Без малого век: Николай Тарасенко — поэт и прозаик, продолжатель традиций серебряного века русской культуры и соратник знаменитых шестидесятников, старейший писатель России и один из последних защитников Севастополя в годы его второй героической обороны — ушёл от нас в июле, за три месяца до девяносто восьмого дня рождения.
И всё же остался с нами: десятками талантливых книг и доброй памятью о себе.

Никто не властен над своей судьбой:

кто где родился — это не награда

и не проклятье. Быть самим собой

в чужой стране? Ну что вы. Нет, не надо.

Пусть будет всё, как есть. Домишко мой,

бугристый двор с беседкой винограда…

Есть родина,  мой полуостров Крым,

и я смеюсь и плачу вместе с ним.

Строки стихотворения Николая Тарасенко «Розовая незабудка» — это посвящение юношам осени 1941 года, таким же, как и он сам:

Цвет выцветшей крови, живая по склонам трава,

букет поминальный на камне, где славы слова.

Матросу геройскому памятник. Было. Всё так:

Швыряет он связку гранат в наползающий танк…

Обороняя Севастополь, Николай, рядовой в 237 полку 5-й ударной армии, попал в плен. События его военной жизни похожи на остросюжетный фильм, только за ними не игра актера, а реальная судьба: побег, повторный призыв в ряды Советской Армии, освобождение Варшавы и взятие Берлина! Стихи Тарасенко, которые печатались во всех фронтовых газетах, вдохновляли бойцов на подвиги, а во время привала переносили их в мир, где нет разрывов бомб и свиста пуль.

Лист пятипалый прощальный наряден,

ржав, и багров, и латунно огнист.

Тайных, забытых ищу виноградин,

как ты медвяна, случайная кисть.

Здесь урожай собирался не нами,

Сладкий миндаль в почерневшем чехле,

нежный инжир, пощаженный дождями,

всё, что осталось на щедрой земле…

После демобилизации Николай, награждённый Орденами Славы третьей и второй степени, устраивается в Черкассах на скромную работу в депо — рисует звёзды на паровозах и тендерах.  Еще подростком он, имевший склонность ко всему художественному, подрабатывает в художественной мастерской Деткомиссии рисованием плакатов, помогая копейкой семье: «Родители мои — из украинских крестьян, уже не крепостных, еще не колхозных. В то беспросветное для них время, отец, Федор Степанович, и мать, Ирина Федоровна, в поисках лучшей доли оказались на юге, где и подарили мне мою малую родину — Крым, Симферополь».

Не перестаёт писать стихи, а в 1956 году переезжает во Владимир. Девять лет он провел здесь, и этот период отмечен творческим подъемом. Тарасенко отсылает свой стихотворный цикл «Багдадские небеса» Николаю Асееву и в 1960-м становится членом Союза писателей СССР. Начинает активно печататься, его дороги пересекаются со многими известными поэтами-шестидесятниками. В разных издательствах выходят пять его поэтических сборников, а также роман «А в чем оно, счастье?», написанный в соавторстве с Е.М.Аксеновой и изданный под псевдонимом «Н.Тараксен». Он создаёт поэзию и прозу, публикуется в крымских и украинских издательствах. Его перу принадлежат полтора десятка поэтических сборников, популярно-исторические книги «Дом Грина» (1976) и «Феодосия» (1978), несколько романов, в том числе автобиографический «Капризы Фатума» (1999) и исторический «Гикия, дочь Архонта» (1996), а также «Месть эллинки» (1997) - за него Николай Тарасенко был удостоен премии Л. Н. Толстого в 1988 году.

«Как-то, после первых своих сборников, обратил внимание, что их заголовки начинаются с буквы «С». «Сердцем и памятью», «Синее солнце», «Скорость»…

Подумал: не Фатум ли вмешивается? Подсказывает? И ни с кем не делясь, стал и дальше, уже намеренно, называть книжки по мере выхода: «Синь-море», «Свечение», «Светотень», «Скифское эхо», «Солнцеворот», «Сердцебиенье», «Силуэты»… Правда, иногда нарушал, для разрядки.

«След Одиссея» должен был закрыть мою игру в заголовки. Но закрыл-то ее не «След», а уже сам Фатум, и не книгой, а страницей жизни: перед первым обвалом цен успел я купить старый дом на горке в любимом городе, за все свои малые рублики. Чуть промедли, и остался бы на улице, без независимой крыши над головой, на квартирном людском милосердии».

Одним из первых на полуострове Николай Тарасенко начал работать в жанре исторической фантастики. В 1992 году выходит его роман «За чертой Парфенона», который имел отклик не только в литературных изданиях, но и привлек новую, молодую аудиторию, которая всерьез стала увлекаться историей родного полуострова и загадками, связанными с ним.

В 2014 году, юбилейном для писателя, когда ему исполнилось 95 лет, вышел последний сборник прозы Тарасенко с военной повестью «Невынутый осколок».

Ночь, долгая, как жизнь,

конца не видно сроку.

Как жизнь, но только вспять:

от запада к востоку.

Досадная хандрой,

пророческими снами,

и славная мечтой,

что тоже правит нами…

Сегодня, спустя сорок дней после кончины, вместе с нами о Николае Фёдоровиче вспоминают сын Дмитрий Тарасенко, продолжатель писательской династии, и друг, поэт Валерий Митрохин.

Как одиночный злак в цветах прогалин,

Я защищен безвестностью своей.

Всё это значит — быт мой минимален,

Врагов не множит, не манит гостей…

Дмитрий Тарасенко:
— И двадцать, и сорок лет назад, не вдаваясь в объяснения, он принципиально отказывался от интервью. Теперь уже только люди, трепетно воспринимающие литературу, знают о севастопольском затворнике.

Почти тридцать сборников поэзии, лирической и фантастической прозы, эссеистики Николая Тарасенко выходили в Киеве и в Москве, они оценены читателями, поэтами и критиками, среди которых Алексей Фатьянов, Игорь Золотусский, Андрей Вознесенский, Николай Асеев, Борис Слуцкий…

Николай Федорович часто по литературным делам приезжал в столицу. Но не прельстился ею: как сказал полушутя другой поэт, «в Москве никуда не спешат, в Москве на бегу умирают».

Нет, лучше в Крыму, на малой родине. В Симферополе пролетело детство с учёбой в художественной мастерской, несытая, но счастливая пора студенчества, сошла с небес первая любовь, и здесь же в альманахе “Литературный Крым” опубликовано первое стихотворение. В Севастополе для Николая, курсанта военно-морского училища, началась война. Рядовым прошёл он фронтовой путь и закончил его, расписавшись на рейхстаге…

Чтобы лучше узнать поэта, перечитайте его стихотворения, среди которых нет и не было ни единого в угоду власти. Когда нажимали, когда становилось невмоготу, он уповал на спасательный круг: древность. Один из его сборников так и назывался «След Одиссея».

Рапсоды, схимники, витающие в сферах,

вы честно вымрете, одни в своих пещерах.

Не унимается духовная тревога,

когда все молятся, а ты не веришь в бога.

Вдруг обнаружится, чем боги были заняты,

и торсы рушатся, трамбуются в фундаменты,

и ветры буйствуют, и вдаль плывёт Улисс…

Все богохульствуют, а ты один молись.

Прожил несколько лет в Старом Крыму — и вот она, книга «Последний лучник», о нашем любимом Грине. Тогда же появилось стихотворное обращение не то к некой любительнице роскоши, не то к государству, которое, по идее, всегда за всё отвечает:

Не переманивай поэта,

Не обещай ему добра,

Хрустальной щедрости буфета,

Махровой вязкости ковра,

Не отлучай его от слова,

Он только словом чародей,

Не превращай в очередного

Обходчика очередей!

В коробке импортного быта

Он пропадёт не за пятак.

Иная у него планида —

И жить, и чувствовать не так!

Наверно, нет ещё вакцины

От миражей со всех сторон.

Не стать бы частью той картины:

Твой полотёр, твой диктофон.

А вот это — о жизни в Бахчисарае, куда надолго забросил капризный Фатум:

В краю миндаля и акаций,

И речки малой Чурук-Су,

С которой просто перебраться

На тропку тайную в лесу,

Острей провидческое зренье

В непроницаемой глуши.

Страданье, а не наслажденье,

Есть вечный двигатель души!

А потом появился дом и сад в Севастополе:

Вот уж не думал, не гадал,

само собой все вышло:

сад на горе, орех, миндаль,

и алыча, и вишня.

Лесок синеет за холмом,

вдруг туча набежала,

блеск молнии, весенний гром, —

как будто все сначала…

В 2008 году поэт подарил любимому городу, с которого Грин рисовал неведомый географам Зурбаган, юбилейное издание избранных произведений «Когда в душе светает».

Стихами из «Венка сонетов» он обращался к однокласснице, дальней, почти нереальной, чей образ, однако, не стёрся из его памяти:

Сквозь волны беспощадных поколений

ещё мы различаем свой рассвет.

Мы выходцы из прошлого…

Как тени,

мы беженцы с тобой из прошлых лет.

Как беженцев, теснят нас и торопят

свои потомки, жёсткий наш народ.

И не подскажет им житейский опыт,

что может статься с ними, в свой черёд.

Болеем, плохо спим, не так одеты,

нам неуютно в мире новом…

Где ты,

ровесница?

На юге ли твой дом?

В центральной полосе, где много снега?

Или в надзвёздной местности ОМЕГА…

Ты где-то есть, кто знал меня юнцом.

Валерий Митрохин:

— Татьяна Ковалевская, поэтесса и журналистка, супруга, заботливая подруга и единомышленница великого мастера, провела рядом с Николаем Фёдоровичем почти сорок лет, вторую половину своей жизни. Талантливый литератор, она добровольно ушла в тень великой кроны, которая, как мне кажется, стала для неё целой вселенной.

По возвращении в Крым Тарасенко сначала поселился в Ялте. Там  вырос его сын. Туда к нему наезжали его знаменитые друзья, бывал у него и Андрей Вознесенский: ведь его первую книгу “Мозаика” мэтр, одарённый природой и как художник, иллюстрировал еще во Владимире.

Однако суета и шум всесоюзной здравницы теснили его ранимый дух. По причинам сугубо семейного характера поэт перебирается в Старый Крым. И там, на этом древнейшем перекрестке культур, общаясь с духом любимого романтика Александра Грина, Николай встретил и открыл себя нового, написал краеведческие книги.  Чувство это, как и писательство, было унаследовано сыном и, похоже, младшим внуком.

Мятущаяся душа поэта, напитавшись энергиями крымско-татарского Солхата, не могла долго витать  над Агармышем, ее потянуло в город воинского прошлого, который молодой поэт когда-то защищал и освобождал...

В конце жаркого июля мы его предали земле. Той самой, где 76 лет назад сложил головы курсантский батальон, брошенный оборонять подступы к Севастополю.

Тогда на Мекензиевых горах чудом уцелел только он — Николай Тарасенко.

Там поэт и похоронен вдогонку своим боевым товарищам. И военный оркестр, и семикратный автоматный залп над этой политой кровью рыжей землей звучали и в честь последнего защитника города-героя, и в память его однокурсников.

Вечная память, Николай Федорович!

Николаю Тарасенко

Витая по периметру страны,

Я вижу мир с обратной стороны.

Мне сквозь туман забвения видны:

Ландшафт войны и тишины пейзаж,

Иное море, допотопный пляж…

Душе моей на что-нибудь годны

Господень гнев,  Господне снисхожденье;

Что Богом создано, порушено людьми…

Взаимосотворения любви

И саморасчленение рожденья;

В терновнике — предательства гнездо;

В розарии — кровавые бутоны

И плач, и стон, и птичьи камертоны…

Стране за тысячу, а мне уже под сто.

Я спрашиваю сам себя: за что

Мне эта миссия  тяжелая досталась?

В груди моей безмерная усталость

И некая догадка, что на смену

Душа другая явится вот-вот.

А эта сквозь невидимую стену

В другое измерение уйдет.

И сердце поболит и перестанет.

И кто-то колбы мира переставит.

И горловиною — не толще волоска —

Просыплет время зернышки песка,

Размолотого жерновами звезд,

Что падали Галактике на хвост.

--------------

Материал подготовила Ольга Данилова-Старушко

Andreaadani Россия

Дата : Чт февраля 04, 2021, 09:21:03 Поздравляю, отличное сообщение --- Могу рекомендовать Вам посетить сайт, с огромным количеством статей по интересующей Вас теме. скачать фифа, скачать fifa или <a href=http://15fifa.ru/>fifa 15</a> скачать фифа

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.