*    *    *

Когда опрокинется время
И будет звучать бесперечь
Гранита, песчаника, кремня
Сухая, шершавая речь,

К началу себя продвигая
Сквозь пласт наслоений и плит,
Я вспомню: старуха нагая
В окне диспансера стоит.

Мне стыдно, мне страшно, мне тошно,
Но, прячась за клетки пальто,
Гляжу с отвращеньем на то, что
Не должен был видеть никто.

Не воспринимая деталей,
Я вижу на все времена –
Как будто из камня и стали,
Старуха стоит у окна.

Глодай, офигевший Трезор, кость,
Но после будь проклят и клят:
Тебе отомстится за зоркость
И слишком уверенный взгляд.

За то, что пытался нахрапом
Понять и пронять естество,
За то, что бумагу с накрапом
Ты ставил превыше всего,

За то, что за рифмами лазал,
Запасшись фальшивым ключом,
Ты будешь не то что наказан,
А, лучше сказать, обречен

Под вой сатанинского клира
На каждом отрезке пути
Смотреть на исподнее мира
И взгляда не сметь отвести.

*    *    *

Не умею работать с землей, сидеть на земле,
Громоздить урожай на крепком крестьянском столе.
И не то чтобы узок в кости, неуклюж, невысок,
Но земля моя – глина и камень, торф и песок.
То вода из нее сочится, то сухость калечит рот:
Недород – у других, у меня – совокупность пород
Такова, что, пудовый кулак уперев в скулу,
Агрономия молча курит в своем углу.

Оттого ли я жив, что земля под ногой мертва?
Разминаешь глину – в ладонях цветет синева.
Зачерпнешь песок – течет, шелестит, звенит,
Заглушает глупые жалобы аонид.
И на ощупь камень – спрессованная пыльца,
Сохраняющая отпечаток руки Творца.

Читать подборку полностью

фото:А. Бабаханов