РАДОСТЬ 2

     «Надеющиеся на Господа обновятся в силе. Они будут парить, как орлы, побегут - и    не  устанут, пойдут - и не утомятся».

                                Исаия 40:31 

Сперва на полку зубы положи,
потом беги, считая этажи,
сквозь затхлый смрад прокуренных ступеней,
беги наверх, в мансарду, на чердак,
на крышу, извергая изо рта
восторги православных песнопений.

Взгляни на мир расхристанный внизу —
прекрасен он, особенно в грозу,
когда от молний, что несутся свыше,
сквозь тучи проступают небеса.
А гром послушай... — это голоса.
Прислушайся к себе, ты их услышишь.

Беги на свет, куда зовут лучи,
и где распев торжественный звучит,
его канон и честен, и покладист,
беги туда, куда заводит бред,
и где до тела больше дела нет,
и только дух испытывает радость.

***
Цветные пятна кружатся в глазах.
«Я — жив». А слух, сомненьем истерзав,
доносит звуки от соседских коек.
Ещё сонливость будит миражи,
уже не убежать, но докажи,
что дух в тебе и радостен, и боек.

ПИКНИК С ВИНОМ ИЗ ОДУВАНЧИКОВ

      « - Верно! - подхватил Дуглас. - Смастерите для нас Машину счастья!
      Все засмеялись.
      - Не смейтесь, - сказал Лео Ауфман»
                            Рэй Брэдбери "Вино из одуванчиков"

      «Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов:
      "Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!"»
                             А. и Б. Стругацкие "Пикник на обочине"

Счастье, вы не поверите, опаснее, чем нокдаун,
и стремительнее, чем ураганные ветры, -
думал Дуглас, покидая Гринтаун,
по дороге в Хармонт, где жил друг его Рэдрик.

***
Рэдрик сбежал, когда умер полковник Фрилий,
плакал, а потом радовался, будто идёт на танцы.
Мистер Ауфман подвёз его на автомобиле
до автобусной станции.

Англия встретила холодом и тревогой,
кто-то кричал, и рядом раздался выстрел.
Юнкерсы шли над портом - живите с Богом -
и улетели дальше, во тьму, на Бристоль.

В Хармонте он поселился возле часовни,
её не бомбили, как старую телебашню.
Возможно, что-то успел рассказать полковник,
но он не сказал, что будет так страшно.

Страшно было и раньше, в той проклятой машине,
ему показавшей нечто достойное слов провидца.
Тогда он увидел счастье, и стало совсем паршиво
от мысли, что это чудо, но этого не случится.

***
Дугласа встретил Рэдрик у «Золотого шара»,
они обнялись, а пабмен налил им по кружке эля.
В углу на эстраде некто бил степ, кося под Ришара,
и, словно в кадрах из фильма, носки из-под брюк белели.

Они говорили долго и пили эль мутно-жёлтый.
Рэдрик топтался в зоне, а Дуглас был на Синае.
И Дуглас спросил: а счастье, скажи мне, своё нашёл ты?
И Рэдрик ответил: счастье — это когда не знаешь...

ЭПИЛОГ

Живёшь, играешь роль, ершишься как бы,
но всё равно не ладится в судьбе:
джульетты, дездемоны, леди макбет,
все норовят урвать в финальном акте
кусок, что предназначен был тебе.
А повести всё пишут, пишут, пишут,
трагедии полны печальных сцен,
где изначально оптимизм излишен,
где ролью управляют Силы Свыше,
и уменьшают жизненный процент.

Героев часто любят без причины,
а в души загляни: под маской — Зверь. 
И гамлеты, что с виду благочинны, 
и клавдии, что лезут не по чину, 
все сеют, словно Абаддона, смерть. 
И не спасёт ни шпага, ни кираса, 
когда героев небо призовёт. 
Их доблесть высока, но смерть не красит, 
и вечно торжествуют фортинбрасы, 
и, как всегда, безмолвствует народ. 

            ТИШИНА

            «Он не заслужил света, он заслужил покой»
                     Булгаков М. А. «Мастер и Маргарита»

Вокруг безлюдно и кресты, кресты,
лишь тишина шумит листвой погоста.
Среди берёз необитаем остров
одной души, и в ней — не он, не ты...

Хотя не остров, целый материк,
затянутый реликтовыми льдами.
Они чуть-чуть потрескались с годами,
хозяин их нещадно материл,
но так и не разбились на ломти,
и давят постоянно цельной глыбой,
и вроде бы живёшь, но без улыбок,
да и без слёз — поди-ка их найди.

И только здесь, среди берёз, иной
порядок, словно полной чашей, пьёт он.
И материк — не скажешь, что под гнётом,
и наполняет душу тишиной.

VERITAS

Это не ангел, если на дне стакана.
Если резвился и по столу скакал он,
а утомившись, спрятался где-то под —
это не ангел, это же антипод.
Сразу не скажешь, если он в белом фраке,
если в речах уверен, то это враки,
если молчал, то со смеху угорал.
Если не ангел, то минимум генерал.
В каждом движении — грация супермена.
Лихо вставал пред барышней на колено,
и доставал из шляпы букетик роз.
Если не ангел или не Дед Мороз,
можно подумать — фокусник из мультфильма.
Он же не просто некто в костюме стильном,
он находился всюду и был во мне...
Я же нашёл в стакане его, на дне.

В МИРЕ НЫНЕШНЕМ

Мир начальный был нынешнего хипповистей,
но бывало — всякая сука его пинала.
То заявит: нет, мол, печальней повести,
если все герои дожили до финала.
То Отчизну подло лишит спокойствия,
соберёт на площади целый город — 
пошумим, народ? А народ безмолвствует.
Не до царских выборов, если голод.
Мир начальный был нынешнего раскольнее.
Что ж теперь, вспоминать да судить, да каяться?
Все в земле: и цари, и рабы — покойники,
и не надо делать из них страдальцев.
В мире нынешнем так и не стало лучше нам.
Нет другой стороны для нас у медали:
и Земля-страдалица вся измучена,
и народы-мученики скандалят.

КОСМОНАВТ

Вечор из казахских степей, перебрав
кумыса с актюбинской водкой,
талдыкский чабан, а теперь космонавт,
уплыл на космической лодке.

Далёкие звёзды моргали ему
частицами древних фотонов,
и солнечный ветер вдувал под чалму
хорошие вести из дома.

Там ужин готовит жена Фатима — 
хычины с кусочками сыра,
и молит за мужа: хватило б ума
не сгинуть в космических дырах,

избегнуть губительных гамма-лучей,
не встретить поток метеоров,
и слёзы текут из прекрасных очей,
и мочат бычок беломора.

И он не пропал, и закончил полёт
на новой планете в бурьяне...
А там Фатима с угощением ждёт.
Приснилось всё, что ли, по пьяни?

Но только с тех пор поднимается тост
во всех кишлаках за чабанов,
за тех, кого ждёт Фатима среди звёзд
в окрестностях Альдебарана.

ЛОЖЬ

Вот вы говорите, мол, деньги, карьера, власть.
А я смотрю на неё и думаю: может, её украсть?
Спрятать от глаз посторонних в каком-нибудь горном ауле,
где люди безмолвны, где звёзды и горы уснули
столетья назад.
Лишь ветры стремительны там, лишь буанзу глазаст,
и носится вместе с ветрами по склонам,
и смотрит в долину, чей контур изломан.
Он страж этих мест. 
Он страшен, свиреп,
и он понадёжнее нравственных скреп.

Я ей приносил бы цветы по утрам и смотрел
на полные губы, на робкий румянец, что мил, но незрел,
на веки дрожащие, на прядку волос на щеке...
Так смотрит лишь сука с мольбой о пропавшем щенке,
не видя пискли,
на верных друзей, на людей, что его унесли,
и тлеет пустая надежда во взгляде,
и взгляд говорит осуждающе: я-де
служила добру,
желала добра...
Эта любовь не сука, эта любовь хандра.

Вот вы говорите, что любовь — это просто вид
расстояния между «да» и падением андрогенов в крови
до минимального уровня, уровня непонимания.
Но любовь — это не врозь, не мания,
любовь — это там,
где превращается в плазму метан,
где скрепы духовные неосмотрительно хрупки...

Ведь ты же хотела привязать меня к своей юбке,
так что же теперь
ты гложешь меня,
это стихотворение обвиня- 
я во лжи?

ТЕРПЕНИЕ

Из рта её гадюками ползли
фатальные от зла и яда речи,
и ранили до пули и петли,
туманя мозг тоской нечеловечьей.

Саднило нёбо, горло жгло, слова
рвались наружу, предвещая смуту.
Я не кричал, не буйствовал, не звал,
не рвал ни фотографии, ни путы.

Хотелось мне в глаза её швырнуть
остатки чувств уже неизлечимых.
Но не смутил глаголом тишину.
Терпение - достоинство мужчины.

ЧЕЛОВЕК

Человек придёт — рядом мать и отец, и дед...
Человек вопит, пока человек раздет,
человеку больно — колики, не покормлен.
А молчать увольте, слуга покорный.

Человек побольше учит: тебе сестра я,
ты не думай, что изгнан врагом из рая,
всех нас гонят оттуда в положенный срок взашей.
А сама смеётся, улыбка аж до ушей.

Человек впервые увидел на небе счастье.
Человек кричит, и слышится в крике: «Здравствуй!»
Счастье теплое, светлое, полное, словно грудь.
Он не знает — солнце ему салютует: будь!

Человек человеку чуть что и несёт цветы,
выражение скорби, радости, доброты.
Человек говорит: от целого только часть я,
начиная новую жизнь с зачатия.