Его жизнь, разлетавшаяся золотыми брызгами, мчавшая лентами неистовства, обгонявшая, казалось, само время,  так и просилась в легенду…

Или хотя бы – в пышно оформленную словесно биографию: что, впрочем, блестяще и исполнил И. Стоун: поместив моряка в седло…

Лондоном зачитывались, его героям хотели подражать, его жизнь, точно расплёсканная по жизням сотни персонажей, завораживала…

…как завораживает забвение, куда слетели его книги в англоязычном мире – занятно-грустно обыгрывает это Набоков в романе Пнин, когда главный герой хочет купить сыну «Мартина Идена», а продавщица в американском магазине никак не возьмёт в толк, что же ему нужно.

Тем не менее, Лондон оказал могущественное влияние на поколения: и, хочется думать, что среди выросших читателей Лондона нет негодяев.

Ибо настрой на благородство – и на прорыв, на полноценное обретение места в жизни, но путём честным: через работу и надежду – куда значительнее холодной прагматики, которой жизнь давно подчинена везде.

…Белый Клык воспринимался… почти человеком: так широка была гамма чувств, заложенных в нём.

Мартин Иден прорывался к высотам духа и свершений через такие тернии, что не верилось: сдюжит…

Но – он побеждал, он преодолевал ступень за ступенью – а все были крутые, он знал, что звезда, ведущая его, не может обмануть.

Она не обманула, как не обманула она и самого Лондона, достигшего максимального (в том числе и материального) успеха в жизни.

Холод, север, неистовство золотой лихорадки.

Блистательный Элам Харниш, готовый всё преодолеть…

«Я ломаю все преграды» – было начертано, как девиз, на трости Бальзака: сие же утверждение как нельзя лучше подходит к большинству лондоновских героев.

…перечитывая «Джона Ячменное зерно» можно ощутить алкогольную бездну, даже если сам никогда не прикасался алкоголю, и, представляя, каких трудов, силового напряжение воли, и отчаянного порыва стоило Лондону преодоление алкогольной страсти, вдвойне восхититься силе, заложенной в нём.

С фотографией смотрит молодой человек: у него чистое лицо, взор ясен и открыт: он, очевидно, любит мир – во всех его проявлениях.

Он молод, он не знает ещё, что его ждёт величайший успех, и тяжёлое, незаслуженное забвение: на родине, да и в других странах, где английский является родным.

Но вот в России его будут помнить; и хотя нынешние молодые люди не станут зачитываться «Белым клыком», или «Мартином Иденом», но и до них, хотелось бы верить, долетит шум мощного явления литературы и жизни, имя которому – Джек Лондон.