Заказать третий номер








Просмотров: 1865
15 сентября 2011 года

Обмануло в этом году бабье лето: только день-два и было всего. А рядилось богато, слепило глаза, так, будто и нет на свете никакой осени. Пригреет макушки – зажмуришься, голову повернешь, как подсолнух, к свету, и всё уютно вокруг и так красочно кажется! И поверишь почти – будто ни мороси больше промозглой, ни ветра, ни дождя, ни серого цвета не будет. А только радостный и тёплый – жёлтый. Так нет же! Наползло серого, расквасилось, расплакалось и вымерзло…

Людмила Ивановна торопилась домой. Сегодня ей снова пришлось задержаться в школе: директрису предупредили об очередной внеплановой проверке, и всем классным  руководителям приказано было в экстренном порядке изобрести какой-то журнал по технике безопасности.  Абросимов – ознакомлен – подпись, Аникушин – ознакомлен – подпись, Блинова – ознакомлена, Байда – ознак… Три графы, тридцать фамилий, тридцать подделанных ученических подписей. На Чванове перестала писать ручка. Заменила, продолжила выводить – не пишет, и всё, что хочешь, то и делай. Испортила, в общем, страницу. Пока переделала…

Тихо треснуло под каблуком стёклышко лужи. Людмила Ивановна пошатнулась, взмахнула руками даже, но устояла. Не хватало еще и самой – в гипс. Две недели назад её муж отпраздновал на работе день рождения (и ладно бы юбилей!), ну, перебрал слегка, а во дворе у них снова канаву какую-то раскопали с трубами. И вот он решил не по мостку дощатому перебраться, как все нормальные люди делают (до него десяток метров пройти надо было), а перепрыгнуть.  Поскорее хотел, чтобы напротив подъезда сразу. Там канавы-то, и правда, смешно сказать…

Женщина вздрогнула: в кармане пальто ожил поставленный на  виброзвонок телефон.

– Марфина Людмила Ивановна? – услышала она незнакомый мужской голос.

– Да-да!

– Ваш муж просил вам передать, у  него деньги на мобилке кончились…

– Да, да…

Тридцать пять тысяч уже отдали за операцию. А еще лекарства каждый день, да сестрам, чтоб посматривали, ведь у него и сердце, не дай бог что, да санитаркам… А не то сама садись ухаживай, а жить на что? Кто теперь заработает?  Домой не привезти – опять же: кому смотреть? Бабку похоронили, и то до сих пор еще из долгов не вылезли, царствие небесное, дочке за семестр еще не заплатили, а не бросишь, четвертый курс, да и та каждый день: «мама-мама, денег-денег, дай-дай»…

Хлюпали под ногами пахнущие печалью прелые листья.  Сейчас, до конца короткой и голой аллеи, направо, мимо заброшенного стадиона, за общежитие, через железнодорожную линию перейти, еще проулочек – и дома.  Высвободиться поскорее из этого давно уже тесного заношенного пальто, из этих сапог старушечьих (правда, кожаные), освободиться от сумки с тетрадями и книгами, больше похожей на чемодан,  посидеть в тишине… Немножечко посидеть в тишине. И ужин Мише отнести в больницу. Да. Ужин и карточку не забыть.

Проходя мимо малосемейки-общежития, возле одного из подъездов Людмила Ивановна заметила младшего брата своей ученицы, Скориковой (её сегодня как раз не было в школе). Мальчик  замер на мгновение, что-то соображая, потом слегка покраснел и вдруг – шагнул  учительнице навстречу.

– Марфа Ивановна, здрасьте! – бодро начал он, стараясь не смотреть ей в глаза.  – А Лена заболела!

Людмила Ивановна едва заметно улыбнулась. Конечно, для неё вовсе не было секретом, как называют её ученики. Марфа… Это было самое простое и естественное прозвище, которое можно придумать по фамилии. В  конце концов, всё лучше, чем, например,  у биологини – «Брюшко»! Ах, нет, нет, у той это же  и в самом деле фамилия… 

«Эх, Скорикова! Лена, Лена… Даже не отрепетировала с братом, не подсказала!» – подумала Людмила Ивановна, но поправлять его не стала.

– Заболела? Снова? Как это некстати… Давай-ка я поднимусь к вам на минутку!

– Э-э-э… а дома никого нет, – растерялся мальчик. – Она  это… ну… в общем… в больницу пошла!

Людмила Ивановна понимающе кивнула.

– Участкового врача и я сегодня увижу, о Лене обязательно справлюсь. Может, что-то серьезное, а мы и не знаем…

Мальчик снова слегка покраснел, невнятно попрощался и убежал.

А ничего, пусть поволнуется Скорикова. Выпускной класс, и уже с первой четверти опять за своё! А ведь как просились в десятый, мать в школу каждый день как на работу ходила – «возьмите-возьмите девочку»… Девочка… с четвёртым размером, прости господи… какая школа! Шла бы, вон, хоть санитаркой, что ли. Нет, такая  в санитарки не пойдёт, чужие горшки выносить… Ну, продавцом в универсам, деньги бы зарабатывала.  И матери всё легче было бы, двоих поднимает одна, без мужика, упахивается совсем, вот тоже бедная…

Людмила  Ивановна очень жалела  старшую Скорикову. Но чем больше она думала о несчастной женщине, тем яснее вырисовывались перед глазами родные лица её собственных  непутёвых  домочадцев, и это было так странно, так… неприятно.

Заморосило. Зонт… забыт в кабинете на вешалке. Впрочем, как всегда. Она одним привычным движением подняла воротник пальто и ускорила шаг.

Дойдя до железнодорожной линии, приостановилась, очень аккуратно переступила  через скользкие  рельсы и почерневшие деревянные шпалы, и даже обрадовалась, что сапоги у неё на плоской подошве, такие устойчивые: опасное здесь место, всё вокруг будто в мыле, щебень этот особенно, того и гляди, –  не только  без каблуков, ещё и без головы останешься.

На одном из путей, перечёркнутом полосатым шлагбаумом – тупик – неподвижно  ржавел обезглавленный  товарный состав. Поезд, который никуда не идёт. Приехал. Чёрное пустое железо… да ещё поперёк дороги: в обход, будьте любезны!

Раздраженно цыкнув и еле заметно покачав головой, она обогнула это вечное препятствие и оказалась на маленьком естественном перекрёстке: здесь соединялись две  «дикие» дороги. На одну из них выходили огородики частных домов, другая – короткий проулок – вела  вверх, впадая в ту асфальтированную парадную улицу, куда и спешила Людмила Ивановна.

Само перекрестие этих дорог подпирала большая мусорная куча (частники стаскивали туда  всякий хлам). Людмила Ивановна, поравнявшись с ней, вздрогнула: куча шевелилась.

На небольшом возвышении среди обгорелого тряпья, клочьев жухлой травы и бумаги, целлофановых ошмётков, бутылок из пластика и помойных отходов сидел и судорожно копался в большом черном пакете местный бродяга Аким.

Это был совершенно безобидный мужичок лет шестидесяти, бывший часовщик, мастер-золотые руки когда-то, а теперь – бездомный горемыка, попрошайка и пьяница, человек не в себе. Жил он один, никого у него не было – ни жены, ни детей. Заснул однажды в домишке своём, по пьяной лавочке то ли папиросу не затушил, то ли еще что, а только дом у него сгорел, и всё сгорело, но сам-то выбрался неизвестно как, жив-здоров, но умом слегка тронулся. Что стало с участком его, земли-то у него было при доме сотки четыре, продавал ли, кому да за сколько, да куда дел вырученное – никто толком сказать не мог.  Да и дела никому не было, своих горестей всякому хватает,  а только – ничего у него давным-давно не было, чем жил, что ел, где спал, на что напивался – одному Богу известно.

Глаза у Акима горели. Он окунал своё желтое морщинистое лицо в черный пакет, который держал на коленях, что-то там нюхал, разглядывал, подхихикивал, чесал грязной рукой свой засаленный седой затылок, потом засовывал в пакет обе руки, что-то там ворошил, вытаскивал какие-то пачки, перетянутые резинками, бил их друг о друга, бросал обратно и снова возбужденно хихикал. Людмила Ивановна прошла было мимо, но всмотрелась невольно и оторопела: не может быть! Деньги!

Заметив, наконец, пристально наблюдающую за ним женщину, бомж замер, быстро собрал горло пакета в узел, схватив его обеими руками, прижал к груди, низко наклонился, почти лёг на него: прятал.

Людмила Ивановна, неожиданно для себя,  шагнула вдруг в сторону кучи.

– Что у тебя там? – строго прозвучал её голос.

Аким молчал, сжавшись в комок над пакетом. Он почти перестал дышать.

– Ну! Милицию вызвать?!

– Деньги… деньги мои…

– Откуда? Украл? Говори, украл? – остановиться она уже не могла.

Аким затряс головой.

– Нашёл! Сам нашёл! Мусор, мусор!

– Где?

– У «Пальмы» в баках нашел!

Наливайка под экзотическим названием «Пальма», в своём роде достопримечательность – выжившая еще с советских времен бывшая пивная, известная всем поколениям местных пьяниц – располагалась неподалёку.

–Дал сюда! – скомандовала Людмила Ивановна. – Ну! Я звоню, –  она вытащила из кармана телефон и уверенно занесла большой палец над кнопками.

Аким съежился. Недавно, когда он, боясь замерзнуть, разбил камнем стекло в управе района (чтобы забрали наверняка),  вместо тёплой кутузки его отвезли в какой-то дворик потемнее да отходили так, что еле отлежался потом.

– Не надо ментов. Давай делить. Напополам, здесь хватит, здесь дохрена, а? – бомж, еще надеясь, заглядывал женщине в глаза.

– С ума сошёл?! А ну-ка быстро пакет сюда! – приказала она, и по движению её руки Аким увидел, почувствовал: такая не засомневается.

Он бросил свёрток в её сторону и, втянув голову в плечи, побрел прочь, и всё что-то тихо, невнятно, отрывисто бормотал.

Людмила Ивановна застыла среди пустынного перекрёстка с грязным пакетом, набитым деньгами, в руках. Ей казалось, что бешеный стук её сердца слышен на километры.

Она не решалась заглянуть внутрь, хотя ей очень хотелось. «Это не твоё, это чужое, этого для тебя не существует», – уговаривала она кого-то в себе. Этот кто-то властно принуждал её бегом бежать с пакетом домой.

«Никто не видел. Бомжу никто не поверит. Никто не знает, что там. Раз в жизни, наконец, повезло…  Операция, долги, плата за институт, а может быть, даже и новое пальто, и сапоги новые, да ладно уж, сапоги, сапоги – ерунда, не в этом  дело, не ради этого же, но как хочется всё-таки, всё-таки, всё-таки…»,  –  и все эти невозможности так легко и просто становились возможными!

Её вывели из оцепенения чьи-то шаги в проулке. Людмила Ивановна невольно вздрогнула и вдруг словно увидела себя со стороны. Ей стало неприятно и стыдно.

 Приняв решение,  она немедленно направилась  в сторону злополучной «Пальмы».

 

В кафе было пусто. Во всегдашнем полумраке зала она едва разглядела двух человек. Один, в помятой рубахе с расстегнутым воротничком, сидел, уронив голову на столик, как на плаху. Второй стоял напротив, беспрерывно потирал пальцами  залысины на своём багровом лбу, и выпирали как на анатомическом рисунке тугие жилы его шеи.

– Как, как это может быть, я не по-ни-ма-ю! Я отказываюсь это понимать! Недельную выручку! Сколько там было?

– Сто восемьдесят тысяч триста девяносто два шестьдесят…

– Сто восемьдесят с половиной штук! В пакете! На помойку! День рождения они отметили! После учёта! Мусор они вынесли! Уроды! Я говорил тебе сразу, сразу везти мне деньги? Говорил?! Я говорил никогда не бухать на рабочем месте?!

– Мы искали, Николай Иванович… сразу же почти, сразу как поняли, где… перерыли там  всё… и не было уже… – механическим голосом  отзывался помятый.

Боковым зрением тот, что кричал, заметил: кто-то стоит  в дверном проёме. Не поворачивая головы, рявкнул: «Закрыто!»

Людмила Ивановна приподняла в руках чёрный пакет.  Разъяренный хозяин снова открыл было рот, но она быстро достала из пакета несколько пачек, перепоясанных тонкими цветными резинками:

– Я нашла. Деньги. И документы какие-то, всё здесь. Вот, пожалуйста…

Через несколько минут Людмила Ивановна сидела за столиком, сложив руки на коленях. Перед ней дымилась маленькая чашечка кофе. Николай  Иванович и возвращенный счастливым случаем к жизни управляющий энергично, профессиональными движениями считали деньги.

– Сто восемьдесят триста шестьдесят…семьдесят, восемьдесят, девяносто.

Двух рублей с копейками не  хватало. Мужчины уставились на Людмилу Ивановну.

Её бросило в жар.

– Я?! – только и смогла она произнести.

– Нет-нет, что вы, что вы! Простите, ради Бога, ради Бога извините! Вы нас просто спасли! Одну минутку, сейчас, я вас так просто не отпущу, – произнёс Николай Иванович и ушёл с пакетом куда-то  в подсобку.

– Сейчас, сейчас… уж позвольте, примите от нас… –  ласково тянул, возвращаясь, Николай Иванович.

Людмила Ивановна просияла, но уже через мгновение ощутила, что улыбка её стянула лицо: благодарный хозяин «Пальмы» торжественно  протягивал ей коробку конфет. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

– Еще кофе? – не моргнув глазом, произнёс  Николай Иванович. Было ясно: ей пора.

– Нет-нет, спасибо большое, извините, спасибо, я… до свидания, спасибо… да-да, до свидания! – неловко приняв ярко раскрашенную коробку, часто кивая, попятилась она к двери.

«Марфа, Марфа!  Заботишься ты и суетишься… что ж тебе вечно-то всё больше всех надо! Чего ж  тебе надо-то, старая дура! – горько усмехалась Людмила Ивановна,  –  стыдно-то как, Господи…».   Она почти бежала по тёмному переулку и время от времени утирала глаза рукавом.

 


 
No template variable for tags was declared.
Ингвар Коротков

Санкт-Петербург
Комментарий
Дата : Чт сентября 15, 2011, 13:59:34

Это не просто хорошо - это ОЧЕНЬ хорошо..))) а концовка какая!!! так и хочется расцеловать за такую прозу)))
Мария Иванова

Комментарий
Дата : Пт сентября 16, 2011, 09:30:24

И мне понравилось тоже
Андрей Самарин

Феодосия
Комментарий
Дата : Пт сентября 16, 2011, 18:30:56

показалось предсказуемо. Не слишком сложная задачка, если учесть что обо всех трудностях сразу сказано в лоб. Она плачет, что вот ей денег не дали?
Екатерина Злобина

Cевастополь
Комментарий
Дата : Сб сентября 17, 2011, 14:17:13

О-о-о, у меня праздник! :)
Спасибо большое за ваше доверие автору. Это очень важно, тем более, с этой вещью у меня непростые отношения.

Андрюша, и тебе спасибо. Она плачет, потому что сама для себя предсказуема)))

Мы на днях говорили об этом рассказе с моим товарищем по семинару - Арсеном Акопяном. Он очень точно выразился, что "испытание было для героини не очень сложным". А меня, знаете, поражает, что в заданных обстоятельствах такие люди ВСЕГДА поступают ТАК, а не иначе, и не считают это - ни подвигом, ни "сложным испытанием", еще и умудряются себя казнить за возжелание чего-то, "что у ближнего твоего"...
Саша Петров

Санкт-Петербург
Комментарий
Дата : Сб сентября 17, 2011, 20:22:21

по-моему, в рассказе и речи нет о какой-либо интриге, поэтому, говорить о предсказуемости - швырнуть в мусорный бак со чтивом.
глубже смотрите. в рассказе - пол учебника по психологии.
Ирина Митрофанова

Москва
Комментарий
Дата : Сб сентября 17, 2011, 21:10:33

Согласна с Сашей. В рассказе Кати удивительно точно показана психология, прошу прощенья за грубость: человека из "совка". В Союзе было много хорошего, но вот то, что здесь показано, это последыш худшего, что было в Союзе. Для Марфы совершенно нормально давать взятки медперсоналу, фальсифицировать документы - проза жизни, все так делают, её не трогает судьба несчастного бомжа - у всех своя судьба, свои беды. Но в мозгах её прочно засело табу "Помирать буду, голодать, бедствовать - но чужого не возьму". Добродетель это или глупость? Честность или общественная деформация? Пусть каждый решает сам. Но проблема, которую Катерина подняла в этом рассказе, очень, очень серьезная.
Вениамин Бурмистров

Сыктывкар
Комментарий
Дата : Вс сентября 18, 2011, 23:15:41

Семенишь, автор, словами семенишь, суетишься. Не нравится мне, когда для описания довольно банального обыденного социального явление используют модернистские приёмчики. Не для того они отработаны, это не для глядения по-другому, а чтобы увидеть иное. Модернизм, это способ отразить иное.
Плохо.
Владимир Олегович Вавилов

Севастополь
Комментарий
Дата : Пн сентября 19, 2011, 10:12:32

При всём уважении...
Вениамин, Вы не помните фильм «Опасный возраст» - с Будрайтисом в главной роли (в роли «нюхача» - дегустатора)? Там на производственном совещании оценивали качество новой продукции: «Голубой... Нежно-голубой... Ультрамарин!..». Наркисс (герой Будрайтиса) тоскливо выслушал все оценки и подытожил: «Здесь голубым - и не пахнет! Работайте! Мы производим духи, а не мозольную жидкость!».
Я понимаю, что у всех - разное... обоняние; но - помилуй Бог! - Вениамин, во вполне традиционалистской «Марфе» модернизмом - не пахнет. Может, я не с той стороны принюхиваюсь?!

Ирине Митрофановой.
Ирина! Взятки, фальсификации и т.п., как и «нормальное» отношение к ним, - не советское изобретение. Причём так же, как справедливость и совесть.
Ирина Митрофанова

Москва
Комментарий
Дата : Пн сентября 19, 2011, 11:36:11

Уважаемый Владимир Олегович, да я же этого и не утверждаю. Вы просто представьте, что на месте Марфы была бы молодая женщина. Другое бы у неё было поведение. Конечно, и молодая учительница могла бы подделывать подписи, но, при этом, она бы зло ухмылялась - какой дурью мне приходится заниматься. Марфа это делает покорно. Потому что привыкла к тому, что какая-либо официальная бумага вообще не должна соответствовать действительности. Бумага должна выглядеть так, как вышестоящий чиновник требует. И её это нисколько не возмущает и даже не раздражает - начальники делают вид, что начальствуют, подчиненные, что подчиняются, в результате все довольны, никто не жалуется, власть живет своей жизнью, народ своей.А с бомжом как она разговаривает, как с учеником хулиганистым - да здесь весь её учительский опыт виден как на ладони - советский учительский опыт. И о честности... Я не хочу сказать, что понятие честность вообще ушло. Нет, конечно. Но оно видоизменилось, и это произошло именно на стыке советской и постсоветской эпох. Для многих молодых людей "отдать или не отдать эти деньги" - не то, что не стало бы дилеммой, а вообще, в данной ситуации вопрос "честно-нечестно" не стоял бы. Сейчас считается нормальным найти бумажник, в котором деньги и паспорт, деньги взять себе, а паспорт вернуть, и, при этом, считать себя вполне честным человеком. У меня такой случай был: мой папа такой бумажник потерял на даче вместе с паспортом. Так вот: паспорт принесли, а насчет денег даже врать не стали, что их там не было, так и признались, что деньги взяли себе, поскольку они им были нужны. Правда, там и было-то немного. Но сам факт. Сейчас другое отношение к деньгам. Деньги - это не вещь, как пришли так и ушли. И то, что они в данный момент мне нужны больше, чем какой-то частной лавочке уже является оправданием для себя, что никакого ужасного поступка я не совершаю. Я недавно читала книжку одного молодого автора, так вот там была похожая ситуация - и молодой человек денег не вернул, единственно, что его тревожило, - а вдруг эти деньги криминальные, и принесут неприятности. Но возвращать их пусть даже в милицию - у него даже мысли не было, сомневался только: а можно ли ими пользоваться и быть в безопасности. Вот так. Герой этой книжки не является каким-то подонком, он не аморален. Но данную ситуацию не считает проверкой на совестливость.Вот так. Представления о морали и совести меняются. И как в советское время была некая деформация "вечных понятий", так и сейчас. Какая деформация хуже - это отдельная тема для дискуссии, но и в том, и в другом случае она присутствует.
Ирина Митрофанова

Москва
Комментарий
Дата : Пн сентября 19, 2011, 12:24:57

Андрею Самарину.
Вот Катерина говорит, что она плачет, потому что сама для себя предсказуема. А мне кажется, что она плачет, помимо прочего, еще и потому, что её такой хороший поступок недостаточно отблагодарили. "Я же правильно поступила, а где же награда моя за мою честность и порядочность?!!" Плачет потому, что её честность и порядочность в современном мире уже не нужна, не ценят честность в том смысле, в котором она эту честность понимает, или ценят формально. Нет у этих мелких предпринимателей внутренней потребности - отблагодарить. А она привыкла, что в жизни должно быть место благодарности за честный поступок. Как же без этого жить-то? Без благодарности-то? - вот еще что, на мой взгляд, в чувствах Марфы присутствует.
Вениамин Бурмистров

Сыктывкар
Комментарий
Дата : Пн сентября 19, 2011, 12:30:28

С ответным уважением, Владимир Олегович, но...

Вот, к примеру, отрывок, когда незнакомый мужчина звонит Марфине Ивановне и сообщает, что у её мужа "деньги на мобилке кончились...". Далее, скок, героиня описывает свои хлопоты. Но как... хорошо сделано, спору нет, - но это отсылает к её состоянию. Далее, скок, живописный фрагмент: "Хлюпали под ногами пахнущие печалью прелые листья", но героиня не идёт, не прогуливается, она торопится. Где хоть слово об этом? Нет. И снова - передано состояние.

А объединяет этот отрывок - отсутствие симметрии: "скок". События переданы скачкообразно, суетливо, несоразмерно породившему их художественному явлению. Они не меняют ход сюжета, а действуют на состояния героини, изменяя и раскрывая его (состояние) перед читателем. Героиня для меня в этом отрывке где-то на втором плане.

Не согласен, хотя... да, модернизмом тут не пахнет, поскольку это сплошной модернизм. Хотя... не исключаю, что это называется как-то иначе. Может, барокко....
Владимир Олегович Вавилов

Севастополь
Комментарий
Дата : Пн сентября 19, 2011, 13:06:36

Не убедили.
И особенно по части «изменчивости» представлений о морали, совести или, как сказал бы старик Толстой, – о добре.
Мир стоИт, пока есть люди, для которых эти представления - неизменны.
Не убий, не укради, – «ну» и т.д.

«Не стоит село без праведника».

Во все времена люди крали, прелюбодействовали, убивали («и чем больше кто убил, тем больше тот был "герой"»). Но, начиная с какого-то времени – задолго до христианства, люди стали вполне различать добро и зло.

В советское время – когда утихли классовые войны – официальной идеологией была, безусловно, идеология добра (я оставляю за скобками вопрос практики, повседневной жизни). Пресловутый Кодекс строителя коммунизма буквально повторял – правда, как ни смешно, с позиций атеизма – все христианские заповеди. Или, шире, идеи русской православной культуры (ну, опять-таки, за вычетом всего связанного с религией). Даже объявление приоритета общественного над личным – это наше, общинное: «пострадать за мiръ».

Нынешнее – время агрессивной пропаганды «моральности» зла, агрессивного навязывания ненормального в качестве нормы. И надо сказать, что на этом пути современные идеологи шагнули намного дальше большевистской «классовой морали» (преодолённой в средне- и позднесоветскую эпоху).

Вечные понятия на то и «вечные», что – неизменны (как «учение Маркса всесильно, потому что – верно»; надеюсь, градуса обсуждения шутка не собьёт).
Тот, кто упорствует в непостоянстве «вечного», идёт к пропасти.
Сегодня они убедят себя или дадут убедить себя, что можно вернуть паспорт и не вернуть – деньги и остаться при этом человеком «честным», «порядочным» (какое несовременное слово!).
А не завтра, так – «послезавтра» нас поставят (поставили) перед фактом «законности» бомбёжек Югославии – Ирака – Ливии. Кто – следующий? когда очередь – России?
«Вчера» и.о. президента России Д.А.М. много раз повторял, что никаких пересмотров «приватизации» не будет. Ещё бы! Ведь вы все тоже можете не вернуть найденные деньги, оставаясь «честными» и «порядочными».
Это было «вчера». А «сегодня» (на ярославском «слёте») тот же и.о. президента России объявляет почти буквально следующее: или Россия останется такой, как есть, или НЕ БУДЕТ России.
У «честных по-новому» и «по-новому порядочных» выбора нет.

Вопрос, есть ли выбор у честных – без кавычек.
Владимир Олегович Вавилов

Севастополь
Комментарий
Дата : Пн сентября 19, 2011, 13:21:03

...Кстати, Ирина: мне кажется, «Марфа» плачет не только от «несоразмерности благодарности».
«Стыдно-то как, Господи...» – думает она, и СТЫДНО ей, мне кажется, как раз за ОЖИДАНИЕ благодарности, за РАСЧЁТ на благодарность – «по совести», – потому что люди «вечных понятий» делают добро – без расчёта.
Владимир Олегович Вавилов

Севастополь
Комментарий
Дата : Пн сентября 19, 2011, 13:35:58

Вениамин, я, вроде, понимаю, что Вы хотите сказать, но всё равно не «чую» – модернизма. Этак и Паустовского можно, пожалуй, объявить «модернистом».
Вообще, эти «игры» в модернизм в каком-то смысле надуманны. Скажем, Пруста считают одним из родоначальников модернизма, но ведь он «просто» сместил, так сказать, центр тяжести; эффект получился необыкновенный, но перечитайте хоть «Детство» Толстого! и согласитесь: предтеча Пруста! Лев Николаевич – модернист?!
Екатерина Злобина

Cевастополь
Комментарий
Дата : Пн сентября 19, 2011, 15:17:07

Вениамин, подозрение непорочно, до тошноты традиционного текста в модернизме мне... очень приятно... :)
Спасибо, что дочитали до конца.

P.S.: "скок" - это монтаж))) им даже Гомер не брезговал)) Хотя... тоже был в своём роде модернист)))
Наталья Баева

Москва
Комментарий
Дата : Пн сентября 19, 2011, 17:59:03

Года три назад в Краснодаре видела из окна трамвая такую картину: длинная-длинная стена (кажется, какого-то стадиона) и на ней огромными красными буквами слово: С О В Е С Т Ь. Катин рассказ на меня произвел примерно такое же впечатление... В том-то и штука - стыдно героине за всё и за всех сразу: за себя - потому что ждала чего-то (а ведь поблагодарили-таки, кофе угостили, конфеты принесли - в самом деле, не деньгами же мужикам ее было одаривать - ведь это зарплата сотрудникам как-никак. Да и не знали они, чего ей стоило принести этот пакетик), за мужичков - потому что неприятно поразила их прижимистость не на деньги, а как раз на душу. Формальная благодарность: мол, спасибо, - а времени жалко, копейки не досчитались - и сразу же забылись, что перед ними не их бухгалтер сидит... Неловко как-то получилось всё. Потому и стыдно. Семенит и суетится не автор, как пишет Вениамин, а героиня. А вот автор мастерски подвел ее к остановке. А читателя к размышлениям... А что - ведь каждый наверняка сидит теперь и думает: а сам-то как бы поступил в такой ситуации?

Ира, предлагаю объявить конкурс миниатюр на тему: как учительница нового формата разговаривает с бомжом, сидящим на куче денег :) Очень было бы интересно. А вот "непокорная" "злая" усмешка на устах современной училки - это уж не примета времени, извиняюсь, а примета молодости))) Посмотреть бы на этот условный персонаж, когда он достигнет возраста "совковой" "Марфы"... Боюсь, мы удивимся)))
Наталья Баева

Москва
Комментарий
Дата : Вт сентября 20, 2011, 12:05:49

Тоже посмотрела ярославский "слет" кусочками... и.о. президента все-таки не об этом говорил (хотя в целом восторгов у меня по поводу услышанного, прямо скажем, не возникло).
"или Россия останется такой, как есть, или НЕ БУДЕТ России" - может быть, это другой какой-то фрагмент, или я "принюхиваюсь не с той стороны"... Но я слышала, что он говорил о пресловутой модернизации - мол, или Россия будет модернизироваться, или России просто не будет. А между строк - модернизация вооружений... Дело в том, что где-то месяц назад Рогозин из "страны заходящего солнца" приехал с плохими новостями. Так что не удивительно, что там все на ушах сейчас стоят, но "вслух" прорываются только отдельные фразы, намекающие на внешнюю угрозу.
Прошу прощения за офтоп:)))
Сергей Кромин

Москва
Комментарий
Дата : Сб октября 01, 2011, 14:45:14

Острие вещи, самая заветная глубина - вот в этих словах :

"...В продолжение пути, пришел Он в одно селение; здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой;
У ней была сестра, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его.
Марфа же заботилась о большом угощении, и подошедши сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне.
Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом,
А одно только нужно. Мария избрала благую часть, которая не отнимется у нее..."


жалко что никто про это не вспомнил (может я не внимательно прочитал отзывы, это тоже может быть)
Наталья Баева

Москва
Комментарий
Дата : Сб октября 01, 2011, 16:09:49

Спасибо, Сережа, за то, что потрудился привести эти слова. Ну, а как ты их понимаешь в контексте рассказа "Марфа"? Очень интересно твое мнение...
Екатерина Злобина

Cевастополь
Комментарий
Дата : Сб октября 01, 2011, 21:15:04

Не знаю, лучше ли я отвечу, чем Сережа. :) Попытаюсь: я начала писать эту вещь, подразумевая приведенную цитату именно как "подтекст" и "остриё". И даже попыталась "спрятать" цитату в самом тексте (не очень вышло)...
Я хотела сказать, что Людмила Ивановна - героиня - все правильно о себе понимает. Понимает свой ТИП. Вечный. И потому еще плачет...
Но она всё-таки не Марфа, имя её другое... :) Она меняется, находит в себе силы хоть на полградуса сделать поворот... Она понимает, пусть и поздно, что "одно только нужно"...
Наталья Баева

Москва
Комментарий
Дата : Сб октября 01, 2011, 21:30:57

Вот я тоже так поняла, Катюш... Но... у тебя-то всё - слава Богу - сложнее получилось. Там столько кульбитов с этой Марфой-Марией! Очень интересно. Конечно, она суетится. Но где именно? Что это такое "одно только нужно" в обстоятельствах, которые предлагает жизнь? Оставить Акима-бомжа с кучей денег, философски улыбнувшись и покачав головой? Если по-житейски - для Акима это была бы верная гибель - его очень быстро укокошили бы "добрые люди". Так что она фактически его спасла... И вот думаешь: "понимать"-то это хорошо, но к ней не Христос пришел с проповедью. Другая история, требующая действий.
Но мне все-таки интересно мнение Сережи Кромина. Раз уж он единственный у нас, кто вспомнил евангельскую историю)))
Сергей Кромин

Москва
Комментарий
Дата : Пн октября 03, 2011, 23:24:53

есть люди Марфы, есть немарфы. Марий пойди их найди, днем с огнем не найдешь. путь Марфы любезен полезен не менее Марииного, и дальше написано, что Христос любил обеих сестер. а вот когда человек немарфа вообще, это худо. так вот, Марфа - служит, причем по-земному, а значит и с суетой здешней, вот отчего упрекнул ее Христос, причем так служить, как она служила, по ее мнению, должна была бы и Мария - вот отчего упрекнул ее Христос...вот видишь - добрыми намерениями вымощена дорога в ад... в контексте рассказа - мне кажется, происходит примерно то же самое - учительница учит - это хорошо, и она знает, что такое хорошо, а что плохо, что ученицы должны ходить в школу прилежно, что потерянное надо возвращать и т.д. а когда Катя расставила "маячки" - искусно ли, нет, не знаю, Тот Марфин упрек отозвался здесь. если бы Катя написала, что все было бы однозначно, было бы из рук вон, а так - она дала время подумать
Наталья Баева

Москва
Комментарий
Дата : Вт октября 04, 2011, 01:14:08

Спасибо, Сережа! Путано немного, хотя в целом понятно... Но все же то, что ты говоришь, понятно безотносительно Катиного произведения, абстрактно. Знать, "что такое хорошо, а что плохо" - это признак суетности Марфы? Т.е. Марии это не обязательно? Как ты думаешь, что должна была сделать Мария при встрече с Акимом? Что?
Екатерина Злобина

Cевастополь
Комментарий
Дата : Ср октября 05, 2011, 21:11:14

Если глубоко-глубоко нырнуть, как Сергей, то мы поймем не только то, что быть марфой и "служить по-земному" - невероятно трудно (и важно). Её вечная внутренняя раздраженность, разбитость - от нерадостного служения, с постоянным немым упрёком, со скрываемой жалостью к себе и ревностью к другим, и всё-таки с ожиданием земного воздаяния, с внутренним "счётом" за свои труды, который она никогда вслух не озвучит... но она и от себя тоже требует. И к себе у неё тоже счеты немалые, грызущие её изнутри, рождающие неуверенность в собственной значимости,ощущение оставленности...

Что бы сделала Мария,встретив бомжа с деньгами, для этой вещи не важно. Но очень важно, что читатель об этом думает. :)
А сделала бы она, скорее всего, вот что: взяла бы за руку бомжа, они вместе отнесли бы деньги, администраторы наливайки взяли бы его к себе на работу, и вообще перепрофилировали бы своё заведение - если не в библиотеку, так хотя бы в какое-то производство, хоть детских игрушек, хоть мебели. А Аким бы стал работать. И всё это все участники действа восприняли бы как само собой разумеющееся, и сделали бы с радостью, недоумевая, как же это раньше было не так. И радовались бы. И сделала бы это - простая детская вера Марии, в том числе и в людей. :)
Последняя правка: октября 05, 2011, 21:14:58 пользователем Екатерина Злобина  
Владимир Олегович Вавилов

Севастополь
Комментарий
Дата : Ср октября 05, 2011, 21:16:52

«А сделала она вот что: взяла за руку бомжа, они вместе отнесли деньги, администраторы наливайки взяли его к себе на работу, и вообще перепрофилировали своё заведение - если не в библиотеку, так в какое-то производство, хоть детских игрушек, хоть мебели.
И всё это все участники действа восприняли как само собой разумеющееся и сделали с радостью, недоумевая, как же это раньше было не так.
И все радовались. И сделала это - простая детская вера Марии».
Из неопубликованного рассказа Льва Николаевича для «Круга чтения».
Ирина Митрофанова

Москва
Комментарий
Дата : Чт октября 06, 2011, 00:09:06

А вот такой сюжет описать так, чтобы поверили, невероятно сложно.
Владимир Олегович Вавилов

Севастополь
Комментарий
Дата : Чт ноября 24, 2011, 22:51:11

«Марфа-2» – http://kp.ua/daily/241111/312466/

Вход

 
 
  Забыли пароль?
Регистрация на сайте