***                                                                                          

Сквозь маску осень выглядит иначе:

фонарный свет, что был когда-то чист,

теперь исчез в ночи, а это значит –

фонарь ушел, роняя желтый лист.

Фонарь ушел, но вот один из листьев

упал в ладонь, и ощущая плен,

зажегся вдруг огневолосой кистью

и врос под кожу перекрестьем вен.

И маски треугольник словно ожил,

не зная ни начала, ни конца.

Но листья, выступавшие из кожи,

сказали, что под маской нет лица.

Фонарь ушел. Крадется утро рысью,

и воздух режет кожу, словно сталь.

Я разлечусь по ветру сотней листьев.

И только маска ляжет на асфальт.

Старик

У старика зашкаливает сердце,

он чувствует в крови куски железа

и думает о том, что после смерти

душа уходит в магазин за хлебом.

Однажды, оцарапавшись о гвоздь,

он заболел железом и тогда

стал чувствовать в груди земную ось,

а в линиях ладоней – поезда,

идущие на север от запястья.

На линии судьбы один из них

подходит к предпоследней остановке,

Там мальчик на платформе ждет своих

родителей; и на его ветровке –

две капли крови: ранка на мизинце.

Родители и старшая сестрёнка,

минуя станционные ларьки,

(в пакетах – теплый хлеб из магазина)

выходят на платформу.

                                        Купол рынка

со скрипом распускает лепестки.

Полумеханическая канарейка

Желтушная, хромая пташка,

ты выпущена из ладошки,

и по твоей спине горящей

        (где лесостепь горит и пашня)

        течет неглинная речушка,

        завернутая в берег пляжный

        (увенчанный пожарной вышкой),

        на нем – скудельные мальчишки,

        разложенные на просушку;

        у одного у них в ресницах

              венозная автодорога

              бежит, захлестывая веки,

              по ней подсолнечная птица

              несёт пустого человека

              (который заболел немного)

              на фабрику, где нас починят,

              сошьют, омоют формалином

              и выпустят в страну заочно

              с шахтёрской дырочкой височной,

                      внутри которой отгорели

                      торфяники; шахтер по рельсам

                      идет и угольные склоны

                      он освещает канарейкой,

                      её горячечное тельце

                      зажав в сырцовые ладони;

                      под ним, внутри земной коросты

                      бредут неумершие люди,

                      невыстроенные по росту

                      и, выбираясь через люки

                      в изнаночную часть планеты

                      висят вниз головой, при этом

                      врастая в кожаную глину,

                      пласты угля и перегноя,

                      под ними кружат субтеррины,

                      и светится ядро земное;

                             хранящее в себе отходы

                             конвейерного производства,

                             где мы с тобою канарейка –

                            складированные природой

                             и высчитанные покостно -

                             (мы никогда не постареем –

                             жильцы подземистого мира)

                             лежим, несвязанные леской,

                             обёрнуты чужой квартирой

                             и разделённые телесно

                            (рассаженные, как скелеты,

                              по туловищам одноместным);

                              давай же, завершая лето,

                              смотреть в оконные просветы:

                                      там на верёвочке – планета,

                                      по ней ползут антициклоны,

                                      сворачивая по наклонной

                                      на север; сдерживая тремор,

                                      материки лежат покорно

                                      в лесном огне; Россия дремлет,

                                      обняв Евразию за горло,

                                      накрыв Сибирью человечков,

                                      необходимых на запчасти,

                                      с востока наползает вечер

                                               (прости меня, мирок несчастный,

                                               скворечный, кукольный, неровный,

                                               нуждающийся в медицине),

                                      и по железистой дороге,

                                      объевшиеся антрацита,

                                      идут товарняки.

***

Поёт слепой Гомер в подземном переходе,

А мимо все бегут ахейские кроссовки.

Сбивается старик на каждой третьей ноте.

И тянутся к богам троянские высотки.

Пытается циклоп неловко влезть в автобус,

И мирно Одиссей стоит на остановке.

Парис, Приамов сын, побарывая робость

У волоокой мисс автограф просит снова.

И мир уже не тот, не тот, что был когда-то,

И пение сирен никто не станет слушать,

И в списке кораблей не помнят капитанов,

И ахиллесов щит теперь уже не нужен.

Но будет Посейдон лететь на колеснице,

И будут хоры нимф взносить хвалы природе,

Пока есть день и ночь, пока планета мчится,

Пока поёт Гомер в подземном переходе.

***

Мы жили в лесу под утёсом на самой окраине мира,

На самой окраине времени, музыки, мысли и слова,

И нас окружали свобода и тайна, и смутная сила,

Скрипел шар земной на оси, пели волки и плакали совы.

Все ярче голодный костер – то горит наш последний шалаш,

Только тени уйдут, и за хворостом в лес – завтра сделаем новый,

Только тени уйдут, а пока нам огонь  - и пленённый, и страж,

А вдали все трубит чей-то рог, обделённый и хлебом, и кровом.

А за кругом огня осторожно и глухо стучит барабан,

Или стонут осины, поют, тянут ветви без плоти и крови,

А за кругом огня плачут тихие флейты о доле раба,

Чьи хозяева музыка, мысль, и свобода, и ветер, и слово.

фото: Мила

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Пн октября 22, 2012, 12:53:59 Я эти стихи читаю, будто клипы какие-то талантливые смотрю, или короткометражные фильмы. И мне почему-то не кажется происходящее "на экране" странным, сюрреалистическим... Скорее, что-то похожее на мистический реализм, еще рассказы Маркеса вспомнились... Может, это чисто моё субъективное восприятие. Но интересно очень... Спасибо.

Лариса Ефремова Москва

Дата : Ср октября 31, 2012, 18:44:36 "И мир уже не тот, не тот, что был когда-то, И пение сирен никто не станет слушать, И в списке кораблей не помнят капитанов, И ахиллесов щит теперь уже не нужен. Но будет Посейдон лететь на колеснице, И будут хоры нимф взносить хвалы природе, Пока есть день и ночь, пока планета мчится, Пока поёт Гомер в подземном переходе" Сочетание мифического и реального? Совпадение мифического и реального? Сосуществование? Читаешь такие стихи и думаешь: твоя правда, поэт, мир именно такой, и как же мы раньше не замечали, и как жаль, что мы не будем замечать этого дальше, после того, как прочтём последнюю строчку! Замолкает автор - и мир сворачивается в плоское и серое обыденное. Остаётся только помнить, что благодаря некоторым стихам случаются метаморфозы.

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.