* * *

Пейзаж зимой -
конвой немногословный,
ведущий по этапу
грешных горожан.
И только разгуляй-закат
ласкает влажные глаза,
пером багровым вольную
в небесной канцелярии
размашисто строча.


Стрекоза

Когда-нибудь, в 101-й век
дешёвых 3D форм и фотошопов,
погаснут копии
всех отражённых солнц,
лазурь старинных небосводов,
испепелённых лазерными шоу,
растащат по музейным фондам -
когда-нибудь, увы.
Ну, а пока -
дразнящий спектр,
дурманящая высь,
в очах - раскат
стратегий ветра -
и безотказно заурчал
моторчик стрекозы
(древнейший геликоптер
так прожорлив!)
В шелках травы,
где входит мир в свои пазы,
а жалостливый ком -
обратно, в горло,
взрастает рай пушистой тишины:
шерсть паутин, шершавость ножек...
В оскале взгляда -
воск бездонных сот,
на цифру переложен шёпот,
один бросок -
и жизнь летит вразнос
над черепковой памятью раскопок...
И знать не знаем мы,
что
гибнет в поте лёта
по воле глаз бескрайних
тоненьких стрекоз...

P.S.
... что ветка павшая
воскреснет клоном веры
на твидовой немнущейся траве
и ничего не высветится, кроме
воды приветственной
в сказаньях рос -
ни капли крови...
когда-нибудь, в 101-й век.


Прошмыгнув по весне

1
Ну, вот и дожили:
не нужен
лукавый
сочинительский твой навык!
Пока из недр угарных
зыбко и всклокоченно
бормочут торфяные тугодумы,
десант салатовых фантазий
высажен на бурые луга -
стоит он крепче на ногах,
чем скрюченные невидимки-травы -
клубочки узловатых связей
в своих безветренных, безлунных,
заветных тридесятых снах.

2
Стеклянно-мутноватым снам,
как завалявшимся в кармане леденцам,
изъятым на свет божий,
воздух дан.
Дан тёплый воздух!
На крылышках оторванных
всему учились мы,
а воздух в нежности пернатой,
как хищник окрылённый, точен -
всё для того, чтоб скальпелем любви
суметь раскрыть
тугие крылья почек.

3
по растресканным лужам креплёному насту
ребристому древу натужной коре
неприкаянной вестью
хрустальной русалкой
хромает
по нашей округе
весна
воскресает
Исав яркогубый
дикарь волосатый
блуждает в трёх соснах
лунатик во сне
пытаясь себе
отсудить первородство

4
С кражи огня начинается свет
и с подмены святых мощей -
рвётся смех
засекреченных рощ по весне:
гладкий бледный подкидыш
(чуть зрим и наощупь!)
обрастает каким-нибудь признаком - ворсом,
созывает стада на приманку,
недалёк день -
он шкуру тотемную
сменит на бархат.

5
Необжитое время- весна!
Будто въехали в новый дом:
краски липнут и запахи алчны.
Одуванчик мне пачкает пальцы
ручьями молочными -
одному из них имя дадут:
Рубикон.

Мастерская
(отрывок)

Господи!
Ты гениальный
плагиатор самого себя:
от плавников лапам
передаётся смысл бытия.
Когда же он дастся в руки?
По капелькам, по чуть-чуть
обкатываем дары познания -
не то чтоб медленно,
но огибая суть.
Так капля текла и текла
по усам
из сказки в сказку -
и в землю пала,
хоть мёд испробован...
Ты - творец
и похититель
себя самого -
мёртвого и живого:
облаков-плавников
вслед за стаями птиц,
звёзд, разбивающихся вдребезги,
и колоколов,
и сердец.

Кукла Гретхен

Этот мини-чердак -
антресоль:
саркофаг - в нём регалии прошлого.
Среди полчища моли и пыли,
междометий и розочек-лилий -
кукла-немка: чуть тронь её - в плач!
Гретхен - значилось на этикетке.
Но теперь не понять - то ли смех, то ли плач:
клапан ветхий.
Как жилось
этой кукле,
так долго прижатой к стене?
Бал надежд: брови врозь,
глаз прицелы,
дрожание буклей...
так близко...
Децибелы огней - на иглу
для срывания звуков!
Кружение дисков,
вибрация тел -
на века и на веки гримёрная тень
опустилась, а скрыта
всё та же пенель -
долгий ряд ожиданий: возьмут - не возьмут?
Здесь, в утробе моей антресоли,
на пряник и кнут
расщепляются стрелы Амура.
Они,
облетев времена и культуры,
возносятся в ярусы тлена,
где обмылки вещей
восседают на шатком престоле.
В умилении трон их, быть может, подклею.
Занозою врезалось: нет!
Драгоценная зреет измена
под вылет напудренной моли
в изломы огней.