11 марта 106 года китайский сановник династии Хань Цай Лун создал бумагу. Много позже появились первые бумажные книги. Сейчас большой финал бумажной книги очевиден. Но, тем не менее, книги в своем каноническом формате будут существовать, похоже, столько, сколько будет жить человек. И доказать это несложно.

... хотя книги теперь научились издавать совсем как во времена детства: с коленкоровым корешком, а дисплей на вид и даже на ощупь совсем как бумажная страница…
                                                                                                                                                                                   Борис Акунин "Хэппи-энд" («Кладбищенские истории»).

Половина общего холла завалена всякой рухлядью. Старые плинтуса, сломанные стулья, половые доски, прошловековые обои громоздятся этакой свалкой отходов переработанного времени. Знакомая картина, не правда ли? Видать, ремонт у соседей кипит. Гора строительного утиля растет с каждым днем.

Среди мусора виднеются две стопки пыльных книг. Хочется из чистого любопытства прочитать их названия. Уж больно орнамент на корешках знакомый.

Ага! Старые знакомые! Четырехтомник «Тысяча и одна ночь», трехтомник Василия Яна, несколько томов Мориса Дрюона!

Когда-то нам, чтобы стать обладателями этих книг, приходилось таскать связанные шпагатом плотные стопки газет к специальному пункту приема макулатуры. Там, часика два постояв в очереди и взвесив бумажный куш, мы получали от служителя макулатурной конторы одну или несколько разноцветных марочек достоинством в 1 кг., 2 кг., 5 кг. Кажется так. (Говорили, что некоторые ушлые люди подкладывали в пачки кирпичи или мокрую бумагу.) Затем мы приклеивали эти марки к специальному бланку из плотной бумаги и начинали копить следующую порцию газет.

Когда сумма накопленных килограммов дорастала до «планки», указанной на карточке (четырехтомник того же Василия Яна оценивался в 60 кг.), мы шли с этим документом в книжный магазин, и там, в специальном отделе, уже за «живые», а не за газетные, деньги выкупали дефицитную литературу.

Были еще способы приобретения хороших книг. В каждом крупном книжном магазине, заваленном всякой графоманской чепухой, имелся этакий алтарь под названием «Отдел книгообмена». Порой на полочках «алтаря» можно было обнаружить (страшно подумать!) самих Булгакова и Ахматову, не говоря уже о разных там анжеликах в гневе и последних могиканах!

У алтаря служил бескомпромиссный эксперт, знаток книжного дела, совмещавший в себе черты жреца и цербера. Тома в его хозяйстве были расставлены по категориям. Скажем, на самой высокой полке стояли те же Булгаков с Ахматовой, чуть пониже – Чуковский и Марк Твен. Еще ниже – Паустовский, Нагибин, Шолохов и т.д., вплоть до Аксакова и Белинского. Поскольку в книжных магазинах не было ничего интересного, книголюбам приходилось идти на всякие ухищрения, дабы «выцарапать» с полочки алтаря заветный томик.

Происходил обмен примерно так: человек приносил заветную книжку, жрец-цербер оценивал ее своим хищным оком и оглашал приговор: «Третья категория!» Это означало, что человек имеет право обменять свой томик на любую книгу с третьей полки. Происходил «равноценный» обмен. Но когда, обрадованный приобретением посетитель удалялся, служащий алтаря без всяких сомнений мог поставить приобретенную новинку на полку I категории. Короче говоря, отдел обмена в книжном магазине, как и прилавок комиссионки, представлял собой поле для всевозможных махинаций и спекуляций. Но на законных основаниях.

Незаконные книгообмены тоже существовали. Так называемые толкучки или толчки. А людей, которые там толкались, в простонародии окрестили чернокнижниками.

Во всех крупных городах, областных и республиканских центрах имелись свои толкучки около книжных магазинов. Милиция беспощадно боролась со «спекулянтами», которые собирались на этих пятачках. Хотя, кроме спекулянтов, около магазинов толклось огромное количество вполне безобидных книголюбов-менял.

Вспоминается еще один легендарный способ книжного контакта – создание и распространение самопалов. Сначала крамольные книги (Солженицын, порнография, уфология, магия) распечатывали через копирку чуть ли не в десяти экземплярах (буквы на последнем листе почти не читались). Позже, с появлением ксерокса, самиздат пошел шибче: к делу подключились кустари-переплетчики, и книги, изготовленные подпольно фактически не отличались от настоящих фолиантов. Наказание последователям Гуттенберга и Ивана Федорова грозило суровое, не то что менялам с толкучки.

Так вот, чернокнижники представляли особую генерацию, присущую исключительно эпохе заката советского социализма. Нумизматы и коллекционеры марок сохранились, пережив не одну эпоху. Их сборища можно увидеть и сегодня. А вот субкультура коллекционеров книг исчезла. Судя по всему – навсегда. Видимо, сегодня книги перестали быть ценностью, как информационной, так и коллекционной. Доказательство тому – связки книг соседей, обезумевших от своего ремонта.

* * *

Потом все перевернулось с ног на голову. В начале 90-х шарахнул книжный бум. Грянул неожиданно и раскатисто, как грозовой раскат среди серого, пасмурного и скучного московского декабря.

Ба-бах! Неожиданно отпала необходимость носиться от милицейских облав, устроенных около магазинов «Поэзия» или «Академическая книга».

Бу-бух! Вдруг стало не нужно прятаться по чердакам и подвалам с ксероксом Солженицына и Кама-Сутры, вставать в очередь на чтение «Доктора Живаго» – любая литература стала доступна и разрешена. Читатели, к своему изумлению, обнаружили книжные развалы и лотки, торгующие всем – от Кастанеды до «Пауков-оборотней».

И пошло-поехало. За один день торговли хозяин книжного лотка мог извлечь сумму равную недельной выручке целого книжного магазина: книгочеи сметали все. Издательства появлялись, аки грибы после дождя. Но, поскольку у каждого действия есть противодействие, а у тезиса – антитезис, кровь сорвавшихся с катушек от обилия «лаве» книготорговцев лилась в те годы потоками.

Постепенно книжный бум успокоился, крупные издательства сожрали мелкие, сфера влияния поделилась, направления рынка определились. Львиная доля тех, кто читал «Пауков-оборотней» и «Алый закат страсти», читать вообще перестала, ибо стали доступны видеомагнитофоны, а многие из тех, кто упивался Ахматовой и Булгаковым, плавно перешли на Маринину и Донцову.

Либерализация книжного рынка сделала свое черное дело: народ перестали волновать шедевры, теперь он вполне удовлетворен посредственностью. И сегодня книжные магазины опять по крышу завалены пустословным ширпотребом, как и в эпоху пунктов приема макулатуры. Разве что выбора стало больше. Нынешний спрос на посредственную книжную продукцию объясняется тем, что выставленные на продажу издания прошли якобы фильтрацию издательств, знатоков, экспертов. Не случайно баннеры, рекламирующие очередной «бестселлер», гремят сногсшибательными оценками медийных персонажей, цитатами из раскрученных журналов, цифрами продаж. (В современном книжном магазине – каждая книга, якобы, абсолютный бестселлер, побивший все мыслимые и немыслимые рекорды.) Читатели охотно пользуются этими ориентирами. То есть, с радостью заглатывают наживку маркетологов.

Впрочем, в данных размышлениях речь идет не о ширпотребе и его потребителях, а о тех посвященных, что чувствовали и продолжают испытывать сакральное воздействие художественного слова. Они, как это ни странно, еще не вымерли. Но им-то зачем книги? К чему покупать стопку сброшюрованных листков, когда можно получить любой текст (от Гомера до Прилепина) с помощью нескольких нажатий на клавши компьютерной клавиатуры?

Большой финал книжной истории очевиден. Но, тем не менее, книги в своем каноническом формате будут существовать, похоже, столько, сколько будет жить человек. И доказать это несложно. Но сначала следует обозначить неоспоримые преимущества и поговорить о надуманных недостатках электронной книги.

* * *

Во-первых, за электронную книгу не надо платить. Для сравнения: сегодня одноразовая книжка в мягком переплете стоит уже порядка 100-200 рублей, в то время как с помощью некоторых интернет-ресурсов можно скачать хоть весь «Золотой Век русской литературы», не заплатив ни копейки. Только успевай кидать деньги провайдеру. Оставив в стороне этический и законный аспекты этого способа пополнения библиотеки, следует признать, что люди активно скачивают всё, – как тексты, так и фильмы, музыку, программы, игры и прочее.

Во-вторых, электронный вариант книги находится мгновенно: всего 2-3 минуты, пара кликов, и, вот, любимый роман – перед вами. Не надо даже из-за стола подниматься. Красота, да и только!

В-третьих, bookreader, похоже, вредит зрению не больше, чем каноническая книга. Текст на экране современной читалки почти ничем не отличается от своего бумажного аналога.

Дискомфорт, вызванный отсутствием в руках книгочея привычной массы и формы, тоже преодолим. Это – дело привычки.

Любители читать по-ленински, то есть с карандашиком в руке, оставляя на полях свои тонкие замечания, также могут не волноваться. Чудо-машинка осилила и эту опцию. Воистину, искусственный разум – неисчерпаем, а готовность разработчиков выполнить любые прихоти потребителя безгранична.

Короче говоря, преимущества современного электронного know how неоспоримо.

И все же... Бумажная книга не канет в Лету, подобно бедняжкам кассетам VHS.

* * *

К сожалению или к счастью, мы продолжаем жить в эпоху постмодернизма, в век интерпретаций, вариаций и стилизаций. Конечно, это не значит, что автор давно и безнадежно умер, но на одного крупного автора приходится добрая тысяча мелких соавторов. И никто в условиях высочайшего развития современных информационных технологий не может помешать любому человеку взять и стать «соавтором», например, Достоевского, вставив в середину «Братьев Карамазовых» отсебятину. При этом свой клон классического произведения совсем не сложно раскрутить в интернете. А потом пусть читатели разбираются, где подлинная книга, а где ее «ремейк». Забавно, не так ли? Конечно, «переделка» известных книг – это тоже художественное творчество (если оно не является глумлением), но оно отнимает у ресурсов бесплатных электронных текстов всякие гарантии подлинности. Магазины платных электронных книг более защищены от подделок, но вторгнуться в их базу шутник-хакер тоже вполне способен. Бумажную книгу переделать уже никто не сможет. Тот список людей, что указан в выходных данных несет личную ответственность за то, что они выпустили из печати.

Надо отметить, что возможность переделки художественного произведения угрожает в большей степени литературе, чем иным видам искусства, так как в тексте спрятать «подвох» гораздо легче, чем, скажем, в фотографии, а в кино, например, еще сложнее, ибо для этого требуется сложное техническое оснащение.

* * *

Раньше говорили, что самый лучший подарок – это книга. Сегодня считается, что нет разумнее подарка, чем «конвертик». А что? Зачем дарить человеку кота в мешке. Гораздо лучше дать ему возможность порадовать себя тем, что он по-настоящему желает. Не так ли? А заодно освободиться от поиска идеи (не в каменном веке живем!) и сэкономить время. Однако при таком подходе исчезает сама суть подарка, его «сюрпризность». Одаряемый лишается ощущения предвкушения, ожидания, чуда. Грубо говоря – это уже не подарок, а формальное подношение.

Книга в подарок – это всегда неожиданность, всегда остроумный сюрприз. Так как человек посредством ее заголовка и содержания выражает свое оригинальное пожелание и напутствие. Кроме того, подарочная книга аккумулирует эмоции, полученные дарителем при ее прочтении, и передает их одаряемому, а это дорогого стоит. Деньги же всегда можно вложить между страницами, как приятное дополнение к основному подарку. А вот электронный файл подарить невозможно! Разве, что в условиях кромешного дефицита времени и идей.

Также файл нельзя дать почитать.

Потому, что на каждой книге лежит отпечаток времени, обстановки и, если угодно, настроения ее хозяина. Не говоря о банальных ароматах, впитавшихся в страницы, всяких засушенных кленовых листиках и даже записочках, которые, разумеется, не очень порядочно просматривать.

Метафизика текста и метафизика книжного текста имеют разную природу. Книга обладает непостижимым свойством впитывать энергетику издателя и читателя и передавать ее следующему читателю, усиливая воздействие произведения.

Этот феномен бумажной книги максимально точно передал в своем замечательном романе «Библиотекарь» Михаил Елизаров:

«Самое интересное, резидент не поддается обнаружению на внешнем художественном уровне, поскольку он распылен по всему информационному полю программы. Он присутствует не только в акустическом, нейролингвистическом и семантическом диапазоне Книги, но также в визуальном диапазоне – то есть в полиграфии: шрифте, бумаге, формате – и, что весьма немаловажно, в хронологическом. Я к чему веду, Алексей… Стопка ксерокопий никогда не станет книгой семьдесят седьмого года выпуска. В мире не существует средств и технологий, позволяющих превратить продукт двухтысячного года в продукт, выпущенный в тысяча девятьсот семьдесят седьмом. Подделать Книгу невозможно и потому, что она несет заряд своего времени…» (Михаил Елизаров «Библиотекарь» – М.:Ad Marginem, 2009.)

* * *

В советские времена, когда одним учебником из школьной библиотеки пользовались 5-7 лет, было жутко интересно заглянуть на последнюю страничку клееной, варварски изрисованной ручкой «Истории» или «Ботаники». Там имелась табличка-формуляр с перечнем твоих предшественников. И ты, прекрасно понимая, как они воспринимали материал, изложенный автором учебника, уплывал из своей пространственно-временной ниши. В такие минуты частенько возникал какой-то потусторонний диалог с Петровым, Сидоровой, Ивановым и длился до тех пор, пока учительница не хлопала мечтателя классным журналом по макушке.

Ныне же метафизическое свойство книги привлекает любителей bookcrossing. Эти ребята, прочитав книжки, оставляют их в конкретных местах, например на лавочке в университетском парке или где-нибудь в дупле лесного дерева, а потом на специальном сайте указывают их координаты. И буккроссингеры-искатели едут за добычей. Заметьте, не за компакт-дисками или пивными кружками, а именно за книгами.

* * *

И все-таки, передача и дарение книги – не главные, хотя очень значительные, достоинства этого величайшего изобретения человечества. Основной смысл стоящего на полочке тома заключается в послании читателя самому себе.

Проще говоря, приобретение и хранение книги чем-то сродни обычаю древних индейцев: чтобы крепче запечатлеть происшествие, они втягивают в себя резкий аромат и закупоривают на долгие годы тряпицу, пропитанную памятным запахом. Потом, чтобы оживить перед глазами картину былого горя или радости, они вновь нюхают тряпицу.

Примерно тем же самым свойством обладают книги. Избранные, они смотрят на нас с полочки, напоминая о наших былых (ведь ничего не стоит на месте) взглядах и переживаниях, напоминая о том, что когда-то учащало пульс и наполняло кровь адреналином, заставляло работать слезные железы и вызвало ярость. И стоит их только наугад открыть, как перед глазами всплывает эпоха личной истории. Буквы, слова, предложения – все видят и все помнят.

Эпилог

А состав строительного мусора в общем холле, между тем, постепенно меняется. Уже куда-то исчезли прошловековые обои. Вместо них теперь красуется старый унитаз. Доски заменили здоровенные коробки непонятно с чем. А стопки книг все еще торчат, трогательно выделяясь своей аристократической неуместностью. То ли они поджидают нового хозяина, то ли не дают старым от себя избавиться. Кто знает...

Владимир Гуга, "Частный корреспондент"

Василий Зозуля Нижневартовск

Дата : Сб марта 24, 2012, 22:02:15 У меня знакомый, иудей по национальности, нашёл как-то на помойке Коран. Угощая меня чаем - весь вечер возмущался падению нравов. Я не спорил, сам не раз, давал "сироткам книгам" приют. Но такой "улов" мне не попадался... Интересно, выкинут ли когда-нибудь так же "читалку", где будет текст Корана, или постесняются?..

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.