История любого события есть цепь случайностей.

                          История государства… тем более.

Глава первая

          Министр двора Бассевич уговаривает племянника шведского короля Карла XII, герцога Карла  Фридриха Голштейн-Готторпского жениться на русской принцессе Анне.

          Умирает Екатерина I, Карл Фридрих покидает Россию. Рождается Карл Петер Ульрих – будущий император России, Пётр III.  Итак… 

                                                                                        1721 год, Швеция                                                                        

– Нет, граф, ехать в Россию, к русским… увольте. Брр…  При Калише погиб мой отец, надеюсь, вы знаете.

– Знаю, Ваше Высочество. Пятнадцать лет назад русский князь Меншиков вместе с поляками и саксонцами разгромил нашего генерала Марденфельда. Ваш отец тогда пал смертью героя.

– Вот-вот. И после этого, да ещё в результате европейских интриг моя семья потеряла Шлезвиг и свой родовой замок – Готторп. А вы предлагаете мне ехать в Петербург?!  

Двадцатилетний герцог Карл Фридрих Голштейн-Готторпский нервно ходил по комнате. Его узкое, несколько продолговатое лицо с небольшим пушком на верхней губе выражало неподдельное раздражение. Недовольно взглянув на своего министра, он зло буркнул:   

– И это всё, что вы мне можете предложить, Бассевиц.

– Ваше Высочество, но женитьба на дочери русского царя - это единственный шанс вернуть потерянное. Король Швеции тоже надеется на ваше благоразумие. Швеция устала от войны, ваш брак с русской принцессой укрепит отношения между государствами. Царь Пётр тоже не возражает. Вы как племянник короля Карла XII законно можете претендовать на руку царевны Анны. 

– Избавиться король от меня хочет, граф, избавиться, разве не понятно? Да и что толку от этого брака, если Дания давно оккупировала Шлезвиг.

Министр двора, граф Геннинг Бассевич тяжело вздохнул, развёл руками, устало произнёс:

– Повторяю, ваша тётушка лишила вас возможности занять шведский престол. Вы это прекрасно знаете, а Россия набирает силу. Русский царь не вечен. Конечно, полной гарантии, что его старшая дочь после смерти отца сможет занять российский престол, нет, но шанс есть, уверяю вас, Ваше Высочество. Со временем обстоятельства могут благоприятно сложиться для вас. Как супруг российской императрицы вы уговорите жену объявить Дании войну. Россия мощная страна, и вы сможете вернуть себе Шлезвиг. Не отказывайтесь, Ваше Высочество, будьте благоразумны.

Карл Фридрих задумался. После захвата Данией Шлезвига герцог с семьёй вынужден был переехать в Швецию под крыло своего дяди Карла XII. Молодой шведский король благосклонно принял их, но положение бедных родственников не очень устраивало амбициозного герцога. Придворные короля с усмешкой, если не сказать с презрением, относились к нему и его семье, это верно. А уж после смерти дяди положение Карла Фридриха стало невыносимым.

«Может, и вправду посвататься к русской принцессе? – размышлял герцог. – Бассевич, наверное, прав».

– Лет-то сколько ей, и красива ли? – спросил Карл Фридрих.

–Тринадцать, Ваше Высочество. Анна Петровна лицом во многом схожа со своим августейшим родителем, однако черты её более мягкие, нежные. Рост принцессы более пяти футов. Формы тела доходят до совершенства. Красавица, одним словом.

После слов министра о росте невесты герцог встрепенулся,  мысленно вообразил себя рядом с царевной и огорчённо хмыкнул.

Граф тоже живо представил себе патрона рядом с русской красавицей, которая к тому же ещё растёт. Он сделал паузу, давая своему хозяину свыкнуться с этой неизбежностью. «Что рост? Если бы только это, – подумал граф. –  Племянник короля Швеции не отличается ни умом, ни красотой. Равнодушный к умственным занятиям, ничего не читающий, ленивый, к тому же пристрастился к выпивке», – размышлял министр.

Чтобы окончательно склонить герцога на сватовство, министр, придав своему голосу как можно больше трагичности, произнёс:

– И потом, мир, заключённый в прошлом году  между шведами и датчанами, похоронил надежду на возвращение ваших фамильных владений. У вас нет другого выхода. Надо соглашаться, Ваша Светлость.

Снова возникла пауза. Наконец, Карл Фридрих обречённо произнёс:

– Вот до чего довела меня моя тётушка. Я… наследник шведского престола, вынужден свататься к русской принцессе!

И тут же, махнув рукой, он обреченно добавил:

– Что делать, придётся ехать в эту варварскую страну. Хорошо, граф, начинайте хлопотать.

Министр с облегчением, хотя и устало, выдохнул.

Хлопоты затянулись надолго. За это время умер отец невесты, Пётр I, и бракосочетание герцога совершилось только в мае 1725 года. Императрица Екатерина I настояла на включении своего зятя Карла Фридриха во вновь созданный Верховный тайный совет. Вчерашний «бедный родственник» и его советник граф Геннинг Бассевич в России стали пользоваться большим влиянием.

Всё складывалось удачно для Карла Фридриха. Екатерина I благоволила к своим дочерям Анне и Елизавете. Присматривалась к зятю старшей дочери, всё решала, кого из дочерей вписать в завещание для передачи престола.

Но судьба решила по-своему. Болезнь императрицы и её скорая смерть еще раз резко изменили судьбу бывшего хозяина Шлезвига. Власть в России почти полностью перешла в руки князя Меншикова, у которого были свои дети и свои планы на престол. В июле 1927 года герцог Голштинский вместе с молодой супругой Анной Петровной вынужден был покинуть Россию и вернуться в Киль. В феврале следующего года Анна Петровна умерла, родив сына Карла Петера Ульриха, будущего российского императора Пётра III.

С детских лет отец готовил сына к неизбежности войны с датчанами. Через одиннадцать лет Карл Фридрих умер. Его мечта объявить войну Дании и вернуть свои владения не осуществилась. Пока…

Глава  вторая

                       Последние часы жизни Елизаветы Петровны. Письмо умирающей. Граф Шувалов. Наследник - Пётр Фёдорович. Воспоминания и размышления  его супруги – Екатерины Алексеевны.

                      Разговор иностранных  дипломатов. Смерть императрицы.

                                    Санкт-Петербург. Декабрь 1761 года

Здоровье российской императрицы всё более ухудшалось, она чахла на глазах.  Лечащий врач Пуассонье как-то поддерживал раньше здоровье царственной особы, но год назад уехал обратно во Францию; нынешние лекари собирали консилиумы, умные речи вели, лекарства разные прописывали – не помогало. Елизавета Петровна умирала.

Санкт-Петербург, 24 декабря 1761 года… Странный был этот Сочельник. Дувший со стороны Невы ледяной ветер ночью несколько стих: с неба посыпались снежинки. Скрывая городскую грязь, они медленно покрывали белым землю.

На ночной дороге к Невскому монастырю и Большой Луговой улице слышался дробный цокот копыт конной гвардии и окрики командиров пеших отрядов. Тусклый свет уличных масляных фонарей (подрядчики как всегда экономили на масле) да свет от факелов в руках солдат освещал улицы. Войска наполняли столицу. Зачем? Спрашивать было некому – жители столицы спали.

Наступала обычная в такое время года морозная ночь. Санкт-Петербург и окрестности затихли в преддверии светлого праздника. Но что-то необычное всё же было в этой ночной тишине… тревожное, необъяснимое.

Окна Тронного и остальных парадных залов Царскосельского дворца были освещены. Перед парадным входом горели небольшие костры, возле которых грелись солдаты и кучера расфранчённых карет, вереницей тянувшиеся вдоль анфилады дворцовых залов.

В прилегающих к спальне императрицы залах, удобно устроившись на мягких диванах, тихо переговариваясь, зевая и манерно прикрывая рот платочками, расположились приближённые Елизаветы Петровны. Повсюду бродили влиятельные вельможи и иностранные дипломаты. Все с тревогой поглядывали на дверь спальни государыни, ожидая... Ждали одного - когда наступит конец их ночному бдению. 

В покоях Елизаветы Петровны помимо лекарей находились близкие ей люди: племянник Пётр Фёдорович с супругой Екатериной Алексеевной и сыном; Иван Шувалов, фаворит, теперь уже генерал-адъютант и член конференции да генерал-фельдмаршал Никита Трубецкой. Фельдмаршал, правда, часто выходил и подолгу отсутствовал, а возвратившись, о чём-то шептался с Петром Фёдоровичем. Сына Петра Фёдоровича и Екатерины воспитатель Никита Панин недавно увёл спать. На предложение воспитателя поцеловать на прощание царственную тётушку семилетний Павел закапризничал и наотрез отказался. 

Наступившее Рождество тянулась мучительно долго. В спальне было душно, не хватало воздуха. Все устали, всем хотелось спать. Пятидесятидвухлетняя императрица умирала, но смерть, переступив одной ногой порог спальни, не торопилась войти. Елизавета лежала с закрытыми глазами. Временами её грудь тяжело вздымалась, и умирающая издавала слабый стон. К стонам уже привыкли, и мало кто обращал на это внимание. Лишь дежурный лекарь изредка вытирал пот со лба умирающей.

Неожиданно императрица открыла глаза. Она медленно осмотрела спальню. Наткнувшись взглядом на племянника, Елизавета попыталась усмехнуться, но усмешки не получилось, дрогнули лишь уголки губ. Но вот взгляд остановился на Шувалове. Императрица поманила его к себе.    

– Возьми, Ваня, шкатулку. Ты знаешь, что там внутри, а что с ней надо сделать, сам реши, – чуть слышно прошептала она. Затем дрожащей от слабости рукой протянула ему ключ и махнула в сторону большого кованого сундука.  – В шкатулке ещё и письмо лежит, зачитай его сенату, как помру.

В полной тишине шёпот умирающей услышали все присутствующие. Взгляды устремились на наследника. Пётр Фёдорович вздрогнул. Лицо его побледнело.

Иван Иванович взял ключ, встал на колени, поцеловал руку императрицы и заплакал.

– Ужо похороните меня в новом платье, что из Парижу пришло. Надеть так и не успела… Проследи, батюшка, – добавила она.

Обмахиваясь веером, Екатерина устало вглядывалась в лицо Елизаветы. Разные мысли роились в её голове.

«Не секрет, что в последнее время тётушка отдалила от себя племянника, – размышляла она. - "Хоть он и сын моей старшей сестры Анны, царство ей небесное, да, видать, в отца пошёл – дураком оказался. Не любит Россию. Один Фридрих и Пруссия в голове. Ещё и пьёт, окаянный. Может, зря я его по молодости своим наследником назначила", - в сердцах как-то проговорила Елизавета одному из приближённых, Бутурлину, кажется. Хорошо, что тот не замедлил со мной поделиться...»

Екатерина Алексеевна со страхом вспомнила  слова императрицы. «Тётушка могла в последний момент изменить завещание и вместо Петра другого на престол назначить. А может быть, государыня вспомнила дело Бестужева? Маловероятно… поди, сколько лет прошло… и ведь она меня тогда простила...»

О канцлере тех лет, графе Бестужеве, Екатерине думать не хотелось. Бывший канцлер вызывал у неё странное и неприятное впечатление. Фальшивое, угодническое выражение лица, рот с гнилыми зубами… А смех… смех сатаны. Ещё и заикается, чёрт старый. Всегда хотелось держаться от него подальше.

Однако граф блистал образованностью, был опытен, прекрасно разбирался в европейской политике. Как царедворец, он никому не доверял, никого не любил, в совершенстве владел искусством интриги. На многих сановников он собирал досье, куда складывал записи их прегрешений, перехваченные письма. Он и взятки-то брал не как все: своим врагам повода не давал, брал только с союзников, и много. Бестужев был подлинным мастером грязных дел.

Как часто бывает, плут рано или поздно попадается на своих проделках. Попался и Бестужев. Нет, не на взятках!

К концу пятидесятых годов императрица Елизавета Петровна болела все чаще. На престол должен был вступить её наследник, великий князь Петр Федорович. Он был поклонником прусского короля Фридриха II, а значит – лютым врагом Бестужева, который вел антипрусскую политику, поддерживая Австрию. Канцлер затеял сложную интригу в пользу его жены  – Екатерины Алексеевны, чтобы её после смерти Елизаветы привести её к власти на равных правах с Петром. Потом надо было отстранить от престола Петра, чтобы Екатерина одна осталась у власти: пост первого министра ему будет обеспечен. С трудом, но Бестужев убедил Екатерину участвовать в своих интригах. Заговор раскрыли, и Бестужева арестовали. Старый лис успел уничтожить документы, в том числе и письма Екатерины. У следствия не было письменных доказательств измены, лишь одни подозрения и устные наветы недругов.

Воспоминания тех лет заставили великую княгиню тяжело вздохнуть. Екатерина закрыла глаза.

…Конец февраля 1758 года, глубоко за полночь. В покоях Екатерины холодно, её бьёт нервная дрожь. Заговор раскрыт; императрица знает о её письмах Апраксину и Бестужеву. Апраксин смещён с должности командующего войсками, Бестужев арестован. Следствие по страшному процессу Елизавета поручила графу Шувалову, графу Бутурлину и князю Трубецкому. Вот-вот могут вызвать на допрос её. 

Накинув на плечи тёплую шаль, Екатерина Алексеевна ходит по комнате, нервно бормоча:

– С этими не договоришься. Что будет со мной? Отправят обратно домой – в Штеттин? Или… Нет, не дай Бог!

Она усилием воли отогнала от себя мрачные мысли.

– Зачем… зачем я писала эти проклятые письма!  Представляю, как Пётр будет рад. Что делать? Спасти меня может только встреча с императрицей. Господи… это невозможно, она откажет в аудиенции, тем более, сейчас. Но завтра будет поздно...

Нервный озноб не прекращался. В отчаянии Екатерина остановилась. Её взгляд наткнулся на канделябр с горящими свечами: мелкие лучи света сливались в единый огнедышащий поток, увлекая Екатерину в глубь своих недр. Языки пламени, словно щупальцы спрута,  тянулись к её лицу. Страшно… Помощи ждать неоткуда. Екатерина задыхалась. Мысль пришла внезапно.

Великая княгиня решилась.

Позвонив в колокольчик, она немедля легла на пол, приняв позу потерявшей сознание. Подол ночной рубашки заломился, обнажив стройные ножки. Екатерина прикрыла их шалью, затем повернулась на левый бок лицом к двери, подложила под себя левую руку; правую вытянула вперёд. Лицо, как по команде, болезненно сморщилось.

Княгиня огляделась и представила себя со стороны. Чего-то не хватало. Немного подумав, она дотянулась до туалетного столика, взяла стакан с водой и опрокинула его  рядом с собой. 

«Мокрое пятно - лучшее свидетельство неожиданного обморока. Детали потом нафантазирует фрейлина», – решила Екатерина.

Раздались торопливые шаги. Дверь открылась.

Дежурная фрейлина испуганно склонилась над супругой наследника российского престола.

– Помоги встать, – слабым голосом прошептала Екатерина. 

Дав себя уложить в кровать, княгиня тем же слабым, дрожащим голосом произнесла:

– Плохо мне. Зови духовника государыни, исповедоваться хочу.

Протопресвитер Благовещенского собора, отец Фёдор, пользовался большим влиянием при дворе. Елизавета всецело доверяла своему духовнику. Екатерина знала об этом.

Тихим голосом, прерываемым кашлем и хрипами, она с трудом выдавила:

– Не доживу до утра, батюшка. Доложите государыне, видеть её желаю в последний раз. Хочу с ней попрощаться.

Выступивший пот на лбу, бледное лицо и, главное, хрипы из груди Екатерины убедили перепуганного духовника. Шестидесятисемилетний протоиерей в середине ночи помчался к императрице.

Дело сделано.

Екатерина встала, отряхнула подол, затем подняла с пола стакан. Подошла к зеркалу. Откуда-то из мрачной глубины зеркальной поверхности, подсвеченный свечами, на неё смотрел ухмыляющийся супруг, грозя ей пальцем. Нервы княгини не выдержали: она со всей силы швырнула в него стакан. Видение исчезло. Осколки стекла разлетелись в разные стороны, один из них впился в левую руку – появилась кровь. Странно, но стало намного легче. Великая княгиня рассмеялась…

...Екатерина очнулась. Кто-то довольно бесцеремонно тряс её за плечо. Она открыла глаза. Перед ней стоял Пётр.

– Что это вы, Ваше Высочество, смеётесь? Смешно вам, я гляжу, – с сарказмом произнёс супруг. – Не думаю, что у вас скоро будет повод для этого.

 Екатерина никак не отреагировала на слова супруга: звон разбитого стакана ещё звучал в ушах. Машинально она посмотрела на левую руку. Встала, оправила платье и вышла.  Соседние залы были довольно ярко освещены, воздух в них  был чище: не так утомительно ощущалась печальная атмосфера. Екатерина вздохнула полной грудью.

На супругу наследника никто не обратил внимания; кто занят был разговорами, кто просто мирно дремал на диванах. Екатерина с удовольствием стала прохаживаться вдоль больших дворцовых окон. Мысли снова вернули её к Бестужеву.

«Так и не поняла я, чего же канцлер тогда хотел. То ли переворот в пользу сына моего – Павла, а меня регентшей при нём оставить, то ли меня... государыней провозгласить? А Петра куда? И потом, эти его странные разговоры о престолонаследии… Просил весточки ему писать, да и в армию – Апраксину, тоже. Я, дура, поддалась на уговоры, писала обоим. Наверное, тоже досье на меня у него где-то лежит: Своего часа дожидается…Так и жди от него неприятностей. Разве не Бестужев нашёптывал государыне про принцессу Саксонскую Марианну, дескать, к ней надо сватать Петра. Обо мне он и слышать не хотел. Слава Богу, чем-то не понравилась Марианна императрице, меня выбрала...»

Екатерина на миг мысленно представила себя опять Софией Фредерикой Августой Ангальт-Цербстской. Вспомнила свою взбалмошную мать, скромный родовой замок в Штеттине, и, отгоняя от себя эти наваждения, слегка передёрнула плечами. Неожиданно она представила, как по залам вместо неё ходит саксонская принцесса Марианна… и вздрогнула.

– Чёрт старый, Бестужев, – тихо произнесла она.  Оглянулась по сторонам. «Не слышал ли кто?.. Нет, все погружены в свои мысли»

Откуда-то подул ветерок. Впереди себя она увидела датчанина Шумахера и англичанина Кейта. Дипломаты открыли дверь на веранду, намереваясь выйти наружу. Оба церемонно поклонились ей. 

Размышления Екатерины вернули её в недавнее прошлое.   

«Думала, не простит меня благодетельница, ан нет, – обошлось. Вовремя я тогда получила доступ к государыне. Ой, как вовремя… Простила меня государыня.Теперь вот про какую-то шкатулку и письмо с Шуваловым шёл разговор. Интересно… что в письме? Не зря, видать, канцлер Воронцов войска на ночь в город вывел. Ох… Когда же эта мука кончится, отошла бы уж императрица спокойно в мир иной…»

Резко развернувшись, Екатерина вернулась в покои к умирающей императрице.

От горящих свечей температура в спальне поднялась, но воздух стоял тяжёлый. Окна не открывали: боялись сквозняков.

Екатерина расположилась в своём кресле, распахнула веер, но тут же отложила его в сторону. Усталость напомнила о себе, она закрыла глаза. На память пришла утренняя мимолётная встреча с князем Дашковым. Молодой капитан лейб-гвардии Измайловского полка пылко уверял её, что офицеры гвардейских полков готовы встать на её защиту.

– Князь, нешто меня надо защищать?

– Думаю, что скоро нужно будет, матушка, – смущаясь, ответил Дашков.

Екатерина удивлённо взглянула на офицера и тоже смутилась. Матушкой её назвали впервые, и она не знала, хорошо это или плохо. Положив руку на плечо князя, тихим голосом произнесла:

– Спасибо тебе, князь. Иди с Богом! Всё в его руках!

Екатерина Алексеевна открыла глаза. На сердце было тревожно. Слуги очередной раз меняли в подсвечниках свечи. С застывшими, словно вылепленными из воска лицами, они медленно двигались по спальне императрицы.

Воспользовавшись присутствием в спальне слуг, Шувалов, бережно прижимая к себе довольно объёмистую шкатулку, вышел из спальни через боковую дверь. За графом тут же вышел и Пётр Фёдорович.

Великий князь и бывший фаворит молча шли по полуосвещённым коридорам дворца. Шли долго. Но вот появились двери личных покоев наследника. Великий князь остановился и решительно преградил путь Шувалову.

– Граф, предлагаю вместе открыть шкатулку и прочитать письмо. Давайте это сделаем в моих покоях,  – немного заикаясь от волнения,  произнёс Пётр Фёдорович. Речь наследника престола, и ранее не отличавшаяся чистотой произношения, сейчас была вообще малопонятна. Гораздо красноречивее был жест великого князя: он рукой показывал на свою дверь. В хрупкой фигуре наследника Шувалов вдруг почувствовал непреодолимое препятствие, угрозу, и понял: прочитать послание Елизаветы в одиночестве ему не удастся. Он настороженно посмотрел по сторонам: коридоры безлюдны.

Шувалов обречённо вздохнул,  предпринял попытку: 

– Но, Ваша Светлость, как же… – однако договорить не успел. Наследник престола открыл дверь и слегка подтолкнул фаворита в залу. 

В гостиной возле камина копошился слуга: разгребал каминной кочергой прогоревшие угли. При виде хозяина, нисколько не смущаясь, он буркнул:

– Сейчас, батюшка, ухожу, только дровишек подброшу.

Не сговариваясь, вошедшие сели в кресла. Шкатулка стояла на коленях Шувалова. Оба молчали. «Что в письме?», – думали оба. Каждый домысливал возможную ситуацию…

 «А что, если умирающая императрица изменила свою волю в отношении наследника престола. Тогда кто?..», – думал Шувалов.  Великий князь старался не думать о плохом,  но руки его немного подрагивали. Он заискивающе смотрел на Шувалова. Оба продолжали молчать.

  Наконец, слуга покинул комнату. Дрова в камине разгорались, пламя становилось всё ярче. Шувалов встал, вставил в шкатулку ключ. Встал и наследник.

Ключ провернулся, замок мягко щёлкнул, и крышка открылась. Две головы склонились над ней. Блеснули драгоценности: их было много. Сбоку, у самой стенки, лежало письмо. Шувалов осторожно взял его в руки. «Сенату. Прочитать при полном сборе. Сие есть воля моя», – прочитал он. Руки наследника непроизвольно дёрнулись в направлении письма. Шувалов усмехнулся.

Опытный придворный, он уже принял решение. Иван Иванович мягко отвёл от письма руку Петра Фёдоровича, посмотрел ему в глаза и тихо произнёс:

– Ваше Высочество, не будем вмешиваться в судьбу России. Всё должно идти своим чередом. Не было никакого  письма. Ошиблась Елизавета Петровна. Запамятовала, матушка.

         Плавным, неторопливым движением Шувалов поднёс руку с письмом к камину, снова взглянул на Петра. Тот завороженно следил за действиями теткиного фаворита. Взгляд наследника был устремлён на конверт. Шувалов усмехнулся… закрыл глаза.

        – Прости  меня, матушка. Впервые просьбу твою не могу исполнить, – прошептал граф и разжал пальцы. Письмо императрицы упало в огонь.      

         – Драгоценности сдам в казну, – тихо произнёс Шувалов.

         – Да, граф, так будет лучше, – медленно, ещё не вполне осознавая значения поступка фаворита, – ответил наследник престола. – Спасибо тебе, граф. И уже повеселевшим голосом добавил: – Однако, надо возвращаться к тётушке.

         Насвистывая одному ему известный мотив какой-то песенки, Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский уверенной походкой покинул гостиную залу. Шувалов с грустью посмотрел ему вслед. Перед глазами возник образ умирающей Елизаветы. Её губы растянулись в саркастической улыбке. Она грозила ему пальцем.

На веранде одного из залов дворца в шубах, наброшенных на плечи, находились двое: британский посланник Роберт Кейт и датский дипломат Андриас Шумахер. Датчанин курил трубку, набитую голландским кнапстером, прикрывая её от снежинок, а англичанин отмахивался от табачного дыма рукой и недовольно бормотал:

– Что за манера у вас, датчан, прямо в рожу пускать дым.  -  Английский аристократ нарочно произнёс обидное слово по-русски, да ещё сделал на нём ударение, акцентируя явную бестактность поведения коллеги. Однако флегматичного вида датчанин не отреагировал на эти слова и, выпуская перед собой очередную порцию дыма, задумчиво произнёс:

– Смотрите, Роберт, сколько солдат перед дворцом нагнал канцлер Воронцов. Я когда вечером приехал сюда, меня остановили, и один из караульных как-то подозрительно посмотрел в мою сторону. Я подозвал его, отчитал, спросил имя. "Григорий Потёмкин", отвечает. Приказано, говорит, пропускать только людей, обозначенных в циркуляре, - и зырь в документ, а меня там нет. Обошлось, конечно, но сами понимаете – неприятно. Для чего столько военных? Видно, Воронцов боится, что императрица завещание могла изменить. Мало ли, что... 

– Всё может быть, говорят разное. И об изменении завещания в том числе. Что трон Елизавета передаёт малолетнему Павлу, сыну Петра, а регентшей на время несовершеннолетия назначает его мать – великую княгиню Екатерину. Меня французский посол барон Брейтель убеждал, что Елизавета страстно любит внука, и обязательно  возведёт его на престол.

– Всё-то вы, англичане, знаете: пукни в клозете, а вы уже депешу в Лондон строчите, что у русских горох плохого качества. Скоро Фридриха II в этом деле обгоните, тоже большого любителя шпионить. Откуда знаете про новое завещание? Редактор «Санкт-Петербургских ведомостей» шепнул? И сколько взял за свои слухи, а?.. По-моему, враньё всё это. По поводу внука спорить не буду, а насчёт его матери… я сомневаюсь. Не думаю, что Елизавета захочет Екатерину назначить регентшей при Павле. Нет, не думаю. Много лет все усилия её были направлены на сохранение российского престола за Романовыми, а нам с вами известно, крещёная в честь своих трёх тёток немецкая принцесса София-Августа-Фредерика Анхальт-Цербстская не относится к этой фамилии.

Шумахер задумался.

– Хотя… пойми этих варваров. С ними все может быть. Глядишь… слухи обретут реальность, и Екатерина на престол взойдёт. Бред, конечно, но Пётр явно отстаёт от жены: она умнее его.

– Ну, насчёт супруги Петра мнения разные, господин Шумахер, как и сплетни, от кого она наследника Павла родила. Павел, кажется, похож на своего отца – законного супруга Екатерины, и этим всё сказано. О другом надо думать, о другом… Бретейль говорит, что при новом императоре Екатерина не будет иметь большого влияния, и что обратить внимание надо на фаворитку Петра, графиню Воронцову. 

– Блефует француз… блефует. Только дурак, глядя на графиню, может разглядеть в ней задатки умной женщины. У Петра вообще странный вкус: Воронцова далека от идеала красавицы. Внешностью и манерами смахивает на домашнюю прислугу. Но француз тревожится не зря. Он знает, что Пётр боготворит Фридриха, а это опасно для Франции. Подобное, кстати, и меня тревожит. Вы, Кейт, это знаете.

– Хм… знаю. Тяжело тогда будет и австрийцам. Вон их посол, граф Флоремунд, хмурый, в одиночку бродит по залам. Я пытался с ним заговорить, но он – ни в какую. Понимает, что прошлогодний договор между Россией и Австрией новый император может расторгнуть. Кстати, господин датский посол, надеюсь, вам известна родословная герцога Гольштейна из рода Готторпов? Ну… отца возможного императора российского. Тот, когда жив был, всё хотел Дании войну объявить и вернуть свой Шлезвиг. Как поступит его сын, нетрудно догадаться. Ваши опасения по поводу Петра мне понятны. А насчёт редактора газеты, вы зря: денег он не просил, что слышал, то и шепнул.

– Да пусть шепчет. Работа у него такая. А по поводу Шлезвига… Есть, конечно, опасения на этот счёт, милорд. Очень надеюсь, не до родовых поместий Голштейнов будет России. Пусть сначала с Пруссией до конца разберётся, а там видно будет.

– Вот-вот. Пруссия находится на грани капитуляции: одно-два усилия, и Восточная Пруссия перейдёт к России. Собственно, русские там уже освоились, и вряд ли Фридриху отдадут её обратно. Да перестаньте же дымить в мою сторону, господин Шумахер! – в сердцах воскликнул англичанин.

Датчанин вновь не обратил никакого внимания на недовольство Кейта. Англичанин недовольно поморщился, помолчал, и продолжил:

 – А всё началось с того, что Фридрих оттяпал у Австрии Силезию, а потом и Дрезден. Елизавета послала в Европу войска, но до войны дело не дошло: в Аахене мир тогда заключили.

– И Фридрих оставил Австрию в покое, – согласился датчанин  и зябко поёжился. – Оставил… это пока Елизавета жива. Что будет дальше - неизвестно. С Петром всё ясно, но ведь ещё непонятно, как поведёт себя и возможная регентша – Екатерина. Её отец состоял на службе у Фридриха, а мать у него же «на посылках». Так чего же ждать от их дочери, если она займёт русский престол? Фридрих, как никто, заинтересован в дружбе с Россией и сам лично принимал живейшее участие в выборе невесты для племянника Елизаветы – Карла Фридриха. Он письмо даже отправил императрице с самой лестной характеристикой на свою протеже. Думаю, Екатерина должна помнить это, и быть благодарна Пруссии.

Датский посол усмехнулся, неторопливо выбил трубку, запахнул края шубы и произнёс:

– Кто знает… это же Россия, здесь свои законы. Тем более, опять женщина: пойми их логику. Так что Флоремунда понять можно: Австрия - лакомый кусок для Фридриха. Думаю, если что… с Петром Фридрих договорится. Англия, помогая деньгами Пруссии, при любом раскладе, как всегда, окажется в выигрыше. М-да...

Датчанин тяжело вздохнул.

– Как я понимаю, Европа с нетерпением ждёт имя нового императора России. Брр… холодно. Пойдёмте вовнутрь.  

Ближе к четырём утра двери спальни распахнулись, и на правах старейшего сенатора Никита Юрьевич Трубецкой объявил томившимся в соседнем зале вельможам и дипломатам:

     – Её императорское величество государыня императрица Елизавета Петровна, сегодня, 25 декабря 1761 года от рождества Христова, изволила в Бозе почить, и государствует теперь его величество император Пётр III.

Иностранные дипломаты спешно покинули дворец.

По улицам Санкт-Петербурга в западных и южных направлениях помчались кареты. Европа, Восток и Азия ждали известий.

Близкий друг императора, генерал-адъютант Гудович по личному распоряжению нового императора направился к прусскому королю Фридриху II.

Карл Петер Ульрих Гольштейн-Готторпский – Пётр III - спешил известить своего кумира о своём вступлении на престол и предложить Пруссии мирный договор. 

илл. Н.Ге "Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы"

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Вс декабря 29, 2013, 17:35:23 Добрый день, Виталий Аркадьевич! Удивили своей неожиданной попыткой писать историческую беллетристику. Я думаю, что беллетристический исторический роман должен быть в первую очередь увлекательным. В первой главе как-то скомкано, просто справка, кто есть кто и откуда взялся Петр III. Честно сказать, я ждала историю его родителей. Это было бы интересно. Понятно, что они не столь крупные исторические фигуры, но может, это как раз и интересно, ведь про Петра III И Екатерину II столько экранизаций, наверное, самая известная с Джулией Ормонд. И всегда Петр III выглядит каким-то дураком, или даже умственно неполноценным. А вот если бы попробовать написать о его детстве, может, историю знакомства его родителей, взаимоотношения с отцом. Мне кажется это было бы ново и свежо. А про молодую Екатерину II у вас получилось как-то, как в большинстве фильмов это показывают. Прям вижу Джулию Ормонд. Смотрела еще пару каких-то фильмов с этим же сюжетом давно, просто названий не помню и фамилий актеров. Но и в них Екатерина и Петр III были показаны примерно также. Да и в наших "Гардемаринах" тоже эта тема отчасти затронута в достаточно вольной интерпретации. Я думаю вам, как исследователю и прозаику, лучше было бы взять какой-то менее известный исторический факт или историческую личность и постараться как можно глубже погрузиться в атмосферу того времени, в личность своего героя, и описать какой-то пусть не очень значимый в историческом значении эпизод из жизни своего героя, но прочувствовать его глубоко, слиться с этим героем, тогда это будет уже не беллетристикой, а художественным произведением, вот опишите, например, разговор за обедом маленького Петра III c отцом, только не спеша, попробуйте вжиться в обстановку, что вокруг - мебель, посуда, во что одеты персонажи, как они выглядят, как смотрят, как говорят, как едят, посмотрите на Карла Фридриха глазами его ребенка, будущего Петра III.

Виталий Аркадьевич Надыршин Севастополь

Дата : Вс декабря 29, 2013, 20:17:06 День добрый, Ирина! Спасибо, что откликнулась. Все Ваши замечания верны, но в том случае, если бы я писал про Петра и Катю. Про них, действительно,особенно про Екатерину 2,много написано. Но я пишу про "Ошибку Светлейшего" (Потёмкина Григория)?! В изложенном отрывке моего героя пока нет. Дальше Вы поймёте почему я так начал. В "Гардемаринах" охвачен маленький эпизод из жизни лейб-гвардейцев 18 века, и он чисто развлекательный. Конечно, есть "Фаворит" - В.Пикуля. Он очень трудно читается, но и там много спорного. Мой роман закончится со смертью Потёмкина (1791). О нём, как ни странно, написано очень мало. В "Истории России..." С.М. Соловьёва о Потёмкине всего несколько строк. А ведь именно Потёмкин убедил Екатерину 2 присоединить Крым, проведя перед этим огромную работу с крымскими татарами, чтобы они, т.с. сами попросили русскую императрицу принять Крым в состав России. И ещё многое чего Потёмкин сделал, но... Вот об этом я и хочу написать, да ещё чтобы и интересно было.

Ирина Митрофанова Москва

Дата : Вс декабря 29, 2013, 20:31:00 Виталий Аркадьевич, а может, тогда лучше начать как-то ближе по времени к основному, описываемому событию. Делайте упор на Потемкина с самого начала. Нужно же, чтобы вещь захватывала с первых страниц, а ваши первые страницы как-то не очень пока захватывают, читатель должен попасться очень терпеливый :). А идея интересная, не бросайте её.

Виталий Аркадьевич Надыршин Севастополь

Дата : Вс декабря 29, 2013, 21:21:27 Ирина, не могу! Чтобы ружьё выстрелило - его необходимо сначала повесить на стенку. Вот, и у меня в начале книги. Там ключевое действие. Дания захватила родовой замок герцога Готтопрского (отца Петра 3)Естесственно, этот парень (Пётр), когда стал императором, помимо других оскорбительных для России действий, объявил Дании войну,совершенно не нужную России. Россия могла бы пойти совершенно другим путём. Ну, и гвардия не выдержала.

Александр Евсюков Тула

Дата : Вс декабря 29, 2013, 23:03:16 Добрый день Виталий Аркадьевич! В самом деле, трудно судить о целом романе (как я понимаю, пока не дописанном) по одному лишь зачину. Но поскольку эти две главы уже выставлены на прочтение и обсуждение, скажу несколько слов. Надеюсь, что вопросы и критические замечания будут восприняты с пониманием и, может быть, окажутся чем-то полезны автору. Советов по сюжету давать не буду – по себе знаю, это чаще вредит ) "Министр двора Бассевич уговаривает племянника шведского короля Карла XII, герцога Карла Фридриха Голштейн-Готторпского жениться на русской принцессе Анне. Умирает Екатерина I, Карл Фридрих покидает Россию. Рождается Карл Петер Ульрих – будущий император России, Пётр III. Итак…" В подзаголовках чувствуется некая условность, которая свойственна многим историческим романам, начиная с Вальтера Скотта, А. Дюма и до нашего В. Пикуля. У современного автора это будет выглядеть архаично, если не станет осознанным приёмом введения читателя в эпоху: м.б., события лучше отразить характерным слогом и стилем, свойственным середине XVIII века, таким вот «плетением словес», а не просто «родился – женился – покинул». В тексте персонажи толкутся слишком кучно, говорят слишком похоже, трудно по речи выделить для себя, кто именно сейчас думает или говорит. К примеру, «умные речи вели, лекарства разные прописывали» было бы уместно, как точка зрения служанки крестьянских кровей, но не автора и не самой императрицы. Слуги, вельможи и иностранцы пользуются схожими оборотами речи и от этого ориентироваться читателю сложнее. «Недовольно взглянув на своего министра» – племянник короля - не король и министр не ЕГО подчинённый. «Придворные короля с усмешкой, если не сказать с презрением, относились к нему и его семье» - наверное, смотрели с насмешкой, а некоторые относились даже с презрением? «Рост принцессы более пяти футов» м-м… Не мешало бы пояснить (например, в сноске – какой именно фут имеется в виду, в данном случае. Датский и шведский футы отличаются по длине, как друг от друга, так и от канонического английского). Но в любом случае, 5 футов – это не так много. Получатся, шведский принц – карлик? «с облегчением, хотя и устало, выдохнул» - на мой взгляд, для логической концовки эпизода было бы лучше что-то вроде «устало, но с явным облегчением, выдохнул» «С детских лет отец готовил сына к неизбежности войны с датчанами. Через одиннадцать лет Карл Фридрих умер. Его мечта объявить войну Дании и вернуть свои владения не осуществилась. Пока…» Его мечта и не осуществилась, в связи со смертью, он их себе не вернул. По причине переворота, не осуществил мечту, и Пётр III «Войска наполняли столицу. Зачем? Спрашивать было некому – жители столицы спали. Наступала обычная в такое время года морозная ночь. Санкт-Петербург и окрестности затихли в преддверии светлого праздника. Но что-то необычное всё же было в этой ночной тишине… тревожное, необъяснимое» - во-первых, для этого эпизода было бы лучше кому-нибудь войска увидеть и спросить (тому же датскому дипломату); во-вторых, заполнение войсками всё-таки вряд ли происходило так уж абсолютно тихо… Не раз близко друг к другу повторяются однокоренные или слишком похожие слова: «ПАРАДНЫХ залов Царскосельского дворца были освещены. Перед ПАРАДНЫМ входом» «возле камина копошился слуга: разгребал каминной кочергой», «Шувалов встал, вставил в шкатулку ключ. Встал и наследник». «К стонам уже привыкли, и мало кто обращал на это внимание». Мало кто – это кто? В комнате (не считая лекарей и императрицы) всего четыре человека, один из которых надолго отлучается «Обмахиваясь веером, Екатерина устало вглядывалась в лицо Елизаветы. Разные мысли роились в её голове» - в таких описаниях, увы, не возникает мощнейшего скрытого напряжения (решаются судьбы их всех) и приходится педалировать эпизоды из прошлого. «Может, зря я его по молодости своим наследником назначила", - в сердцах как-то проговорила Елизавета одному из приближённых, Бутурлину, КАЖЕТСЯ. Хорошо, что тот не замедлил со мной поделиться» - сдаётся мне, что будущая императрица не забыла и не перепутала бы человека, который ей оказал столь значимую информационную услугу. Кстати, слово «объёмистая» – применяется ли по отношению к шкатулке? Может, просто большая? «Но вот ПОЯВИЛИСЬ двери личных покоев наследника» - м.б., показались? Также удивили странные речи английского дипломата. Англия всё-таки была официальным союзником Пруссии в течение всей Семилетней войны, пусть и мало воевала на континенте… «Европа, Восток и Азия ждали известий» - насколько я понимаю, под Востоком в то время (да и сейчас) обычно понималась именно Азия? Ввод Потёмкина именно как второстепенного эпизодического поначалу пересонажа мне кажется удачным, но ещё лучше было бы этот эпизод показать, а не пересказывать… Вот такие у меня появились замечания. Надеюсь, ничем не обидел. Удачи во всём, в том числе и в дальнейшей работе над романом!

Виталий Аркадьевич Надыршин Севастополь

Дата : Пн декабря 30, 2013, 01:03:01 Добрый вечер, Александр. Огромное спасибо за комментарии. Почти всё исправил. До этого я пару книг издал, но так профессионально мне и за деньги редакторы не исправляли. Практически, каждый персонаж, событие мною проверены. На то она и Англия, что умела ладить со всеми, ради своей выгоды. Пишу специально самым простым языком (точнее, как умею). Так скорее прочитает молодёжь. Пикуль весьма сложен в чтении. К, сожаленью, глаз замыливается, многое не вижу. Вычитывать и подсказывать некому. Редакторы... где их взять? Толковым редакторам некогда,остались халтурщики.Ещё раз спасибо. Последняя правка: декабря 30, 2013, 01:36:21 пользователем Наталья Баева

Андрей Маслов

Дата : Пт января 03, 2014, 17:55:29 Язык очень исторический, изложение интригует, но... Лучше бы прочесть сразу все. (Далек от критики - пожелание!). Кстати, написано очень кинематографично! С наступающим Рождеством всех!!!

Виталий Аркадьевич Надыршин Севастополь

Дата : Сб января 04, 2014, 00:53:36 Андрей, спасибо за прочтение. Роман далеко не закочен. Катя Злобина дала прекрасный совет. Нужна консультация. Если сможешь позвони (мой номер возьми у отца).

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.