадцы… Я вам сейчас такое вот скажу… В общем, скажу я. Муся – это кот. Попутно заодно стерилизованный. А вдобавок и кастрированный... А я в аптеку. За левомеколем и салфетками…» И поползла по стеночке вдоль коридора. Пауза устала затягиваться. Сначала остальные посетители неуверенно так заулыбались, отворачиваясь, судорожно подхихикивая. Принесённые ими в клинику по разным причинам таксы, переполошившись от казуса такого, нервно начали как по команде исследовать свои подхвостные пространства – всё ли там в порядке, на месте ли, не напутали ли чего хозяева впопыхах беззаветной любви? Прыснула бабушка, истерично всхохотнула Маша… В общем, когда вернулась Наталья с приобретёнными необходимыми медикаментами, загадочно-туманно улыбаясь, стены поликлиники тряслись от хохота, грозя обвалиться… Вот такой жизнеутверждающий хохот произошел после чуда , произведенного самым наилучшим животным доктором. Он в три секунды вернул изначально определённый по рождению пол животному – правда, в немного усечённом уже варианте… Гаремно-евнуховом. А ведь не будь регистраторши - отечественная наука оказалась бы бессильна перед феноменом неизвестным кошачьим. И дипломы бы не помогли - потому как - странность великая. В брюшную полость-то скальпелем многонаучным внедрились, а матки-то у кошечки - нет... ну никак не найти.. Одна сплошная котообразная причиндальность… Хоть консилиум вызывай... Это хорошо, что регистраторша опытная попалась, она там еще до этого санитаркой трудилась. Вот что значит смекалка народная, кондовая и сермяжная в одном лице. Иначе пришлось бы пациентку непонятную в забугорье отправлять - на предмет выяснения... За клиентовы деньги – ясен день. И залечили бы там, не дай Бог, безвинную животину напрочь. Потому как классика отечественная бессмертна – что нашим кошакам русским как с гуся водица, то немецким – смерть. Это случилось совсем недавно. Вот несколько дней назад прямо. И до сих пор в семье бывшего Муси вспыхивает спонтанно хохоток по углам. То одиночными всплесками, то в хоровом исполнении. В зависимости от состава семьи на данный конкретный момент. Но – тихонько… Пока Муся не совсем ещё оправился. И не успел привыкнуть вообще-то к своему несколько новому статусу – кота с красивым сербским именем Мусич. Сегодня во время перевязки он опять тяпнул бабушку за палец. А сейчас возлежит на диване и через полуопущенные веки лениво наблюдает за семьёй. И думает, как он на всех на них отыграется. Позже. Когда окрепнет. За Мусю…
|
Ингвар Коротков. "А вы пишите, пишите..." (о Книжном салоне "Русской литературы" в Париже) СЕРГЕЙ ФЕДЯКИН. "ОТ МУДРОСТИ – К ЮНОСТИ" (ИГОРЬ ЧИННОВ) «Глиняная книга» Олжаса Сулейменова в Луганске Павел Банников. Преодоление отчуждения (о "казахской русской поэзии") Прощание с писателем Олесем Бузиной. Билет в бессмертие... Комментариев: 4 НИКОЛАЙ ИОДЛОВСКИЙ. "СЕБЯ Я ЧУВСТВОВАЛ ПОЭТОМ..." МИХАИЛ КОВСАН. "ЧТО В ИМЕНИ..." ЕВГЕНИЙ ИМИШ. "БАЛЕТ. МЕЧЕТЬ. ВЕРА ИВАНОВНА" СЕРГЕЙ ФОМИН. "АПОЛОГИЯ ДЕРЖИМОРДЫ..." НИКОЛАЙ ИОДЛОВСКИЙ. "ПОСЛАНИЯ" Владимир Спектор. "День с Михаилом Жванецким в Луганске" "Тутовое дерево, король Лир и кот Фил..." Памяти Армена Джигарханяна. Наталья Баева. "Прощай, Эхнатон!" Объявлен лонг-лист международной литературной премии «Антоновка. 40+» Николай Антропов. Театрализованный концерт «Гранд-Каньон» "МЕЖДУ ЖИВОПИСЬЮ И МУЗЫКОЙ". "Кристаллы" Чюрлёниса ФАТУМ "ЗОЛОТОГО СЕЧЕНИЯ". К 140-летию музыковеда Леонида Сабанеева "Я УМРУ В КРЕЩЕНСКИЕ МОРОЗЫ..." К 50-летию со дня смерти Николая Рубцова «ФИЛОСОФСКИЕ ТЕТРАДИ» И ЗАГАДКИ ЧЕРНОВИКА (Ленинские «нотабены») "ИЗ НАРИСОВАННОГО ОСТРОВА...." (К 170-летию Роберта Луиса Стивенсона) «Атака - молчаливое дело». К 95-летию Леонида Аринштейна Александр Евсюков: "Прием заявок первого сезона премии "Антоновка 40+" завершен" Гран-При фестиваля "Чеховская осень-2017" присужден донецкой поэтессе Анне Ревякиной Валентин Курбатов о Валентине Распутине: "Люди бежали к нему, как к собственному сердцу" Комментариев: 1 Эскиз на мамином пианино. Беседа с художником Еленой Юшиной Комментариев: 2 "ТАК ЖИЛИ ПОЭТЫ..." ВАЛЕРИЙ АВДЕЕВ ТАТЬЯНА ПАРСАНОВА. "КОГДА ЗАКОНЧИЛОСЬ ДЕТСТВО" ОКСАНА СИЛАЕВА. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ИСТОРИЯ Сергей Уткин. "Повернувшийся к памяти" (многословие о шарьинском поэте Викторе Смирнове) |
Москва