Чудо

За чернотой вечернею ноябрьской,

Что перекрыла все иные краски,

Невидимо от нас садится солнце,

Как будто падает на дно колодца.

Снуют во мгле сырой и серой люди,

И кажется, что больше дня не будет,

Как в сказке про украденное солнце,

Что косолапый вызволяет из болотца.

Оранжем царство тьмы я нарушаю:

Свеча горит, и, чудо предвкушая,

Я разрезаю апельсина шар на кольца

И вижу в каждом отблеск мартовского солнца!

Неба синь и червонное золото

Ах, ты осень моя златоглавая,

Как же короток век твой, прости.

Полысела – недавно кудрявая

Приходила ко мне погостить.

Не скупясь, ты монетою медною

Расплатилась – листвой – по счетам.

Холода заходили намедни, вдруг, –

Заблестела на лужах слюда.

Неба синь и червонное золото –

Исцеляет и крылья даёт

Осень тем, в ком жива ещё молодость,

Не приемлет самоотвод.

Потускнеешь, поблекнешь, развеешься –

Прахом листьев и стаей вдали…

Но порой белой робко пригрезишься,

Сны осенним костром подпалив.

В Беркенеле

Усадьба Райнисов. Чуть моросит. Прохлада.

Старинный сад. Качели. Вот тропа:

Она уводит не спеша в «когда-то»,

К истокам, зарождалась где судьба

Поэта, Яниса. Здесь бережётся память,

И свят как будто каждый уголок:

Хранит тепло семьи он. Как на паперть

Идёт народ, чтоб стих Его не смолк.

И люди, затаив дыханье, внемлют слову,

Под сводами небес здесь вновь царит

Поэзия. Душа – её основа.

Над прозой жизненной она парит!

Чайки

Белые, серые, разные, смелые –

чайки на отмели,

Как статуэтки, держатся крепко,

носиком – профили.

Дерзкие птицы, с ними сравниться

кто же осмелится?

Крылья – изгибом волн белогривых –

с ветром померятся!

Ностальгия

Ностальгия по прошедшим дням...

Где не менее прекрасны были ночи,

Счастье мне, любимый, ты пророчил...

Я полушки за него теперь не дам.

Ностальгия по ушедшим по годам...

Мы моложе были и честнее.

Не было тебя милей, роднее.

Что ж теперь читаю по глазам?

Ностальгия по любви и пониманию...

Я грущу по той весне своей.

Без тебя не станет мне теплей,

Но с тобою рядом – наказание...

***

Брошены

ниц

чувства.

Вновь

на душе

пусто,

Будто

сама

скверна

Ест

изнутри,

верно.

В бездну,

во тьмы

пасть

Ринуться –

и пропасть.

Лучше

в аду

истлеть,

Чем

нелюбви

плеть...

От себя

Строй сосновых анфилад.

По снегу плутая,

Шла куда-то наугад –

Прочь от состраданий.

Шла я будто в никуда,

Сбросив груз печали,

Якорь поднят ото дна –

Курс взят «от причала»:

От себя – я не в ладу

Ни с собой, ни с миром,

Заигрались в чехарду

Мысли... И, с надрывом,

Плачет душенька-душа –

Недопониманье,

Все мосты надежд круша,

Множит расстоянье

Между прошлым и сейчас,

Поиском – метаньем,

Незаконченностью фраз

И глухим молчаньем...

Полнолуние. Раскол.

Рамки «одиночки».

Сбился пульс мой до синкоп –

То тире, то точки.

Грусть тает

Дней пробежало... тринадцать – я

Розой любуюсь твоей,

Верю: от сердца подарена,

Нежность и преданность – в ней.

Я берегу лепесточки,

В памяти вечер храня...

Нет интернета – нет почты,

Наша разлука длинна.

И в самолёте нет связи,

И в часовых поясах

Разница...

                        В ауре джаза

Грусть тает и... в лепестках.

***

Ветер с моря гонит облака,

Волны — вслед им, будто бы в упряжке,

Небо в серо-голубой тельняшке

Смотрит исподлобья, свысока.

Август на исходе — Спас прошёл.

Побережье скоро опустеет,

И вода морская холоднее

Станет, и опять займёт престол

Осень. И умчится лето вдаль,

Оставляя терпкость послевкусия,

Да на фото краски, ярче фуксии,

И всё то, о чём прибой шептал…

В лесу

Как птицы поют замечательно!

Сегодня с природой – в приятелях,

И я размыкаю печали круг,

Со мной объектив, это зоркий друг,

И голоса доченьки эхо-о-о...

Сороки-трещётки потеха,

Усталого солнышка блики,

Последние бусы черники,

Брусничные алые капли,

Занятные сучья и палки...

Но вот замираю я пред «адмиралом»:

На вереске – бабочки яркое пламя!..

***

Мокрый след от сгнившего листа...

Боже мой, как истина проста:

Ты родился. Жил. И тебя нет...

Уготован всем один сюжет.

Ты идёшь дорогою мечты,

Наводя понтонные мосты

К цели и сердцам... Водоворот!..
Смастерить готов свой ветхий плот

И на нём пороги обойти,

Вырулив на верные пути.

Берег. Позади все виражи,

И наладилась как будто жизнь.

...Чуть расслабился, и снова – в бой:

То с самим собой, а то с судьбой.

***

Годы летят, появляются краски

Новые в жизни, иные сюжеты...

Ценим друзей, меньше верится в сказки,

Чаще не спится — встречаем рассветы.

Прикосновение

Вечность или мгновение

Длится прикосновение?

В тайну ли посвящение?

Истины постижение?

Чуда предощущение?

Дивное искушение,

Точно стихосложение,

Новое чувств прочтение?

Всё-таки откровение.

Или же дерзновение?

Разве грехопадение —

Любящих воспарение?

...Ещё не рассвет – но уже и не ночь.

За стенкою спит повзрослевшая дочь:

Кудри разбросаны, дремлют ресницы,

А за окном просыпаются птицы...

Будто бы исцеление

Общим сердцебиением.

Сладостное томление –

К счастью прикосновение...

Бездна

  Памяти Игоря Талькова

Непонимания бездна –

Одиночества суть.

Он ушёл безвозмездно,

И его не вернуть.

Жизнь, как кардиограмма,

Песни – шпаги укол.

А смертельная рана –

Под язык валидол

Тем, кому не по нраву

Слов правдивых цена:

Его боль за державу

Им была не нужна.

На груди крест нательный,

Да пронзительный взгляд.

Его песни смертельны

Для кого-то, как яд.

Крик израненной птицы

Им мешал мирно спать.

Кто же смел поручиться

Эту песню прервать?..

И душа вытекала

Алым солнцем любви...

Но замешена грязь

На безвинной крови.

Белоснежна рубаха,

Как чиста его совесть.

Так за что же на плаху?

Не дописана повесть.

Слышу колоколов

Поминальный трезвон,

Как из «Чистых прудов»

Его аккордеон...

Когда ты рядом

Люблю тебя. Люблю тебя...

Люблю тебя! Ты слышишь?

Я чувствую себя живой,

Когда ты рядом дышишь.

Когда тону в твоих глазах,

Когда твой голос слышу –

Парю в весенних облаках,

А может даже выше...

Ты, словно солнца тёплый луч,

Волшебник доброй сказки,

Развеешь в миг «армаду туч»,

Согреешь нежной лаской.

И я пою на все лады,

Что нет тебя дороже –

Как будто от живой воды,

С тобою я моложе.

Порой не знаю, что творю!

А иногда робею.

Но я в любви к тебе горю –

Пылаю, а не тлею!

Я всё пройду с тобой, стерплю,

Невзгоды одолею.

Таким как есть тебя люблю.

Иначе не умею.

Памяти Гленна Весселса

Одинокий старик, художник.

Плейсервилль перед Рождеством…

Снег идёт или мелкий дождик —

Глену Весселсу всё равно:

Его Ангела, той, любимой

Рядом нет уже много лет,

Утончённой, неповторимой,

Что дарила заветный свет…

Одиноким быть — не утеха,

Не со старостью договор*.

Память тщетно латает прорехи,

А нутро будто бы мертво…

И горька слеза, одинока,

А любовь верна, горяча.

Всё короче тропинка к Богу

Да привычней тоска-печаль…

Полуслеп, и нелепы руки —

Не дописан портрет Николь…

Ещё день — и недуги скрутят,

Не доигранной будет роль.

Свет Рождественский льётся в окна,

И у ног ученик, в слезах,

Умоляет писать полотна,

Не сдаваться!.. И вдруг зажглась

Искра в прежде погасшем взгляде,

Потянулась рука к холсту…

Свет сквозь листья писал он ради

Тех людей, кто попал в беду.

Встал наутро, отнёс соседям

И продать велел — дом спасти.

…В мастерской, под уютным пледом,

Отошёл… чтобы нам светить.

Музыка

Вот затихает робкий шорох зала,

Уходят прочь проблемы бытия.

Я внемлю звукам чёрного рояля:

Нет никого – есть музыка и я.

Как эти чудо-звуки возникают?

То трели птиц, то топот скакуна?

Их руки музыканта извлекают,

Душа его – поющая струна.

Манжеты белоснежные летают

Через ступени-клавиши – вверх-вниз,

А пальцы тщательно перебирают,

Как чётки – ни одну не пропустив.

Касание то бережно, то гневно,

Поверхностно иль мощно, глубоко,

То нежно, трепетно – то слишком нервно:

То гром басов – то ввысь, до облаков!

И в звуках этих всё: улыбки, слёзы,

И чистых отношений красота,

И беззащитность веточки мимозы,

Шум водопада, горя немота.

Аккорд последний. Руки замирают –

Так сложены у птицы два крыла.

Но музыка ещё парит, витает –

Я прикоснулась к ней и… ожила.