Альберт уехал, и в лагере стало скучно. Стояла покосная жара. Смена подходила к концу, все спортивные состязания закончились, ребят разбирали по домам. Но вражда между мальчиками и девочками сохранялась: каждый вечер в окно спальни кидали то фосфорные коряги, то мокрые камыши, то наволочки с муравьями и гусеницами.

Я сидела на подоконнике  и читала книгу. Буквы не складывались в слова: я погружалась в индейские мифы, а память подменяла картинки…Вот –  хором считаем, кто сколько раз сумел подтянуться на перекладине. Вот –  взятие самой высокой планки в соревновании по прыжкам. Вот – забрались по канату на скалу и собрали все флажки до самой вершины. Альберт был гордостью отряда. Победа в каждом состязании... А однажды получилось так, что на уборке костровой площадки ребята стояли над кучей мусора и гадали, где найти лопаты, чтобы собрать его в мешки. Уборка тоже была состязанием, мы соревновались, время текло. Понимая, что мы отстаём, я стала с бешеной скоростью укладывать  опилки, окурки, стёкла в мешок голыми руками. Ребята сначала растерянно смотрели на мусор и на мои руки, а потом кинулись помогать. В какой-то момент я подняла глаза от пыльной мешковины – и упёрлась в голубой очарованный взгляд… Так и ходили мы очарованные друг другом. И у нас даже появилась заветная скамейка: у акаций, на другом конце лагеря, ближе к краю ограды. Там росла высокая трава, краснели покосные ягоды и стоял турник, где можно было крутить колесо. Чистое и чудесное одиннадцатилетнее время года…

В спортивных состязаниях мне, маленькой и легкой, доставались две главные роли: сидеть на плечах, руках и носилках в скоростной эстафете или пролазить под веревочными ловушками, не задев ни одной звенящей «мины». Репетиция будущих лавирований во взрослой жизни… Ползти приходилось на животе, почти не поднимая головы. Ползёшь и видишь, как задорно и дразнительно прыгают мимо кузнечики, как недовольно разбегаются муравьи, как сминаются и поднимаются острые, режущие травы… Вечерами я приходила к скамейке, пряча расцарапанные руки и локти, а Альберт понимающе улыбался и снимал куртку, накидывая её мне на плечи… Мы говорили о далёких прериях, о резервациях, о войне между бледнолицыми и краснокожими, о жестоких набегах индейцев…

 Память еще продолжала перебирать картинки, когда мимо с визгом пробежали девчонки и, влетев в спальню, заперли дверь и навалились на нее.

– Убегай с окна! – закричали они.

Из-за поворота выскочили наши ребята. Было похоже на очередной виток вражды. Мне не хотелось участвовать в этой игре. Главный герой уехал, я тосковала. И стараясь не замечать баталий, я вновь погрузилась в книгу – я в домике, вне игры.

Мальчишки, на самом пике азарта, били в дверь палками и ногами:

 – Мы вас поймаем!

Я сидела спокойно и невозмутимо, не обращая внимания на их возню, Альберт должен был вернуться через два дня, и мне казалось, что меня никто не обидит.

– Они не откроют! Давай схватим вот эту! – кто-то указал на меня пальцем.

– Я не играю. Я читаю.

– Хватай её!

– Идиоты! - совершенно неожиданно книга отлетела в сторону, и голубое небо взлетело надо мной, или это я взлетела, когда меня легко стащили с подоконника и подвесили за руки и ноги. Четверо из ребят стояли как столбы, и я висела между ними, будто жертва индейцев. Осталось только разжечь подо мной костёр. Ребята визжали, хохотали и громко совещались, что же делать дальше. Я извивалась и пыталась вырваться, но силы были катастрофически неравны: их восемь, а я одна.

– Давай потащим её в туалет! – предложил кто-то. Все радостно согласились и сообщили об этом громко, чтобы хорошо было слышно тем – в корпусе, за запертой дверью.

Здание туалета находилось у леса, примерно в трехстах метрах от нашего корпуса, на возвышенности, но чтобы туда добраться, нужно было миновать соседний отряд. Ребята лихо двинулись вверх по лужайке, сокращая дорогу. Я извивалась как судорожная, пытаясь укусить их за пальцы. Девочки испугались, выбежали из комнаты и, с громкими криками нападая на мальчиков, требовали меня отпустить. Они вцеплялись парням в ноги, хватали их за руки, нападали по-девически – царапаясь и кусаясь, их отталкивали. Передо мной мелькали брюки, юбки, колючки, камушки, трава, край неба и край крыши корпуса. С каждым метром подъема игра стала приобретать какой-то неприятный, зловещий смысл… Кто-то вытащил нож.

– Не подходить! – человек с ножом резко вскинул руку. Игра изменилась. Голоса стали густыми, злыми, предвкушающими. Борьба сильно ослабила меня,  я вяло повисла и затаилась, восстанавливая дыхание. Высокое яркое небо раскачивалось в такт шагам... Справа, у чужого корпуса, выстроилась колонна любопытных из старшего отряда. Кофта на мне высоко задралась. Слышались гадкие реплики. Театр...

Край леса неумолимо приближался.

– А что мы будем делать с ней в туалете? – спросил кто-то младший из шагавших, что держал меня за руку. Вопрос был неожиданным и на секунду вызвал замешательство. И – то ли от того, что они уже устали, а я перестала брыкаться, то ли от того, что все задумались над вопросом, но хватка на мгновение ослабла. Я крутанулась, выпала и приземлилась на четвереньки. Меня схватили за кофту, я вывернулась – и побежала вниз с горы. Откуда-то появилась сумасшедшая скорость, ребята бежали за мной, почти настигая. Мелькали камни, кусты, окна, какие-то лица. Нужно было только повернуть за угол – там дверь, и меня спасут.

 Но тут из колонны зрителей кто-то очень знакомый бросился наперерез и больно схватил меня за запястье:

– Вот она, держите, я поймал её вам!

Я смотрела на эту руку, вывернувшую мою ладонь. Смотрела в злые, довольные глаза. На чёрные волосы, едва заметный чёрный пушок над верхней губой. Ещё мальчик, ещё сосед моего детства. Огороды наших бабушек имели общую границу, и мы часто угощали друг друга павшими яблоками через дыру в заборе. Он знал меня, он ловил меня сознательно. Я попыталась вырваться – но эта рука была старше, была жестче... Меня торжественно вернули похитителям.

А я пребывала в диком ошеломлении, в диком открытии. Взрослые нравы ещё не коснулись меня. Я ещё не знала тогда, что в каждой пьесе должен быть злодей. А в каждом раю обязательно будет змей. И был ли злодей? Эти чёрные глаза койота, наверное, наблюдали за мной – там у акаций, где трава высока, и ягоды красны, и крутится колесо на турнике. Как в индейской легенде: много лет назад, когда на земле ещё не было людей, а пребывали только духи – дух воды, дух ветра, дух земной тверди – жили-были на свете Ворон, Волк и Койот. Женщина-Ворон была прекрасна, как и сама природа – в ней постоянно сменяли друг друга весенняя романтичность и зимняя холодность, осенняя грусть и жаркая летняя страсть. Она пела – и зеленели луга, она плакала – и разливались реки… Благородный Мужчина-Волк полюбил её, и не было союза прекраснее на земле. Но злой и завистливый Койот решил разлучить влюблённых. Вечерами, когда Волк отсутствовал, он приходил к Женщине-Ворону и рассказывал, что на краю земли есть священная гора – с высоты той горы виден весь мир, солнце, луна и звёзды. Женщина-Ворон полюбила эту гору как мечту, и стала каждый вечер просить Волка отправиться на край земли, пока, наконец, он не уступил уговорам. Долго месяцев длилось путешествие – прошло лето, миновала осень, потом стаял снег, разлились ручьи. Наконец, Ворон и Волк достигли священной горы и стали подниматься на её вершину. Два пика были на макушке. Женщина-Ворон села на левую вершину, а Мужчина-Волк – на правую. С высоты было видно, как просыпается солнце и гигантским китом медленно плывёт по небу. А навстречу ему плывет таким же огромным китом луна, и звёзды мерцают в его плавниках. Женщина-Ворон и Мужчина-Волк сидели и в долгом молчании любовались движением китов. И вот, когда проплывающие киты поравнялись с пиками горы, одна из них проглотила Женщину-Ворона, а другая проглотила Волка. Так и закончилась история прекрасной любви: Ворон и Волк отныне вечно пребывают раздельно – во чреве солнца и во чреве луны...

 Но это легенда. А здесь, в лесном лагере, игра шла уже не до первой крови. Остались только старшие мальчики. Мне заломили руки за спину и грубо поволокли к стенам туалета. Сопротивление становилось бесполезным... Но вот из-за угла раздался радостный крик:

– Вожатая идёт!

Оказалось,  что девочки, до первого взмаха ножа боровшиеся за меня, привели вожатую. Меня тут же отпустили. И я, спотыкаясь о каждую выемку лужайки, побежала обратно к корпусу, к той самой двери, от которой началось мое жертвенное восхождение. Или падение. Вожатая Зуля стояла на крыльце. Я бросилась к ней как к справедливому судье, ожидая заслуженного наказания обидчикам. И, только подбежав, заметила, что она стоит растрёпанная, ожесточённая и смотрит на меня обличительно:

– Ну что, доигралась!

И в ответ на мой удивленный взгляд прокричала возмущенно на два корпуса:

– Сама виновата! Меня в туалет никто не тащит!

Та история закончилась лучше, чем в индейской легенде… Альберт вернулся, а мне было стыдно поднять на него глаза. История быстро облетела весь лагерь, обогатившись неприятными и ложными подробностями. Вожатые смотрели на меня с осуждением, оставшиеся ребята избегали меня как чумной. Только голубые глаза смотрели также очарованно, но с мягким вопросом. Я смущалась, избегала встреч, избегала объяснений, и смена закончилась… А неделю спустя, на свежем асфальте, раскатанном под моими окнами, мелкими цветными камушками было выложено нежное признание… В утреннем небе проплывала рыба-солнце, стояла июльская жара, плавился воздух, трескалась пересушенная земля, дрожали пустые, раскалённые кадки, а буквы не прыгали – лежали в чёрном гудроне, как влитые, – чистые и настоящие…

Александр Евсюков Тула

Дата : Вс августа 30, 2015, 23:34:20 Хорошая история, трогательная. О мимолётном в масштабах всей жизни, но о и том, что не забывается. Важный сюжетный поворот с вожатой, которая всё поняла превратно. Такие моменты делают рассказ рассказом. Несколько странное название. Оно, конечно, расшифровано в тексте, но мало что добавляет для общей картины, делает её излишне камерной, а там есть безусловный потенциал на большее. Также мне попалось несколько стилистических неточностей - и если автору интересно, могу уточнить :)

Дата : Вс сентября 06, 2015, 20:57:43 Спасибо, Саша, за стилистические грабли и уточнения. Но название... Другое - пока не прижилось.

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Вт сентября 08, 2015, 16:54:55 Интересная штука. Необычная какая-то. Мне здесь очень понравилось это балансирование сознания девочки на грани двух миров - внешнего (то, что происходит в лагере) и внутреннего (мире фантазии, индейцев и легенд). Очень чисто, хотя ситуация и неприятная. Но , к счастью, ничего совсем плохого не случилось, и в результате романтика... Аналогии, правда, между легендой и ситуацией, в какую попала девочка, не увидела. Поэтому вызвало некое недоумение - почему именно эта легенда, хотя она и красивая.

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Пт октября 02, 2015, 18:56:29 Отзыв автора "Артбухты" Дмитрия Лукина: С удовольствием перенесся в детство и пионерские лагеря (в которых, правда, никогда не отдыхал). Порадовала и встроенная в рассказ легенда, - это усиливает впечатление. Последняя правка: октября 02, 2015, 19:00:18 пользователем Ирина Митрофанова

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.