Леля посмотрел на часы - будильник,  потом на  матушку  и, захлопнув книгу, прильнул к окну.

            - Пойду я, мамулечка.  Если бы Щербаков хотел кататься, он давно бы пришел. - И Лёля начал торопливо одеваться, ругая про себя товарища-одноклассника. - Как пить дать, инспектора испугался.

            - На Крымзе и Ерике  кататься гимназистам запрещено, - напомнила Александра Леонтьевна сыну  указание  инспектора  училища. И  добавила: «Чувствуешь, что замерзаешь - сразу домой...»

            - А я на Сызранку. Про Сызранку, ведь ничего не говорилось?

            Ветер на улице встретил Лелю неприветливо,  гоня по булыжнику Большой душную пыль. Несмотря на ноябрь, снега не было, но мороз и стылый ветер напоминали:  уже зима, и это делало улицу полупустынной, хотя  время  от  времени  мимо проносились экипажи, сворачивая в Соборный переулок или замирали  у ресторана  "Европейские номера";   сжавшись от пронизывающего ветра, спешили  куда-то  деловые  приказчики и редкие прохожие

            Леля поднял воротник осеннего пальто (портной никак мерку на шубу не снимет),  и боком,  зажав под мышкой коньки, зашагал в сторону Часовой башни.

            Пройдя квартал, Леля свернул направо за аптечный  магазин и вышел на Симбирскую.  Решил по пути заглянуть на Крымзу, которая перед Волгой сливалась с Сызранкой, и проверить: катается ли там кто-нибудь.

            Оставив позади мельницу Калашникова,  Леля вышел наконец к Крымзе, которая перед мостом образовывала небольшой пруд.  Двое мальчишек в валенках,  падая,  пытались поймать третьего - на  коньках.  Лёле  захотелось рассмотреть ребят поближе: закрымзенские это или из реального?

            С интересом наблюдая за ледовыми «догонялками», Леля не заметил как рядом остановился мужчина в зимнем форменном пальто с каракулевым воротником.

            - Реалист Толстой?

            Леля обернулся и от неожиданности чуть не выронил  коньки: перед ним стоял инспектор реального училища Александров...

Читать рассказ полностью