Какой он был красивый, довоенный город! Сейчас уже не то. Хоть ты и говоришь, что сейчас он -  лучшее место на земле, это не так. Ты просто не видела его тогда, в последнюю предвоенную весну.

Она была ранней, та весна. Уже в конце марта все было зеленым, море ласково шумело, солнце грело совсем по-летнему.

Как было хорошо той весной!

Никто ведь не знал, что будет война. Все ждали лета. Еще бы  - море, пляжи, возможность подзаработать на курортниках. Мои родители тоже рассчитывали сдать времянку – я и моя старшая сестра учились, денег в семье не хватало.

А я не ждала лета. Ведь летом городской театр чаще всего уезжал на гастроли.

Там, в театре проходила моя жизнь. В нашем городе их было два – один старый, еще с дореволюционных времен, а второй – совсем новый, недавно открывшийся. В старый публика почти не ходила, и он тихо доживал свои последние дни. Зато в новый частенько бывало не достать билетов.

В школьные годы мне ужасно хотелось стать актрисой. Я часами могла крутиться перед зеркалом, переодевалась в наши с сестрой и мамины скудные наряды, что-то пела и танцевала. Сначала родителей это смешило, потом сердило. Они довольно резко объясняли мне, что у меня нет ни капли таланта, я просто кривляюсь перед зеркалом, как обезьяна. Я обижалась, но потом поняла, что таланта у меня и вправду нет.

Наверное, таланта у меня не было ни к чему. Средняя ученица в школе, средняя в техникуме, куда меня отправили родители после двух лет работы на судоремонтном заводе. Надо же было мне получить какое-то образование.

Я так хорошо помню самый первый спектакль, который я видела в нашем театре. Обычная для того времени пьеса – про колхоз.  Мы сидели на самом верху – на галерке, потому что моя разумная сестра умела экономить деньги. Я скучала – пьеса была на редкость нудная и правильная, действия почти не было, зато было много разговоров и рассуждений. Я рассматривала потолок, свои ногти, публику. Я скучала, пока на сцене не появился он.

Не буду называть его имя – в нашем городе его еще помнят. Еще бы – столько ролей и такой заслуженный, лауреат сталинской премии. В том спектакле он играл председателя. Глупенькая пьеса и глупенькая роль, но как он ее играл! Боже мой, как он был прекрасен. Как мне было жаль наивного и в то же время безжалостного председателя, как мне хотелось оказаться с ним рядом, помочь ему и пожалеть! Я не сводила с него глаз, я не чувствовала своих слез, я заболела им – раз и навсегда.

Навсегда.

Тогда тоже была весна, мы вышли из театра, рядом плескалось море, мы шли по Приморскому бульвару вместе с сестрой и ее товарищами, они бурно обсуждали пьесу, а я никак не могла унять слез, в душе все пело, и мой город был совершенно другим. Мне казалось, я впервые заметила, как он прекрасен.

Дойдя до улицы Ленина, мы с сестрой попрощались с компанией и мимо вокзала пошли к себе на Корабельную сторону. Тогда туда еще ходил трамвай, но мы шли пешком: трамвая надо было долго ждать, и вечер был такой прекрасный.

Сестра допытывалась, понравилась ли мне пьеса. Я невпопад соглашалась и поддакивала, погруженная в свои новые переживания. Она подумала, что я в пьесе ничего не поняла, и стала говорить о своем сокурснике Веньке, который все время смотрит на нее на занятиях.

Что сказать? Конечно, сначала  я в него влюбилась. Надо заметить, это была не первая моя влюбленность. Я влюблялась и в школе, и в техникуме. Но чувство такой силы и мощи настигло меня впервые. Я стала страстной театралкой. Я посмотрела все спектакли с его участием, я покупала программки и бережно их хранила. Однажды я осмелилась дождаться его у служебного выхода. Он вышел не один, а с красивой актрисой того же театра. Они часто играли на сцене вместе. Позднее я узнала, что это его жена и что у них есть сын Игорь. Какое-то время я ненавидела его жену и мечтала, чтобы он ее бросил.

Я нашла по адресной книге, где он живет, и каждое воскресенье ходила гулять к его дому. От всезнающих билетерш я знала, что он любит мороженое и ситро.

Ты не представляешь, как я его любила! Сколько историй я выдумала, бредя по ночному городу из театра! Я представляла себе, что жена его не любит и мешает его творческому росту. Я представляла себе, что она влюбляется в какую-нибудь столичную знаменитость и бросает своего мужа. Он остается один, несчастный и брошенный, и тут появляюсь я. Я понимаю его, я  ценю его творчество, я восхищаюсь им, мы становимся друзьями, и в один прекрасный день он понимает, что без меня не может.

Но эти фантазии как-то быстро прошли. Нет, я не стала любить его меньше – я стала любить его по-другому. Он по-прежнему восхищал меня, я не пропускала ни одного спектакля. Он делал меня лучше, из-за него я старалась учиться, нежнее относилась к родителям и сестре, помогала на улицах старушкам и малышам.

Да, смешная детская влюбленность переросла в новое прекрасное чувство. Я жила им, живя в то же время своей новой, прекрасной жизнью, где было место и повседневному подвигу, и веселью, и учению. Я была счастлива – так счастлива, как никогда потом.

Никогда потом…

А ведь тогда ни про какое потом я и не думала! Жизнь была ясной и прекрасной – и это светлый май, и вечера на Приморском, и долгие прогулки домой после его спектаклей.

И лишь иногда я думала о том, как когда-нибудь  подойду к нему, смело посмотрю в его прекрасные глаза и скажу о том счастье, которое он мне дал.  

А потом пришла война. Наш город начали яростно бомбить в первые же дни, и было принято решение эвакуировать театр.

Я ничего об этом не знала – наш техникум принимал участие в оборонительных работах, и я вернулась в город как раз вечером того дня, когда наши артисты на пароходе отплыли в сторону Новороссийска.

Помню, как я стояла на Приморском, где столько раз стояла после спектаклей, смотрела в морскую даль и неумело молилась. Я, комсомолка, никогда не верившая в бога – молилась о том, чтобы любимый мой вернулся  целым и невредимым.

К вечеру до города дошла весть о том, что пароход разбомбили с самолетов. Никто не спасся.

Как часто мне говорили после освобождения, что я счастливая и везучая.  Из моей семьи никто не погиб, хотя отец был тяжело ранен, а мама заболела тяжелым ревматизмом. И даже дом наш уцелел в страшных бомбежках. Венька вернулся с орденом, и моя счастливая сестра вышла за него замуж.

Конечно, мне повезло. Я и сама это понимаю. Я видела горе других, я видела, как плачут вдовы и матери, как стареют невесты, чьи женихи не вернулись домой. Я видела детей-сирот, я видела людей, потерявших родной кров. Могла ли я плакать по театральному кумиру, как они – по своим близким?

Через два года после окончания войны я вышла замуж. Твой дедушка приехал с севера отстраивать наш город после бомбежек. И надо сказать, мы с ним  прожили неплохую жизнь.

Здание театра отстроили заново почти сразу после освобождения. Я иногда приезжаю на Приморский. Около кассы, как раньше, толпится народ, молоденькие девчонки хихикают и шепчутся, а в руках у них – букеты цветов. Как красивы наши южные цветы, как приятно дарить их тем, кого любишь!

Мне понравился он, этот артист. И вообще спасибо тебе, что ты вывела меня в театр. Ты знаешь, я ведь раньше не бывала в новом здании. Не могла. Понимаешь, я просто не могла заставить сюда прийти. Мне казалось, что если я увижу пустую сцену, то окончательно пойму, что его больше нет.  Твой дедушка часто звал меня в театр поначалу, а я все время находила какие-то отговорки. Он тогда решил, что я не люблю театр, и стал покупать билеты в кино. Он был очень заботливым, твой дедушка. У нас была хорошая семья. После войны в моей жизни все было хорошо.

Знаешь, о чем я иногда жалею? О том, что так никогда и не сказала ему тех слов, которые мечтала. Иногда я думаю об этом бессонными ночами. С годами я стала плохо спать.

Он умер, так и не узнав обо мне. О том, что моя любовь к нему была прекрасной и благодарной, бескорыстной и независимой. О том, что я всегда знала – я буду любить и вспоминать его до конца дней моих.

А твой артист мне понравился. Он очень славный и играет искренне.  Правда-правда. И спасибо тебе, моя дорогая, что вывела меня в театр.

Иллюстрация: Г.К. Севостьянов. Севастополь. Приморский бульвар.

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Пн ноября 21, 2011, 16:39:43 Очень простая, приятная история, такое ощущение, что документальная, а не вымышленная, основанная на чьем-то рассказе и немного обработанная.

Екатерина Злобина Cевастополь

Дата : Вт ноября 22, 2011, 20:30:32 Непритязательность и незатейливость - одно ли и то же? В этом рассказе Ольги Шумковой я вижу первое, и мне это очень нравится. Дефицит у нас в современной литературе - на простые, тёплые, внятные и простым же хорошим языком написанные вещи. И заметьте: при всей простоте и "известности" сюжета, композиции, выборе языковых средств - совсем не отдаёт ни сентиментальностью, ни "женской прозой", ни "упражнением". А потому что дышит в этом маленьком рассказике живое. Видна в нём рассказчица как на ладони. Я даже лицо её - будто бы вижу...

Андрей Самарин Феодосия

Дата : Пн ноября 28, 2011, 21:34:59 слишком просто, как школьное сочинение отличницы.

Александр Евсюков Тула

Дата : Пн ноября 28, 2011, 23:45:18 "Как часто мне говорили после освобождения, что я счастливая и везучая". Да, простой, без намёков на вычурность, но трогательный рассказ. О неизбежности внутренней потери, много десятков лет незаметной для окружающих...

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.