Всякой вещи под небом своё время…

                                                                                                                         Екклесиаст

10

«Я счастлив оттого, что Она рада видеть меня. Да, рада. Сегодня снова махнула салфеткой, когда приметила моё лицо через стекло витрины. Кто-то может возразить, что Она добрая женщина и приветливо встречает всех гостей… но для меня в её глазах зажигается особый свет. Может, вы и не замечаете ничего, а я вижу. Не могу отвести взгляда от Ее тонких пальцев, когда она ставит передо мной чашку, а затем кладет на блюдце ложечку, хотя знает, что я предпочитаю без сахара. Эта ложечка - как ключ. Именно так. Ведь Она должна знать, что сахар я никогда не добавляю. Но снова даёт мне знак, бережно кладёт ложечку, приглашает открыть дверцу…

А я снова не нахожу в себе на это силы.

Выпиваю чай и молча уношу за дверь свои смятения, а вместе с ними горячую искру, которая будет питать мои мысли до новой встречи.

Ложечка остаётся на блюдце.

Видит бог, настанет час, когда ключ исполнит свою роль и её ладонь окажется в моей. Тогда незатейливые сюжеты наших судеб сплетутся в ослепительном сиянии любви. Да будет так!

Всему своё время.

В то утро я задумался о том, какой прекрасной может быть жизнь, если в ней исправить буквально пару обстоятельств… и каша опять подгорела. Сколько уже я перевёл крупы. Хоть не готовь вовсе. Распахиваю створку и сую чадящую кастрюльку в цветочный лоток на подоконнике – вечером буду отскребать. Увы, постоянно завтракать в «Пряничном домике» или в «Ложка-ешке» возможности нет – почти весь доход я трачу на книги. Можете думать что угодно, но я не считаю собирание книг  худшим, что может случиться с человеком. Да, это страсть, это слабость, но это не порок. Нет.

Когда-то я напишу и свою книгу. Чем больше я читаю, тем сильнее ощущаю, как внутри меня вызревает что-то большое, что-то важное. Пока не могу сформулировать, что именно мне хочется сказать, но чувствую, что это где-то близко. Должно быть, так юная Мадонна ощущала в своем чреве зарождающуюся жизнь.

Ласкаю взором полки. Книгами в моей комнате заняты две стены, вдоль третьей стены – кухонные дела, еще в одной – окно. У окна старинный кривоногий стол, за которым я обедаю и делаю заметки. На углу стола старенький монитор и такая же клавиатура – мои друзья. Что бы я без них делал? Сплю на удивительно удобной кушетке. Расположена она так, что всегда можно взять книгу с нижней полки, не вставая. Свободного места на дощатых стеллажах нет, и я восхищаю себя чудесами изобретательности, перекладывая книги таким образом, чтобы в освободившееся пространство можно было впихнуть еще несколько томов. В этом деле я точно гений.

Однако, пора!

Оставляю окно распахнутым, на улицу выхожу налегке. Пролившийся ночью дождь наполнил воздух запахом мокрой штукатурки. Погода восхитительная.

Узкие дома тесно жмутся друг к другу, как книги на моих полках. Улица похожа на высеченное в скале ущелье. У перекрестка угрюмым стражником возвышается бастион бывшей телефонной станции. Напротив укрылся в тени ясеней небольшой сквер. Скамейки стоят полукругом, позволяя отдыхающим тайком разглядывать друг друга. Здесь я отдыхаю от грохота проспектов, пестрых вывесок и человеческой сумятицы. Поглядываю поверх книги на загорелые ноги юных красавиц, озабоченных решением совсем неважных в их жизни вопросов. Страница за страницей напитываю благословенное зерно, из которого вырастет моя собственная книга. Так не хочется быть пошлым и банальным. Но снова и снова бездонный космос моих мыслей с тихим стуком ложится на белое блюдце маленькой ложечкой…

9

«АльхамдулиЛляхи раббиль 'алямин!»[1]

Иногда ему снова снится вертолет.

Сначала просто становится тревожно. Бахти ставит на камень очага алюминиевую кружку с молоком и смотрит в дверной проём. Вслед за тревогой в груди появляется мелкая дрожь. А когда маленькая точка выпархивает из-за склона по ту сторону ущелья, дрожь обретает звук. Рассекающие ветер лопасти стремительно приближают вертолет к селению. Люди выскакивают из жилищ и вглядываются вдаль. Горы не любят шум. Шумно здесь только тогда, когда приходит беда.

«Аузу билляхи мин аш-шайтани р-раджим»[2].

«Что им нужно?»

Ответ на этот вопрос прост: ничего!

Из-под крыльев боевой машины одна за другой срываются шесть ракет и устремляются к прижавшимся к скудной земле лачугам. Покрытые тысячелетними мхами камни встают стеной и заслоняют небо…

Бахти просыпается. Он не вскрикивает, не садится на постели с тяжелым хриплым дыханием, весь в поту. Просто открывает глаза и смотрит на потолок. Или на ковер на полу, если лежит на боку.

В который уже раз ему снится этот дурной сон. К чему? Слава богу, войну он видел лишь по телевизору, да и в горном селении бывал всего раз в раннем детстве. Но то селение было совсем не такое, как во сне. Там благоухали фруктовые деревья, и бабушка Фируза пекла к приезду внука несколько корзин самбусы с разными начинками. Вместе с дедом каждое утро они с восторгом подсчитывали, сколько штук в него влезет в этот раз. Обычно влезало четыре. Дедушка был доволен: «Молодец, Бахти! Расти большой!..» Бабушка была рада.

Радиаллаху анхума!

Всё бы ничего, но пришли времена, когда с работой у отца стало совсем плохо. И вот они перебрались сюда. Сначала всё вокруг казалось чужим. Но здесь лучше. Лучше работает транспорт, не отключают электричество, рядом с домом хорошая школа для младших братьев. И отец доволен – занимается любимым делом. Вообще-то раньше он работал в приборостроительном бюро, но здесь открыл мастерскую по ремонту радио и часов, принимает заказы по электрике – навесить бра, люстру. Мама шутит: «Многостаночник». А он всерьез подумывает, не поучиться ли ему подбивать каблуки. У него еще остается немножко времени, и он не хочет тратить его впустую...

Читать далее...