Красота

Отдаю за красивый жест
Некрасивую жизнь свою,
Все соблазны земных блаженств
И любовь, что в душе таю…

Синева поглощает день, 
Замирает бульвар Тверской,
Все, что было красивым, в тень
Уплывает, звеня тоской. 

Красоту принимает мир,
Хоть и зол он, и угловат,
И залистан давно до дыр.
Красота предваряет ад.

Тот, в котором идут часы,
И в окошко глядит Луна.
Я не знаю иной красы
Потому, что всегда пьяна

Тем огнем, что моя юдоль,
И отчаянье, и мечта.
Только в этом земная соль –
Безыскусственна красота. 

Царь небесный чудит во мгле, 
А земные спокойно спят.
Не могу доверять Земле,
На которой Христос распят.

Но способна сломать заслон
И живое сорвать с креста,
Обступая со всех сторон,
Нереальная красота.

УЛИЦА ЯБЛОЧКОВА

Улица Яблочкова и магазин хлеба.
Косо падает свет, уже невозможно
Вспомнить, где арка, а где по прямой в небыль
Канула юность, и угадать сложно,

Что за углом – то ли фасад, то ли
Поздний прохожий тихо бредет во мраке.
Я ничего не могу изменить: болен,
Холоден город, как взгляд голубой собаки,

Что пробежала мимо, хвостом вильнула...
Сонный район навсегда перекрасил двери.
Да, заглянула зря – прошлое ухмыльнулось
И отступило во тьму, ничему не веря.

Там снесено кафе, тут ларьки закрыты,
Но тишина ненавязчиво скажет номер
Розовой «сталинки», что через волны быта
В небо уходит, как раненый крейсер в море.

Я подойду и сквозь дым посмотрю в окна.
Прямоугольники нынче зажглись рано
И разрезают тьму, но этот свет блеклый,
Не обнажает прошлого, как экрана.

Осень в Оcтанкино не признает лета.
Память ее глубока, но изгиб странен.
И потому, весь в полосах света,
Пятится миг, словно дитя окраин.

***

Не могу поверить в смерть кота
Полосато-серого отлива...
В сердце замирает пустота.
Я его кормила терпеливо,
Осторожно на руки брала:
Глаз больших янтарь смотрел лукаво.
Жизнь любил, но та не сберегла
От собачьей бешеной оравы.
Снова позвала его «кис-кис»,
Чувствуя, как встрече буду рада...
Я не знала, что он смотрит вниз,
Обживаясь на одной из Радуг,
Где полно мышей и нет собак,
Где всегда безоблачное лето.
Он сражался долго – не слабак.
Мне сказали жители об этом.
И ничем нельзя уже помочь,
Только помнить остается – Серый
В феврале ушел навеки в ночь,
И земля как будто бы просела.
Замирает опустелый двор.
Может быть, душа его здесь снова?..
Кошки начинают разговор,
Тот, что есть всему первооснова.
Знать они о смерти не хотят.
И однажды выйдя утром рано,
Я увижу маленьких котят
И возьму себе их, под охрану.

Я ПОМНЮ КИЕВ

Я помню Киев в гроздьях винограда.
Мне было десять лет, и до распада
Страны, что карту мира берегла,
Еще дышала жизнь добра без зла.
Крещатик ждал каштановых теней,
И вдаль идущий не был на прицеле.
Купив пломбир, бродила я без цели,
Не ведая глубин грядущих дней.
Мне вдруг букетик подарил цветочник,
И взгляду, как ладонь, раскрылась площадь…
Что тридцать лет спустя горит на ней,
Не знаю я, но ясно вижу лица:
Какая-то безумная столица
Из Африки иль Папуа-Гвиней.
Как будто провели карандашом
Карикатуры из «За рубежом»
(кто помнит эту давнюю газету?)
Омега, альфа, гамма или бета,
О том вещает некий Тягнибок
И громко повторяет: «С нами Бог!»
Но плачет пожилой строитель БАМа,
Но глупо улыбается Обама,
И я смотрю безмолвно на экран –
Европа, Рада, доллары, майдан.
Вот кто-то грузит, подгоняя кузов,
Украшенное золотом джакузи,
А стоны умирающих от ран
Досадно отвлекают на минуту,
Вот двери человек с лицом Иуды
Берет необоримо на таран...
И понимаю – никуда не деться
От попранных воспоминаний детства:
Там в дальних куполах играло солнце,
И Днепр был золотым, и крепким – чай,
И ветер так распахивал оконца,
Как будто вечный август обещал.
Как плод каштана, медленно крепчал
Вечерний Киев в восемьдесят пятом.
...Четырнадцатый год, удар с плеча...
Кому и для чего нужна расплата?

В ОКНЕ

Соседний дом стоит торцом.
В окне, что моего напротив,
Ребенок ссорится с отцом
И возмущенно кривит ротик.

Сквозь ветви вижу корешки
Закрытых книг в высокой «стенке»,
Седого времени шажки
Разнообразили оттенки

Обоев на пустой стене.
Хоть это замечать нескромно,
Жизнь умещается в окне,
Которым смотрит в мир огромный.
Дом – одинокий лилипут,
Что кошке воду льет на блюдце.
Он неспособен сбросить пут
Ни новостей, ни революций.

За коммуналку платежи
Проходят полностью и в сроки,
Бездонные потоки лжи
С ним неоправданно жестоки.

Эпоха нечет или чет
Неумолимо вносит в списки,
И время медленно течет,
И выживают без прописки

Квартиросъемщик и жена
Его с ребенком, что болеет...
На свете есть одна страна
Под странным знаком Водолея –

Немало в ней таких домов,
И их незыблемы устои.
И мудрость всех чужих умов
Пред ними ничего не стоит.

Наталья Баева Москва

Дата : Пт октября 02, 2015, 21:28:46 Мне особенно симпатично в стихах Ольги одно качество - земная опора. Мысль опирается на чувство, а чувство на мысль. И всё - продумано и прочувствовано до самого дна, где нет места ни для "плетения словес", ни для других форм кокетства... "Я ничего не могу изменить: болен, Холоден город, как взгляд голубой собаки..." И дальше идти некуда, а главное - не хочется. В Останкино - осень, а кажется, что зима (голубая собака - это ведь тень собаки на снегу). "Память ее глубока, но изгиб странен". И получается - память, тень, изгиб, взгляд... И в то же время всё в цвете и "полосах света". И холодно, и уютно в мире этих стихов одновременно. И созерцание в них, и участие (сравните "В окне" и про "серого кота"). И воспоминание, и настоящий момент. Чувство равновесия. Этого так не хватает порой. Спасибо.

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.