На вечере памяти Иосифа Бродского, в честь его 70-летнего юбилея, поэт и культуртрегер Андрей Коровин рассказывал, что в среднем ученическом возрасте ему в руки попали стихи дотоле неизвестного великого поэта — на растрепанных листочках, блеклым машинописным текстом. Эти подборки Андрей по неопытности читал в школе. Их заметила у мальчика и… попросила на одну ночь учительница литературы. К счастью, этот курьез не имел для школьника никаких неприятных последствий.

Эти стихи были типичным “самиздатом”.

Новое время — новое слово
 

История слова “самиздат” в России не столько длинная, сколько бурная, напрямую увязанная с ближайшим прошлым нашей страны. Правда, молодежи уже требуется расшифровывать, что во времена советской власти так называли всякую запрещенную литературу, “изданную”, вернее размноженную, кустарным способом, на пишущих машинках. “Эрика” берет четыре копии

— вот и все, и этого достаточно”, — пел А. Галич. В почти слепых копиях читали наши родители книги М. Булгакова, Д. Андреева, стихи М. Цветаевой и О. Мандельштама и даже “Гадких лебедей” Стругацких.

В наши дни классический “самиздат” свелся к минимуму. Хотя в краткую эпоху первых ротапринтов и ксероксов некоторые широко известные в узком кругу поэты и прозаики пользовались этими “гаджетами”, чтобы размножить плоды своих писчих трудов. Но сейчас это уже не так актуально: достаточно, раз набрав на компьютере, выложить стихи, либо прозу, либо их производные в интернет.

Правда — любопытный феномен — Интернет еще не для всех граждан и не для всех регионов стал важнее “реала” (не буду отвлекаться на статистику!). В сугубо литературном аспекте он тоже пока еще не “рулит”. В массовом сознании мерилом писательского успеха остается “бумажная” книга — не потому ли, что большинство заядлых “читателей” — немолодого возраста и гуманитарного образования, им непривычно восприятие текста с мерцающего экрана (кроме того, иные и компьютер не признают либо не имеют). Как бы то ни было, сакрализованное отношение к печатному художественному изданию в кругах писателей и “потребителей” их творчества остается. И диктует необходимость производить на свет книги.
Получается, что у слова “самиздат” появился новый смысл, более логичный: книга, изданная тщанием самого автора. За свой счет либо собственными усилиями.

Можно ли точно указать момент, когда издавать книги за свой счет стало распространенной практикой? В конце 80-х — начале 90-х в числе прочих частных бизнесов “расцвел” и издательский. Но начинали частники-книгоиздатели с западной фантастики и западных же детективов, ликвидируя голод читателей по литературе такого рода. А вот где-то в середине 90-х уже казалось нормой найти издателя и заплатить ему за изготовление своей книги — как и найти спонсора сего “самиздательского” процесса. И до сих пор кажется нормой. Посему термин “самиздат” резонно было бы относить ко всем книгам, авторы которых возжелали увидеть свои труды напечатанными типографским способом. И вложили в сию акцию энную сумму (возможно, и спонсорскую). Львиная доля книг, выпускаемых провинциальными издательствами по всей России, увы, тоже “самиздат”. Особенно хорошо это понимают издатели и авторы на стадии продажи книги: “самиздат” с неохотой берут книжные магазины, продавать его авторам приходится самостоятельно. Наиболее честные издатели предупреждают об этом своих клиентов заранее. Другие ставят перед фактом, когда книга готова. Подсчитать “самиздат” нет никакой возможности. Ведь часть его не имеет даже ISBN. Но вот зайдешь в бюро пропаганды при каком-либо областном отделении Союза писателей (где еще сохранились бюро пропаганды)… и вдоль стен, и на столах, и в шкафах, и на полках громоздятся издания “местных авторов”, не востребованные книжным рынком. Глядя на эти кипы, считаешь их, подобно готтентоту: “один-два-три — много!”.

Много в России “самиздата”. Хорошо это или плохо — однозначного ответа не имею. Это — данность дня нынешнего. Таким образом формируется особый пласт отечественной художественной литературы. Есть коммерческая, которой полны книжные прилавки (а затем развалы); есть “большая”, которой гордятся “толстые” журналы, которую выпускают либо профильные издательства, либо — периодически — издатели-гиганты; а еще есть третья сила — которая посередке, между двумя берегами. И, как правило, ни с одного берега не регламентируется. Не подходит под стремительный формат “развлекухи”, не дотягивает до лаврового венка “современной классики”.
Построить пропорцию этих трех “пластов литературы” тоже вряд ли кому по силам. Качество нынешнего “самиздата” как по содержанию, так и по оформлению очень разное — тоненькая брошюрка с неумелыми стихами не тождественна тяжелому тому с полноценным романом. Но для оптового книжного склада, как и для книготорговой сети, то и другое “самиздат”.

Как этот массив литературы назвать? “Любительская”? — но она все же не колбаса. “Непрофессиональная”? — тот же смысл, только обиднее. Быть может, “инициированная авторами” литература? Парадокс в том, что ее, пожалуй, больше, чем любой другой, — по числу авторов. Но и меньше, чем любой другой, — по тиражам, по объемам (ведь за свой счет романы не больно-то издашь, “выпекаются” таким образом в основном сборники рассказов и стихов), наконец, по ее распространенности и “доступу” к читателям.
Мне грустно от “уравниловки” в книготорговой политике, когда “инициированную автором” книгу не берут в магазин, не продают централизованно через интернет. Плохо, что под одну мерку попадают и книги, которые доставили бы радость самому привередливому библиофилу, — и те, которые никому, кроме автора, не нужны. Но пишущая братия настолько свыклась с необходимостью издаваться за свой счет, что не видит в этом проблемы.

Впрочем, и в книготорговле бывают исключения. Недавно Константин Ситников, один из самых “продвинутых” издателей Рязани (издает “умные” книги в красивом, достойном оформлении, по всем правилам полиграфии, с иллюстрациями отличного художника Татьяны Полищук-Кноссен и профессиональной редактурой, не чурается центральных книжных выставок и держит сайт издательства), порадовал меня известием, что его книги десятками закупает для дальнего зарубежья одна из крупнейших российских компаний — распространителей печатной периодики, книг, микрофильмов и других информационных ресурсов. Они сами на издателя Ситникова вышли через интернет. Их интересует малотиражная литература (до 1000 экз.) — ибо эксклюзив. Они работают со всеми регионами. По данным Константина, фирма сделала закупки книг и других рязанских издательств. Тенденция такая, что сейчас в России много мелких издательств, выпускающих редкие в смысле тиража и содержания книги. Сами представители этой фирмы говорят, что давно пора работать с регионами — там сохранились очаги культуры, а в Москве печатают “ширпотреб”.

Возможно, лед тронулся и спустя какое-то время не будет разницы в схеме продаж книги от издательства-гиганта и от частника-индивидуалиста. Дай Бог, чтобы так, — но я не экономист, пишу не о книгообороте. И не о частном издательском бизнесе, в котором “то густо, то пусто” — если, конечно, издательство не на договоре с какой-либо бюджетной структурой, поставляющей ему заказы на издание книг, допустим, “местных классиков” (порой эти “классики” хуже непризнанных авторов). И не о том, как реконструировать издательскую систему…
Меня больше интересует человеческий фактор, стимулирующий не выходящий из практики “самиздат”.

Но вот издатель Константин Ситников, дипломированный полиграфист и ответственный человек, обижается не на шутку всякий раз, как слышит от меня слово “самиздат” в смысле “самоинициированная книга”. Ему тут слышится негативная оценка: что-то “ненастоящее”, неумелое, на коленке сработанное. Ротапринтная книжонка, прошитая степлером… Гордость издателя бунтует: он делает хорошие книги, а не “самиздат”! Он приводит мне в пример, что некоторые писатели с именами издают свои книги в провинциальных издательствах (и тоже за свой счет или за счет каких-либо грантов) — тут издание дешевле, а качество не хуже! Но это, мне кажется, совсем другая история. Когда у тебя есть имя, оно уже работает на тебя. А заработать имя самиздатными книгами невозможно… Если Пупкин выпустил книгу в том же издательстве, что Пушкин, изменится ли от этого его фамилия? А биография?..

Из постоянных споров с издателем Ситниковым (“Да я не о качестве полиграфии, а о том, что автор сам оплачивает работу издателя!”) я поняла, что необходим другой, исчерпывающий термин. Правда, ничего лучше “сампечата” не придумала. Но все-таки слово новое, не отягощенное устоявшимися образами.

Детектив за свой счет

Несомненно, что в феномене “сампечата” лидирующую роль играет человек. Мотивация прозрачна.

Все писатели хотят, чтобы их читали. Значит, все писатели хотят издаваться. Но не всех писателей хотят издавать крупные издательства по нормальной схеме — за гонорары. Вот писатели и ищут хоть какой-то возможности выпустить свое, “выстраданное”. Раньше для этого требовались пропагандистско-политические игры — например, моей подруге в середине 80-х советовали для более успешного издания книги стихов написать несколько “паровозиков” — о Ленине, о партии, о созидательном труде, на худой конец, о Родине. Она смогла, не кривя душой, породить только стихотворение о “малой родине”. Слабый, вероятно, был паровозик. Или время “незаметно сменилось”. Только книга у нее до сих пор всего одна. Самостоятельно изданная (почти все она, дизайнер, сделала сама — сверстала, иллюстрировала, вывела на пленки, в типографию лишь за тираж заплатила) в середине 90-х. Практически стопроцентный “самиздат”. Правда, стихи хорошие…

Сомневаюсь, что сейчас политические “паровозики” сильно помогут. Хотя головой не поручусь. Тонкий нюанс: практически у каждого, кто сегодня стоит в топе изданий и продаж, были какие-то ноу-хау, подсобившие оказаться на этом престижном месте. Но каковы они, кто ж из широкого круга читателей точно знает?

— свечку не держали… Да и речь я веду не о тех авторах, кто в “топе”, а кто… не будем переходить на рифмы.
О тех, кто выпускает, плюнув на невыгодность всего предприятия, свои опусы за свой счет, — лишь бы получить шанс дойти до читателя. Вряд ли самиздат оправдывает упования писателей… Если вдуматься, пятьсот экземпляров книги (стандартный тираж “сампечата”) — это ничтожно мало… Но больше, чем ничего, и потому, вероятно, поток “сампечата” не иссякает.

Впрочем, об одном ноу-хау из практики некоторых авторов, ставших известными, мне говорили: за свой счет выпустить ограниченное количество экземпляров книги, послать в Книжную палату и прочие хранилища, затем отправить нужное количество экземпляров на престижную литературную премию. Если роман “выиграет”, премия окупит затраты, а солидные издательства чуть ли не потребуют передать рукопись им — и всем будет счастье. Схема эта лично мне кажется сомнительной, ибо кто ж поручится, что ты будешь допущен к премиальному пирогу...

В советские времена функции менеджеров и рекламщиков брал на себя (хотя бы отчасти) Союз писателей, организовывавший плановые издания книг членов Союза (кстати, не сказать, чтобы все официально изданные книги заслуживали внимания!). Теперь автору на первых порах, пока он еще не “раскручен”, все приходится делать самому — находить издательство, предлагать рукописи, заинтересовывать своей персоной, заключать договор. Либо с помощью литагента — эта фигура, ключевая в литпроцессе на Западе, в России пока еще выглядит диковинкой. Нередки случаи, особенно в провинции, когда авторы и знать не знают, как подступиться к издательскому процессу, как найти координаты крупных издательств, — хотя они не являются закрытой информацией, в интернете лежат свободно. Другое “но” — нет опыта работы “под формат”… Один местный автор позвонил мне как-то: обратился в центральное издательство со своим романом “за жизнь”, сразу сказали — не нужен, напишите детектив, тогда возьмем. Как, мол, быть? Я ответила однозначно: хочешь издаться — напиши детектив! Автор гордо сказал что-то вроде: не хочу отрекаться от себя!.. Ой! А есть, от чего отрекаться?.. А ты сможешь написать детектив? Что-то мне подсказывает — не сможешь. Потому и не хочешь. С такими амбициями, перемешанными с малым писательским потенциалом, пожалуй, единственный путь — в “сампечат”.

Хотя — и это самое важное — “сампечатная” литература — все-таки не помойка. А в нее норовят свалить все. И то, что здорово написано, да вот “не повезло”, и то, что ни в какие ворота не лезет. Мы к этой коллизии вернемся.

Мне порой бывает обидно… нет, не за тех, кто гордо отрекается от попытки поработать с “форматом”. Но почему авторы издают за свои средства книги, имеющие шансы на издание и по другой схеме? Только за последнее время, только в Рязани столкнулась с несколькими выразительными примерами.

Во-первых, это две книги Ирины Челикановой, вышедшие в серии “Рязанский детектив” (Рязанский издательский дом, 2010): “Жертвоприношение дракону” и “В аркане свадебного марша”. Детективы написаны известной местной журналисткой, специалисткой по криминальной тематике, и вполне, на мой взгляд, укладываются сразу в несколько “действующих” издательских форматов: женский детектив (очень популярен!), эксцентричный детектив, журналистский детектив. Едва ли не в половине современных российских детективов (начиная с Сергея Максимова, известного еще до перестройки) главные герои — журналисты. Профессия обязывает, доступ к секретной информации имеется… Прочитав два томика Ирины Челикановой, я вынесла вердикт: чушь (как и положено эксцентричному детективу), но перспективная! Абсолютно нереальная и здорово сделанная. Ничем не хуже той, что издается огромными тиражами. Лично я эксцентричному детективу предпочитаю интеллектуальный — А. Переса-Реверте, У. Эко, В. Платову. Но дока книготорговли, владелец книжного магазина, говорит: “Вашу Платову никто не берет, потому я ее и закупаю мизерными партиями”. Значит, массовый читатель требует от книги зрелищ и феерии. Того и другого в книгах Челикановой с избытком. Написаны они грамотно: возможно сколько угодно продолжений, сквозная героиня, взбалмошная и смелая журналистка Ирина Лебедева, по законам жанра, не умрет, пока не надоест автору. Соблюдены все неписаные законы развлекательного чтения: легкий слог, обилие приключений, “чернуха” игрушечна, трагедии условны, смерти обойдены по касательной, флирта и красивой жизни много. Прелесть эксцентричной истории не в правдоподобии, а в лихости закрученного сюжета и легкости его течения.

Несколько лет назад в одном из крупнейших издательств России, специализирующихся на детективах, начиналась серия любовно-криминальных романов “Гонки на шпильках”, к сотрудничеству в которой приглашали авторов. В этой серии романы И. Челикановой о журналистке Лебедевой смотрелись бы уместнее, чем в “изобретенной” специально под эти романы серии “Рязанский детектив”. Я считаю это словосочетание оксюмороном. Географическая привязка к слову “детектив” возможна в двух случаях: как указание на место создания (пример — советская мегасерия “Современный швейцарский детектив”, “Современный французский детектив” и т.д.) и когда сюжет детектива “завязан” на особенностях юрисдикции или ментальности какой-то страны (пример — “Чисто английское убийство” С. Хэйра). Так что, наша серия задумана специально для детективов рязанских авторов о Рязани? Но вряд ли здесь сыщется целая плеяда детективщиков… Или дело в особенностях рязанской жизни? Ирина Челиканова обходится без названия города, современные реалии узнаваемы, но типичны, их легко поместить в какой угодно вымышленный город, вроде Тарасова Татьяны Поляковой. Да и чем коррупционеры (с которыми ведет борьбу бесстрашная Ирина Лебедева) в Рязани отличаются от таковых же в Томске?.. И даже в столицах? Без “звучного” бренда “Рязанский детектив” романы Челикановой выиграли бы, став “универсальнее”.

Или вот эта новая книга рассказов “Среди людей” (“Русское слово”, Рязань, 2010). Людмилы Анисаровой. У Людмилы выходили по “правильной” схеме в издательстве “АСТ” три книги любовных повестей, романов и рассказов: “Знакомство по объявлению”, “Вы способны улыбнуться незнакомой собаке?”, “Ненаписанное, или Страница ниоткуда”. Лично я не поклонница любовной прозы, она порой даже отталкивает меня, но это чтение пользуется огромным спросом. Да и автор для солидного издательства не новичок. Лирические рассказы Людмилы Анисаровой в книге “Среди людей” отличаются от тех, “АСТ”-овских, разве что большей философичностью, отступлениями от сугубо любовной темы, при этом вполне профессиональны. Знаю, что сборники рассказов большие издательства берут с неохотой — но это не значит, что не берут совсем. “АСТ” продолжает выпуск серии рассказов, собранных Мартой Кетро; в этом году вышла книга рассказов Вячеслава Харченко “Соломон, колдун, охранник Свинухов, молоко, баба Лена и др.” (“Рипол-Классик”, 2011) — там вообще “коротышки”, зато прелестные; фантаст Леонид Каганов сделал себе имя на одних (!) рассказах…

Издание стихов — куда более щекотливая тема, лейтмотивом звучит: мол, стихи никому не нужны!.. Не только из уст провинциальных поэтов, но и от признанных мастеров. Между тем обильно издаются томики стихов известных русских и зарубежных поэтов. И не только классики, но и современники. Существуют издательства, специализирующиеся на поэзии, которые могут выпустить стихи без вложения авторских средств, — например, московская “Воймега”, питерский “Геликон-Плюс”, давший путевку в жизнь не одному ныне знаменитому поэту, или таганрогский “Нюанс”, издающий в некоммерческой ознакомительной серии “32 полосы” писателей и поэтов юга России. Наверняка есть и другие “стихотворные” издательства. Другое дело, что их усилий не хватит на издание книг всех желающих… Когда предложение превышает спрос, в действие вступает строгий закон редакторского отбора: за счет издательств печатаются только безусловно хорошие рукописи, а не “условно годные”. Переплетаются экономические законы рынка и нематериальное понятие “качества текста”. Возможно, жесткий отбор противоречит понятиям “свойства”, “землячества” и пр., безусловно, он не комплиментарен — зато идет на пользу литературе в целом. Ведь основной бич чуть ли не девяноста процентов “сампечатных” поэтических сборников сегодня — непрофессионализм их авторов, несовершенство стихоподобных текстов.

Я, кстати, не думаю, что кощунственно сопоставлять издание детективов с изданием стихов. Нет “непотребных” жанров, но в каждом жанре существуют свои провалы и взлеты — и блестящий детектив не ниже блестящего социального романа. А если еще вспомнить, что Набоков называл творчество Достоевского “полицейскими романами”, то понятно, что граница меж “высоким” и “низким” весьма размыта и мобильна. Если издательство продуцирует, вкладывая огромные средства, серию детективов, это не всегда подрыв культуры. Если у писателя не берут шеститомный автобиографический роман, это не всегда заговор против культуры. Вполне вероятно, это просто плохой роман.
“Братва, по рублю!”

Самое уязвимое место “сампечата” — качество. После того как в рязанском издательстве “Узорочье” вышла книга некоего Д. Фокина “Приключения на золотых приисках Чукотки”, состоящая из романа и стихов, причем роман представлял собой грубо слепленные цитаты из приключенческих романов Майн Рида, Г. Эмара и Л. Буссенара, а стихи — прямые построфные заимствования у С. Есенина, Б. Пастернака и рязанского классика Анатолия Сенина, а я писала об этом полиграфическом нонсенсе, мне долгое время хотелось мыть руки, подержав “сампечат”. Директор издательства никакой вины за собой не чувствовал и говорил, что вся ответственность лежит на редакторе книги… который по совместительству являлся автором.

Но здесь невозможны обобщения и “спецификации”. По разным причинам в этом поле оказываются конкурентоспособные книги и произведения “третий сорт — не брак”. Но меня всерьез тревожит психологическая подоплека, которая лежит в основе “сампечата”, — даже если он не такой невзрачный, как у Д. Фокина.
С тех пор как “сампечат” стал нормой, вступить в писательский союз куда проще, чем раньше. Тем более что и писательских союзов стало гораздо больше. Но у всех примерно одинаковые требования к кандидату в члены: предъявить книги! В большинстве случаев — две! Подумаешь, задача!.. Были бы деньги (или покладистый спонсор), можно наштамповать собрание сочинений в тридцати трех томах за год. Издатели крайне редко заморачиваются содержанием и качеством книги. Грозная тень директора издательства “Узорочье”, не сумевшего (или не захотевшего?) рассмотреть в публикуемой “сампечатной” книге “купюры” из классиков приключенческого жанра, отославшего этот сгусток абсурда в Книжную палату, витает надо мной и множится — и я понимаю, что на просторах России он не одинок. Не одиноки и те, кому тяжко признаться себе, что они не профессионалы слова! Кто предпочитает обманывать себя и пытаться обманывать других, опубликовавшись за свои деньги в авторской редакции. Ведь наличие книги у автора по инерции, по памяти прошлых времен, когда, как верила читающая публика, “абы кого” не печатали, считается признанием его “писчих” заслуг.

Еще один распространенный вид “сампечата” сегодня — альманахи, сборники, литературные журналы, изданные на совокупные вложения авторов. Это незаметно вошло в “плотную” привычку. Не могу перечислить всех изданий, которые меня приглашали “примкнуть”, — “Страна “Озарение”, антология современной поэзии в составлении Владимира Тугова, сборники миниатюр под общим грифом “Белая скрижаль”… Но меня это не прельщает. Я давно выступаю против публикации за свой счет. Подаю пример — если он кому-то нужен — с 2007 года не печатаюсь ни в каком проекте, где надо хотя бы книги выкупать. Правда, разовые отказы не смущают издателей — найдется гораздо больше тех, кто готов заплатить и увидеть свои труды опубликованными. Особенно если в том же альманахе в первых рядах засветился кто-либо из живых классиков, а потом уже идут неизвестные имяреки. По принципу “Братва, по рублю!” строится львиная доля альманахов. Особенно вновь возникших.

Поэт Виктор Крючков (Рязань), скажем, гордился участием в альманахе “Эолова арфа”, 2008 г. (Москва), хотя оно обошлось ему недешево, — ибо сборник открывался подборкой Андрея Вознесенского (Царство ему небесное!). Крючков заплатил фактически за право печататься рядом с Вознесенским, но заплатил ли Вознесенский за благо печататься рядом с Крючковым? Рязанскому автору не пришло в голову спросить издателей, на каких условиях состоялось участие Андрея Андреевича. Впрочем, не исключено, что ему бы не ответили, — это ноу-хау издающей команды… Но звучные имена действуют магически, многие хотят пристроиться в арьергард.
Что за престиж в этом? Какая неведомая сила вопрошает сампечатников: “Ты памятник воздвиг себе нерукотворный?..”.

“Мы за ценой не постоим!”

Моя знакомая Светлана Малышева (с известной детективщицей просто однофамилица!) издает журнал “Три желания” — проза, поэзия и публицистика. Этому альманаху в июле 2011 года исполнилось три года. Сама издатель живет в Рязани, но присылают ей тексты даже из Австралии! По сегодняшним меркам ее “страницы” стоят не очень дорого. В схему оплаты включен выкуп готовых книжек. Книги, по словам составителя, сегодня получают и в Архангельске, и в Новороссийске, и даже в Сиднее. Налицо “перекрестное опыление”: заодно с собой авторы читают и соседа по странице. Лучше, чем замкнутость в своем тесном кругу…

Светлана, замечательный прозаик малой формы, выпускница Литинститута и обладатель премии “Золотое перо Руси”, имеет художественный вкус, позволяющий отбирать из присланного — лучшее. Мы говорили со Светланой о том, что движет издателем (кроме того, что это фактически кормящая профессия). У Светланы есть несколько железных аргументов в пользу такой издательской политики — люди часто пишут рассказы; людям трудно публиковать рассказы, тем более — выпускать книги рассказов; читатели тоже интересуются малой прозой, но издателям-гигантам их интерес “параллелен”, и шанс на издание книги рассказов имеют авторы с популярностью Б. Акунина, Д. Рубиной, Л. Улицкой… Поэтому Светлана выпускает свой журнал в интересах таких же, как она сама, авторов рассказов. И отмечает, что самой ей не стыдно печататься в своем же альманахе. Светлана ведет работу профессионально: отсеивает то, что ниже плинтуса, строго редактирует. Так что у нее не бывает историй вроде той, которая произошла с одним “сампечатным” альманахом. Его составитель зазывал Сергея Лукьяненко, то ли не разобравшись, кому на сайт пишет, то ли не зная, кто это такой. А тот — наверное, “на отвяжись” — прислал коротенький рассказ Виталия Бианки, а его опубликовали… был насмешливый скандальчик… Поэтому Светлана Малышева текст обязательно мониторит через разные поисковые системы и ищет в сети сведения о своих респондентах. Чтобы не попасть впросак, не сделать свое детище объектом насмешек, не дискредитировать себя как издателя. В общем, составитель журнала борется за его солидность. А также устраивает конкурсы — на право бесплатной бонусной публикации, награждая ею лучших прозаиков. Год назад “вознаградила” талантливых авторов отдельной книгой малой прозы (“Три желания. Избранное. http://magazines.russ.ru/ra/2010/8/sa37.html).

По итогам сотрудничества со Светланой и альманахом “Три желания” я сделала вывод о “типовой” ментальности “сампечатовцев”. Не буду обобщать, но характер с подобной мотивацией к “сампечату” закономерен, как мороз на Крещение. Сдается мне, что авторы к публикации в альманахах такого рода подходят, как к визиту в парикмахерскую: “Сделайте нам красиво! Имеем право за наши деньги!” Особенно “парикмахерский” подход проявляется на стадии критического разбора произведений. Несмотря на то, что я всегда стараюсь быть максимально любезной и никогда не перехожу на личности, не задеваю писателя, критикуя его текст (да еще издатель “шлифует” иные спорные места, выкидывая то, что может, по ее опасению, “уколоть”), рецензия с выявлением недостатков часто вызывает у авторов реакцию “в штыки”. Позу обиженного и непонятого злобным критиком. Либо желание “переспорить” критика, доказать ему, что он не прав. Либо желание доказать ничтожность самого оппонента. Боюсь, это свидетельствует, что такие авторы, соглашаясь на рецензию, ждут не профессионального разбора, а заведомого восхищения своим творчеством.

Похоже, платное издание настраивает участников его на совершенно рыночный лад: за свои кровные участник хочет быть причисленным к лику русских поэтов. Он не задумывается об уровне своего таланта и профессионализма; он пошел по самому легкому пути — “покупает” себе право зваться поэтом. То есть он думает, что купил это право. И звереет, когда ему говорят, что одного “договора купли-продажи” мало. Это касается как публикаций в складчину, так и “сампечатных” книг. “Сампечатники”, даже когда просят о редактуре своих творений, чаще всего хотят, чтобы редактор совершил невозможное: сохранил все их благоглупости нетронутыми, придав им облагороженный вид. Аргумент тот же, что и у автора, не пожелавшего писать детектив: “Если так меня редактировать, ничего от меня не останется!” Иногда процесс редактирования прерывается по желанию авторов: “Это не я! Я так не писал(а)!”.

Итак, типичный “сампечатник” почему-то не считает, что в литературе есть свой профессионализм. Наверное, это отголосок известного мифа, что в литературе и медицине все разбираются. Авторы, которые публикуются за деньги, должно быть, все профессионалы в своем основном ремесле — от сантехников до экономистов, и, должно быть, законно рассердятся, если я вторгнусь в их сферу деятельности с дилетантскими советами. Но в литературу с дилетантскими опусами они считают нужным входить, как в собственный офис (или цех). “Мы за ценой не постоим!” — но только до предела, когда зайдет речь о квалификации литературного труда.
Кого гипнотизирует клич “Братва, по рублю!”? Почему гипнотизирует? Что это — неверие в свои силы? Или неверие в возможность прославиться в литературе “честным” путем? Чего не хватает “сампечатникам” — медалек или здравой самооценки?

Во-первых, какой практический в этом смысл? В конце концов, что решает в современной жизни литературное имя? Какая от него ощутимая польза? Немногие “покупаемые” писатели и то не на одни гонорары живут. А тут человек не получает от литературы, а тратит на нее — в честь чего? Кому и что доказывая? Товарищам можно просто заявить, что ты писатель. Предъявить “четыре копии” — или одну электронную версию, — этого достаточно!

Во-вторых, куда заведут такие “игры”? Ведь игра — это, утверждают психоаналитики, прообраз жизни. И как бы истолковал психоаналитик то, что “сампечатники” предпочитают игры в литературную активность и достижение популярности? Если хочется состояться конкретно в литературе, может, обратить все силы на штурм “настоящих” издательств? Между прочим, эта практика проникает и в другие жанры искусства — прочитала в “Огоньке”, что на новый “Кинотавр” привозят все больше фильмов, снятых без помощи государства. Так и называется статья: “Кино за свои” (http://www.kommersant.ru/doc/1650620). Тут имеются в виду, видимо, инвестиции бизнеса, а не собственные сбережения — кино не книга, денег сожрет кучу! Хотя… чем черт не шутит… главное — начать… создать прецедент… а дальше — и до кино на свои недалеко… Мало ли в нашей стране богатых самолюбивых людей, желающих состояться в искусстве, но не сверять свой вкус со вкусом окружающих и “навигаторов”?
А может, всем “сампечатникам” хочется не этого? Тогда чего? И зачем?

Не то беда…

Постоянный “консультант” моих публицистических работ Сергей Зубарев — психоаналитик, публицист, автор нескольких книг по психологии — ответил, урезонивая меня: “Что может быть естественнее для человека желания увидеть свое произведение в конечном, оформленном виде? ...Сакральный образ матери, которая… любуется только что рожденным ею ребенком. О каком несовершенстве его она захочет сейчас слышать? Так и здесь: автор честен, поскольку издает свое творение за свой счет. Те, которых не печатают издательства, — заведомо плохи? Охотно поверю, что в самиздатовском потоке очень мало высококачественных произведений. Но разве в советском (позднесоветском) литературном потоке соотношение было иное? За чей счет издаваться можно (если не за свой)? Попасть в идеологию или попасть в бизнес. Маленькие тиражи не могут быть бизнесом при любом качестве текста. Тираж в 1000–2000 экз. оптимален в соотношении количества-цены-удобства-реализации… Тиражи в 100–500 экземпляров дают очень высокую себестоимость экземпляра.
Впрочем, о стотысячных тиражах за свой счет я ни разу не слышал. Но осмысленный бизнес начинается именно с этих порядков. На тысячных тиражах самой ходовой книги бизнес невозможен”.

Далее, оперируя цифрами, которые постиг на собственном опыте книгоиздания, Сергей Зубарев логически пришел к выводу, что “сампечатник” должен быть честен с собой и ясно оценивать свои перспективы (как и желания): “…“самиздатовские” авторы, просто “фиксирующие” результат своего труда в материальной вещи, поступают, на мой взгляд, естественно и честно. А вот если они попадают в ловушку фантазии о быстром обогащении — тогда беда. Им самим. Но чем плохо отдавать все силы на штурм издателей? Издатели могут говорить очень неприятные для авторов вещи. Бывает, что издатели несут невежественный вздор, хамят не по делу, учат жизни, но иногда высказывают дельные профессиональные замечания, к которым стоит прислушиваться. Многие “самиздатчики”, увы, слишком ранимы для этого. Не готовы они к столкновению с родительскими фигурами, поэтому предпочитают их обойти. Но бывает, что такой обход — разумный компромисс, если автор не планирует себе карьеру бизнес-писателя. Но если планирует — самообман”.

Самообман “сампечата” — игра в “крупных писателей”. Наверное, это игра, по сути, в самореализацию? Мне не совсем ясно, насколько оправдывается такая самореализация, приносит ли удовлетворение играющим в нее. Я дифференцирую “сампечатные” проекты по признаку “пользы людям”. Готова приветствовать проекты, пусть выстроенные по типу “сампечата”, но несущие выгоду широкому кругу. Например, Захар Прилепин во время своего визита в Рязань (май 2011 г.) похвалился в интервью рязанской “Новой газете”: “В Нижнем Новгороде отличная поэтическая “движуха”, по-настоящему серьезная и очень презентабельная. Я буквально неделю назад частично на свои деньги, частично на деньги еще одного человека издал антологию нижегородской поэзии — отличное издание, 600 страниц, там 51 поэт”. Не во грех и похвастаться добрым делом… Интервьюирующий Прилепина журналист и культуртрегер Анатолий Обыденкин в ответ пообещал в комментариях к этому интервью в своем ЖЖ, что сделает аналогичную рязанскую антологию — в пику официальному изводу рязанской литературы, альманаху “Литературная Рязань”.

Другой пример “полезного сампечата” продемонстрировал музеевед, кандидат педагогических наук Иосиф Будылин, бывший работник Пушкинского музея-заповедника (заведующий музеем-усадьбой Тригорское в 1995—2000 гг.), автор ряда книг о Пушкине и его родине. Он подарил мне свою книгу “Пушкинский заповедник. Музей и жизнь” (М: Профиздат, 2009 г.). Книга охватывает историю и современность Михайловского, анализирует публицистические и художественные произведения о музее, касается проблемы его возможной коммерциализации и адресована широкому кругу читателей. В интересах читателей и поклонников музея Иосиф Теодорович и выпустил “Пушкинский заповедник…”, по его собственному признанию, влезши в долги.

Остро чувствуется разница: издает ли человек “себя, любимого”, — или “других, любимых”, — или трудится ради просвещения общества.
Когда меня спрашивают, с каким “самиздатным” литературным альманахом можно сотрудничать, чтобы это было пусть за плату, но авторитетно и хорошего уровня, — я отвечаю: одинаково несолидно печататься везде, где ставится вопрос об оплате публикации. И в профессиональных литературных кругах вряд ли оценится такой “демарш” со стороны начинающего. Издать себя самому — зачастую расписаться в своей невостребованности. Выбирать между площадками “сампечата” — все равно что выбирать способы творческого самоубийства. И слова “Ты памятник воздвиг себе?..” на меня повевают “надгробным” смыслом…

Елена Сафронова, "Урал"№ 12/2011

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Вт января 24, 2012, 17:48:08 А это интересно: есть литература развлекательная, есть серьезная, а есть "самопечатная". Честно сказать, я особой катастрофы не вижу в выпуске самодеятельных альманахов или романов даже - чем бы дитя ни тешилось, что тут такого ужасного-то... Это тоже самое, что самодеятельные спектакли. Все равно парочке друзей этот литературный опыт понравится, вот и будем считать, что для этой парочки друзей и было написано и в книжку оформлено за свой счет. Может, кто-то со мной и не согласится, но мне кажется, люди для которых искусство лишь хобби, не будут уж так сильно страдать по поводу своей не гениальности. Наверное, надо искать своего издателя как Валерий Былинский советует в своем интервью, но главное - просто написать свою книгу,если есть такая потребность, а там уж как получится. Если не удастся никак и никуда пристроить - то можно за свой счёт, как память о своем труде, может, не все человечество, так хоть внуки и правнуки прочтут, и узнают о тебе то, что ты уже им не будешь иметь возможности рассказать. Пусть для мировой литературы твоя книга и не будет ничего значить, зато семейная реликвия останется.

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.