СЕРГЕЙ СОБАКИН. ГРИГОРИЙ-"БОГОСЛОВ" СНЕЖАНА ГАЛИМОВА. ТОНКИЙ ШЕЛК ВРЕМЕНИ ИРИНА ДМИТРИЕВСКАЯ. БАБУШКИ И ВНУКИ Комментариев: 2 МИХАИЛ ОЛЕНИН. ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ АНФИСА ТРЕТЬЯКОВА. "О РУСЬ, КОМУ ЖЕ ХОРОШО..." Комментариев: 3 АЛЕКСЕЙ ВЕСЕЛОВ. "ВЫРОСЛО ВЕСНОЙ..." МАРИЯ ЛЕОНТЬЕВА. "И ВСЁ-ТАКИ УСПЕЛИ НА МЕТРО..." ВАЛЕНТИН НЕРВИН. "КОМНАТА СМЕХА..." ДМИТРИЙ БЛИЗНЮК. "В ШКУРЕ ЛЬВА..." НИНА ИЩЕНКО. «Русский Лавкрафт»: Ледяной поход по зимнему Донбассу АЛЕКСАНДР БАЛТИН. ПОЭТИКА ДРЕВНЕЙ ЗЕМЛИ: ПРОГУЛКИ ПО КАЛУГЕ "Необычный путеводитель": Ирина Соляная о книге Александра Евсюкова СЕРГЕЙ УТКИН. "СТИХИ В ОТПЕЧАТКАХ ПРОЗЫ" «Знаки на светлой воде». О поэтической подборке Натальи Баевой в журнале «Москва» СЕРГЕЙ ПАДАЛКИН. ВЕСЁЛАЯ АЗБУКА ЕВГЕНИЙ ГОЛУБЕВ. «ЧТО ЗА ПОВЕДЕНИЕ У ЭТОГО ВИДЕНИЯ?» МАРИНА БЕРЕЖНЕВА. "САМОЛЁТИК ВОВКА" НАТА ИГНАТОВА. СТИХИ И ЗАГАДКИ ДЛЯ ДЕТЕЙ НАТАЛИЯ ВОЛКОВА. "НА ДВЕ МИНУТКИ..." Комментариев: 1 "Летать по небу – лёгкий труд…" (Из сокровищницы поэзии Азербайджана) ПАБЛО САБОРИО. "БАМБУК" (Перевод с английского Сергея Гринева) ЯНА ДЖИН. ANNO DOMINI — ГИБЛЫЕ ДНИ. Перевод Нодара Джин АЛЕНА ПОДОБЕД. «Вольно-невольные» переводы стихотворений Спайка Миллигана Комментариев: 3 ЕЛЕНА САМКОВА. СВЯТАЯ НОЧЬ. Вольные переводы с немецкого Комментариев: 2 |
Просмотров: 1763
05 января 2012 года
ЗВЕЗДОЧЕТ
Забрызгав тушью небосвод, Раздула ночь свои кадила, Какой-то пьяный звездочет Заметил странное светило. Средь точно заданных орбит Оно – бельмо на гороскопе, То станет, то опять летит, То куролесит в телескопе.
Ему еще не разобрать, Что два помятых джентльмена Уже кричат ему ура И пьют за братьев по вселенной. И господин в смешных штанах, Что нежится на тротуаре, Узрел дракона в облаках, Хотя здесь редки эти твари.
Но чтоб за праздную звезду Не смог сойти чужой разведчик, На стратегическом посту Грустит подвыпивший ракетчик. Вот, к небесам глаза подняв, Он замечает нарушенье И, как велит ему устав, Ведет огонь на пораженье.
Светило, раненное влет, Уходит вниз, бия крылами, И протрезвевший звездочет Мигает влажными глазами. ПРО ЛЮБОВЬ
Дом мой между воротами в рай И ремонтом фальшивых горбов, В полу под кроватью моей дыра, В норке живет любовь. Ночью она не дает уснуть, Точит зубами тишь, Лезет в постель, царапает грудь, Я говорю ей: «Кыш!»
Схватив мимоходом кусок рафинада Или хлебную корку, Трусцой, как бы слегка досадуя, Она убирается в норку, Проходит каких-то 10 минут, И возня начинается вновь; Мышьяк и ловушки ее не берут, Что за мерзкая тварь любовь!
Порою ко мне заходит сосед, Так, посидеть за бутылью, В горб изогнут его хребет, А может быть, это крылья, А может быть, это и то и то: Падает тот, кто летает; Я жду, когда он снимет пальто, Но он его не снимает.
Он говорит: «А не спятил ли ты В своих четырех стенах? С любовью нынче везде кранты, Тебе ли сидеть на бобах? Под это дерьмо грызут себе вены, Топят в крови континенты. Я знаю тех, кто даст нам цену, Мои 15 процентов.
И он подливает в стаканы с некой Тоской, но в разводах грима – Азарт торговца июльским снегом, А может быть, лик серафима - Из тех, что, слоняясь из дома в дом В белых крахмальных халатах, Дают влюбленным с ложечки бром За небольшую плату.
Он продолжает: «В конце концов, Ведь ты измучен бессонницей. Устроим охоту на грызунов, И спи, как покойник в покойницкой, Ну что, согласен?» - и смотрит вкрадчиво, И трет, волнуясь, кадык, и я отвечаю: «Право, заманчиво, Но я уже как-то привык ».
…Утро. Я встал. На столе среди книг Сох недоеденный ужин. Как тихо…Наверно, какой-то шутник Проткнул мне иголкой уши. Рассвет неспешно слизывал мглу С испачканной за ночь стенки, Какие-то деньги лежат на полу… Странно, откуда здесь деньги…
В окне набивший оскомину вид: Небо в молочных пролежнях, Ремонт горбов как всегда закрыт, Апостол Петр у таможни. Все те же горы, и где-то в горах В обход пограничных столбов Контрабандисты в фальшивых горбах Уносят мою любовь.
МАРШАЛ
В приторном пекле простуженный гений Гладит виски раскаленным паяльником. Взгляд зашифрован неврозом кружений Медной осы над разломленным яблоком. Жук-скарабей, не щадя своих лапок, Катит светило под свод канцелярии, Мимо трассирует липовый лапоть, Пасынок неба, кошмар планетариев.
Тоска. Удушливый полдень Терзает сонного клерка. Седой бездомный фельдмаршал Сдает в ломбард ордена. Он затевает кровавую битву, Он посылает плевок на орбиту, Он говорит: «Дождемся ответа, И будет все хорошо».
Заговор зрел. Табакерочный чертик Слал в дымоходы своих соглядатаев, В борщ был злодейски подсыпан наркотик, Мрак мерк от пуль оловянных солдатиков. Раб этой лампы, коллежский асессор, Врал, ковыряя в зубах ржавым вертелом, Что мой сосед создает в колбе беса, Т.к. замучился чокаться с зеркалом.
Но вот, ворочен к знаменам, Кипит, как лава, фельдмаршал, Он топчет карты генштаба, Дрожит левой икрой. Он начинает кровавую битву, Он посылает плевок на орбиту, Он говорит: «Дождемся ответа, И будет все хорошо».
Хлипкая койка бодала лбом стены, Ком простыней - как берлога с медведями. Ты скрылась в ванной, за край Ойкумены, Я стал подглядывать в щель за соседями: Пьяный гомункул в младенческом гневе Сплющил ладошками череп создателю, Лег на асфальт и разглядывал в небе Брачные танцы цветных птеродактилей.
Когда в театр доставят Бочонок клюквенной крови, Сквозняк, наполнивший парус, Подымет бот над водой И понесет над пространством Эвклида, Где полыхает кровавая битва, И, если только дождаться ответа, Будет все хорошо.
ИЗМЕРЕНИЕ №4
Любовь и наслаждения не вечны в этом мире. Ищите измерение под номером четыре.
Лопатами и кирками себя вооружайте, ударами и криками пространство сокрушайте.
В трамвайном мракобесии трехмерного пространства депрессии, депрессии и слишком много пьянства,
и жизнь течет без радости от мерзости до мерзости: лишь пошлости да гадости и прочие трехмерности.
В четвертом измерении - покой и благоденствие, всеобщее прозрение, коньяк и воскресение,
сплошная безработица, отсутствие маразма, красивые уборщицы и частые оргазмы.
Герои в безысходности стяжают шпагой подвиги, болтаются по космосу и ходят на субботники,
но все старанья бестолку: мы заперты в ловушке, и три поганых вектора нас лупят по макушке.
ПРО ТО, КАК ВСЕ УЛЕТЕЛИ НА МАРС
Альфонс Аспиринов проснулся и понял, что так, как он жил, жить нельзя. В продавленном кресле ютилось похмелье, стыдливо потупив глаза. Сквозняк играл с пылью в перекати-поле, на кухне стонал ржавый кран, Прошедшая жизнь плесневела в кладовке, где свалена всякая дрянь. Альфонс взял веревку, натер ее мылом, черкнул на листке пару фраз, Взглянул на прощанье в окно и ... увидел, что все улетели на Марс.
Альберт Парадоксов покинул свой город и создал в дремучей глуши Перпетуум-мобиле, зелье любви и станок для бессмертья души. Сложивши оковы обета безбрачья, надев свой потертый сюртук, Он двинулся в город, в котором оставил милльон безутешных подруг. Дорога была нелегка и опасна, но это отдельный рассказ... Альберт Парадоксов пришел и увидел, что все улетели на Марс.
И вот два покинутых всеми бессмертных сидят за накрытым столом, Вокруг тишина, только двигатель вечный стрекочет о чем-то своем. Их греет любовью ненужный, но все же приятный на вкус эликсир, Лишь изредка чудится ругань трамвая и смех опустевших квартир. В моем телескопе два крошечных бога сидят, не сводя с неба глаз, И ждут, когда нам, невлюбленным и смертным, наскучит диковинный Марс.
* * *
Ты спросила недавно: «А есть у тебя Голубая мечта? Расскажи про нее». Хорошо, расскажу: я хочу быть царем В той далекой стране, где слонов как собак,
Где волшебные птицы слагают стихи И поют до утра тем, кому не до сна, Где за горстку изюма ленивые львы Городят небылицы о снежной зиме,
Там, где люди на улицах падают ниц И трепещут от счастья в зловонной пыли, Если их повелитель вечерней порой Пожелает умыться в священной реке,
Где небесные девы в прозрачных шелках По хлопку набивают в кальяны гашиш, Где б я смог в окружении ученых мужей Приближаться к разгадке начала начал.
Пусть все глобусы мира снесут на костер! Я хочу в ту страну. Вот такая мечта. Чтоб не знать перебоев с горячей водой, Чтоб в подъезде моем не мочились коты.
ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА
Я недавно затеял покончить с собой И подсыпал в вино мышьяк, Но в последний момент сказал себе: «Стой! Наконец ты попался, маньяк!» И взял себя под арест до суда, И надел полосатый наряд, И, вызвав к себе на допрос себя, Стал отрицать все подряд.
Суд проводился без лишних глаз, Чтоб оставить избе свой сор. «Виновен!» - сказал я 12 раз И огласил приговор. Под рясу священника спрятав топор, Я явился к себе чуть свет, Но что это? В камере сорван запор И арестанта нет.
Я слышал, что скоро амнистия лиц, Прячущихся в зеркалах. Значит, театр самоубийц Ждет неминуемый крах, И можно будет вернуться в свой дом И, присев в пальто на постель, Тупо смотреть, как под потолком Вальсирует дурень шмель.
ЕСЛИ БЫ У ЖЕНЩИН НЕ БЫЛО ГОЛОВ
В армейский бинокль со скользкой крыши глядя на женщин в бигудях и в нижнем белье, медитирующих в грохоте кастрюль, лежу и думаю, что бы вышло,
если б у женщин не было голов, если б у женщин не было голов.
Если б у женщин не было голов, ни глаз, ни ушей, ни носов, ни ртов, как бы я узнал о том, что я пьян, груб, небрит, некрасив и нездоров?
Если б у женщин не было голов, если б у женщин не было голов.
Я бы научился различать ее шаги, я бы узнавал ее по линиям руки, умолк навсегда и лишь точкой-тире выстукивал «люблю» у нее на ребре,
Если б у женщин не было голов, если б у женщин не было голов.
Слово «люблю» свалилось с Луны, ударило в пах, распугало все сны, горело всю ночь, погасло с рассветом. Утро – гильотина с обратным эффектом.
Но если б у женщин не было голов, Было б все иначе, если б не было голов.
Когда на город опускается мрак, на улицы выходит безжалостный маньяк, в руках его – головы из папье-маше, этот дурак не поймет никак того, что женщинам лучше без голов. Он поджидает в подъездах домов девушек, замужних, разведенных и вдов, приделает ей голову – и был таков.
|
Ингвар Коротков. "А вы пишите, пишите..." (о Книжном салоне "Русской литературы" в Париже) СЕРГЕЙ ФЕДЯКИН. "ОТ МУДРОСТИ – К ЮНОСТИ" (ИГОРЬ ЧИННОВ) «Глиняная книга» Олжаса Сулейменова в Луганске Павел Банников. Преодоление отчуждения (о "казахской русской поэзии") Прощание с писателем Олесем Бузиной. Билет в бессмертие... Комментариев: 4 НИКОЛАЙ ИОДЛОВСКИЙ. "СЕБЯ Я ЧУВСТВОВАЛ ПОЭТОМ..." МИХАИЛ КОВСАН. "ЧТО В ИМЕНИ..." ЕВГЕНИЙ ИМИШ. "БАЛЕТ. МЕЧЕТЬ. ВЕРА ИВАНОВНА" СЕРГЕЙ ФОМИН. "АПОЛОГИЯ ДЕРЖИМОРДЫ..." НИКОЛАЙ ИОДЛОВСКИЙ. "ПОСЛАНИЯ" Владимир Спектор. "День с Михаилом Жванецким в Луганске" "Тутовое дерево, король Лир и кот Фил..." Памяти Армена Джигарханяна. Наталья Баева. "Прощай, Эхнатон!" Объявлен лонг-лист международной литературной премии «Антоновка. 40+» Николай Антропов. Театрализованный концерт «Гранд-Каньон» "МЕЖДУ ЖИВОПИСЬЮ И МУЗЫКОЙ". "Кристаллы" Чюрлёниса ФАТУМ "ЗОЛОТОГО СЕЧЕНИЯ". К 140-летию музыковеда Леонида Сабанеева "Я УМРУ В КРЕЩЕНСКИЕ МОРОЗЫ..." К 50-летию со дня смерти Николая Рубцова «ФИЛОСОФСКИЕ ТЕТРАДИ» И ЗАГАДКИ ЧЕРНОВИКА (Ленинские «нотабены») "ИЗ НАРИСОВАННОГО ОСТРОВА...." (К 170-летию Роберта Луиса Стивенсона) «Атака - молчаливое дело». К 95-летию Леонида Аринштейна Александр Евсюков: "Прием заявок первого сезона премии "Антоновка 40+" завершен" Гран-При фестиваля "Чеховская осень-2017" присужден донецкой поэтессе Анне Ревякиной Валентин Курбатов о Валентине Распутине: "Люди бежали к нему, как к собственному сердцу" Комментариев: 1 Эскиз на мамином пианино. Беседа с художником Еленой Юшиной Комментариев: 2 "ТАК ЖИЛИ ПОЭТЫ..." ВАЛЕРИЙ АВДЕЕВ ТАТЬЯНА ПАРСАНОВА. "КОГДА ЗАКОНЧИЛОСЬ ДЕТСТВО" ОКСАНА СИЛАЕВА. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ИСТОРИЯ Сергей Уткин. "Повернувшийся к памяти" (многословие о шарьинском поэте Викторе Смирнове) |
Москва