|
Просмотров: 1905
08 июня 2012 года
 ***
Такая мысль: снег – для того чтобы было тихо. Много снега – много тишины и вкрадчивости шага. Поскрипывать характерно, но главное – скучать тяжелоумным чопорным мудрецом, скучать до последних сил, пока не надоест строгий контур снисходительности. Пока не улыбнёшься собственному вздору.
Время года зима, и хорошо ли, что есть смена времён года? Хороша ли смена обличий, за которые так соблазнительно уцепиться? Говорят, никто из детства не вырастает, просто охраняешь детство кольчугой взрослости, хранишь его под ней.
Вот ворона на голом проводе, вот слово на языке и в этом слове, я расстаюсь с самим собой, чтоб увидеть своё поспешно отлетающее отражение и себя обрести в самопожертвовании тексту, человеку, пейзажу.
Ведь иного выхода нет, кроме как, отринув от себя себя , ветхого Адама, посмотреть вслед удаляющемуся странному существу, которому неведомо «навеки» этой картины: под бровями снегов – улыбка молчания.
***
Они садятся поодаль и смотрят на тебя. Воспоминания. Как коты, неотвязные спутники сентиментальных натур, тихое настойчивое изящество прошлого. Каким взглядом им ответить, чем их насытить сейчас?
Ты ли переживал роковые вёсны, где Данте не встречал Беатриче, и ароматом этих невстреч полнился провинциальный апрельский город, выброшенный морской раковиной к босым ногам? Ты ли мечтал ласкать на своей груди умирающий день, шептать ему колыбельные перед смертью? Грех мой, закатная роскошь и немощь, искупишься ли грацией набегающей тени, нечаянным взмахом ресниц? Эти детали – стонущая подобно жалобной женщине дверь, остывающие капли горячего света на подбородке, ветви-подсвечники (казалось, от них зажигается воздух) – схвачены раз и навсегда томлением вечера, и ничего с этим уже не поделать. Ничего не поделать с мечтой о родниковой воде любви в пустыне горячего света, в жару объятий, когда ждёшь и не знаешь, что любишь уже давно. Страшное и нежное безумие ароматов и опустошённость обессиленной души. Глухая неизбежность утраты и в меру сладкое послевкусие. Трамвай – самый лучший в мире музыкальный инструмент, на котором никто не умеет играть по-настоящему. Я люблю маму.
Что же мне делать с этими отрывками, ослепительными промельками, не дающими себя оформить, превратить в нотную грамоту чувств? Но нет, ты сам ещё неоформлен как следует, тебе предстоит твоё будущее, а они – происходят сейчас и тогда, происходят и смотрят на зрителя страстно и беспощадно в своей неумолимой целостности.
рис. Светланы Кротовой
No template variable for tags was declared.
|
.jpg "Заказать третий номер")
Москва