Гефсиманский сад

Ночь  сошла  духовной  духотою.

Сад  столь  тяжело  благоухал,

Что  как  будто  смертною  средою

На мгновенье  бытия  предстал.

И  Христа  молитва  пламенела

Нитями  незримого  огня.

А  учеников  сморило. Тело

Слабовато. Утомленье  дня.

А  Христос  молился…даже  камни

Тут  слезами  изойти  должны

От  густейшей, тяжкой, стародавней,

Общечеловеческой  вины.

Факелы  потом  потьму  разъяли,

И  Иуда  с  римлянами  шел.

Небеса, безмолвствуя,  вбирали

Смрадного  предательства  глагол.

И  Петра  Иисус  остановивши,

Молвил: Я  сойду во  гроб, и  я

Из  него  восстану  силой  высшей,

Славой  высшей – инобытия.

И  ко  мне  на  суд  пойдут  столетья

И  все  люди  в  надлежащий  час. –

Ибо  я  не  буду  безответен

К  сердцу  сердца  каждого  из  вас.

ЕРЕТИЧЕСКАЯ МОЛИТВА СВ. АНДРЕЯ

Я устал. Не по силам мне этот груз.
Он значительней гор и морей.
Отпусти, отпусти меня лучше, Иисус,
в стан таких же, как я, рыбарей.

Твоя правда сильна. И твой голос суров.
Только мне не даны ключи.
И я только тень, только тень твоих слов.
Прикажи: Не ходи. И - молчи.

Предпочтительней невод тянуть из глубин,
терпкий рыбный запах вдыхать.
Слышать треск чешуи, видеть выпуклость спин.
И другого уже не искать.

Да, я видел твои чудеса и власть,
но простая жизнь мне по нутру.
Я не пастырь. Твоя опаляет страсть.
Ты воскреснешь. А я умру.

Я был солью мира среди рыбарей,
ты ж поставил меня у основ.
Отпусти, отпусти же меня из сетей,
ибо мне не донесть твоих слов.

* * *

Люпин за сломанным забором,

в финале дачного мирка.

Он — перед лесом, перед хором

древес, чья сила велика.

Люпин ждёт нового Ван Гога…

Потом вступаю в лес: к реке

идя; воспоминаний много,

но нету дудочки в руке.

Идёшь, играют тени…

                             Сила

древес, будящая восторг.

Река блеснёт, как перспектива,

и вод звучит, как неба, хор…

ОТЧАЯНИЕ

– Куда ты? – Прогуляться… Я не знаю! –

ошпарен мозг как будто кипятком.

– Сядь. Хочешь коньяку? Хотя бы чаю?

– Ах нет, отстань! – И словно незнаком

ей муж – она глядит, не различая

черты лица, привычные весьма.

Что он толкует про печенье к чаю?

Ей кажется, она сойдёт с ума.

– Отстань! – кричит, – отстань! – Да

     что, родная?

– Бесчувственный! За гробом сына ты

шёл так спокойно, будто напевая!

– О что ты, нет! Я сгусток пустоты!

– Да, пустоты, – не боли той кромешной,

что ест меня! Тебе же всё равно!

(На улице закат алеет вешний,

и ветка вишни трогает окно.)

– Пройдёшься, станет лучше? – Я не

     знаю,

я так устала… да – и от тебя.

Я в жизни ничего не понимаю,

И… что же с нами делает судьба?

Стоят в прихожей. Муж обнять за плечи

Жену стремится. Оттолкнула зло.

– Пройдёшься – будет легче? – Где там

     легче!

– Останься! – Нет, пойду, пока светло…

ИИСУС  НЕИЗВЕСТНЫЙ

Нет  у  человечества  искусства

Тайный  мир  Иисуса  осознать.

Звёзды – а  живые, будто  чувства –

Также  будут  бархатно  сиять.

Вероятно,  Иисуса  бремя

Тяжелее  шаровой  земли.

А  теологические  прения –

Как  пустые  старые  кули.

Жизнь  живая  Иисуса – словно

Светлый  день  стоит  в  любом  окне.

А  в  любой  судьбе  заботы-брёвна –

Чёрные  и  страшные  вполне.

Неизвестны  тяготы  Иисуса

Человеку, ввергнутому  в  мир.

А  в  несчастьях  видеть  образ  плюса

Нам  успех  мешает – наш  кумир.

Звёзды  ночью – нежные, живые,

Много  света  поутру  и  днём.

В  матерьяльной  плавимся  стихии

Так, что  Иисуса  не  поймём.

* * *

Себя, как уголь,  в топку книг

Перебросал – и что осталось?

А ты, сгорев, остался в них –

Простых, причудливых, витых –

Твоя любовь, тоска и жалость…

Не говори, что это малость –

Сгореть стихами для других…

* * *

Я немножко помечтаю
И в действительность вернусь.
И нелепой посчитаю
Очень маленькую грусть.
Что дано – то и реально.
За окошком тополя.
И живёшь – как ни банально –
Только тёплой жизни для.