СЕРГЕЙ СОБАКИН. ГРИГОРИЙ-"БОГОСЛОВ" СНЕЖАНА ГАЛИМОВА. ТОНКИЙ ШЕЛК ВРЕМЕНИ ИРИНА ДМИТРИЕВСКАЯ. БАБУШКИ И ВНУКИ Комментариев: 2 МИХАИЛ ОЛЕНИН. ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ АНФИСА ТРЕТЬЯКОВА. "О РУСЬ, КОМУ ЖЕ ХОРОШО..." Комментариев: 3 АЛЕКСЕЙ ВЕСЕЛОВ. "ВЫРОСЛО ВЕСНОЙ..." МАРИЯ ЛЕОНТЬЕВА. "И ВСЁ-ТАКИ УСПЕЛИ НА МЕТРО..." ВАЛЕНТИН НЕРВИН. "КОМНАТА СМЕХА..." ДМИТРИЙ БЛИЗНЮК. "В ШКУРЕ ЛЬВА..." НИНА ИЩЕНКО. «Русский Лавкрафт»: Ледяной поход по зимнему Донбассу АЛЕКСАНДР БАЛТИН. ПОЭТИКА ДРЕВНЕЙ ЗЕМЛИ: ПРОГУЛКИ ПО КАЛУГЕ "Необычный путеводитель": Ирина Соляная о книге Александра Евсюкова СЕРГЕЙ УТКИН. "СТИХИ В ОТПЕЧАТКАХ ПРОЗЫ" «Знаки на светлой воде». О поэтической подборке Натальи Баевой в журнале «Москва» СЕРГЕЙ ПАДАЛКИН. ВЕСЁЛАЯ АЗБУКА ЕВГЕНИЙ ГОЛУБЕВ. «ЧТО ЗА ПОВЕДЕНИЕ У ЭТОГО ВИДЕНИЯ?» МАРИНА БЕРЕЖНЕВА. "САМОЛЁТИК ВОВКА" НАТА ИГНАТОВА. СТИХИ И ЗАГАДКИ ДЛЯ ДЕТЕЙ НАТАЛИЯ ВОЛКОВА. "НА ДВЕ МИНУТКИ..." Комментариев: 1 "Летать по небу – лёгкий труд…" (Из сокровищницы поэзии Азербайджана) ПАБЛО САБОРИО. "БАМБУК" (Перевод с английского Сергея Гринева) ЯНА ДЖИН. ANNO DOMINI — ГИБЛЫЕ ДНИ. Перевод Нодара Джин АЛЕНА ПОДОБЕД. «Вольно-невольные» переводы стихотворений Спайка Миллигана Комментариев: 3 ЕЛЕНА САМКОВА. СВЯТАЯ НОЧЬ. Вольные переводы с немецкого Комментариев: 2 |
Просмотров: 2697
26 апреля 2013 года
Море. Оно у самых ног, до него всего две ступени пристани, вечное, до горизонта отражает перламутровыми цветами закат Солнца. И глаза стариков, тех, что доживают свой век в опустевшем селе у самого Белого моря. Надо каждый вечер сидеть на ступенях пристани и смотреть на море, каждый раз прощаясь с ним до утра, а может быть, навсегда. С морем и с маленьким островком уходящего разрушенного мира. «...Малый рыболовный бот номер девятьсот шестьдесят семь. Деревянный. Построен и спущен на воду на петрозаводских верфях. После успешных приемо- сдаточных испытаний передан экипажу рыболовецкого колхоза «Заря», вышел в море Беломоро- Балтийским каналом в одна тысяча девятьсот семьдесят четвертом году под командованием капитан- бригадира Строева Григория Михайловича. После распада колхоза в начале девяностых передан в качестве компенсации в совместное распоряжение группе сельчан- бывших работников колхоза на усмотрение оных: для дальнейшей эксплуатации, либо перепродажи с целью извлечения денежной выгоды. Группа сельчан: Строев Григорий Михайлович (1920 г.р.), Воронина Вера Ивановна (1928 г.р.), Кубасова Зинаида Федоровна (1924 г.р.), Зорина Валентина Николаевна (1922 г.р.), Солонина Нина Николаевна (1930 г.р.), Привалихина Лидия Прокофьевна (1924 г.р.). Иного населения в селе нет...» Городской чиновник долго не объяснял, подсунул стариковским очкам бумаги для подписи, хлопнул дверью внедорожника и укатил в чужой и непонятный мир. Стояли молча брошенные и одинокие, глядя наполненными влажным блеском глазами на Григория. Тот, задумчиво потирая рукой подбородок, устремил свой взгляд на бот, покачивающийся на волнах у полуразрушенного причала. Снял кепку, сжал ее так, что кулак побелел, двинул скулами, рявкнул срывающимся голосом в сторону большака: -Мать вашу... денежная выгода? Упыри! Понуро побрел, сильно сутулясь, в сторону дома. Последняя бригада рыбаков исчезла из колхоза в неизвестном направлении два месяца назад в начале лета. С того времени брошенный на плаву бот не выходил в море и только благодаря заботе Григория не развалился во время штормов. Что он еще мог сделать? Закончились времена. Ни начальства, ни колхоза, ни той страны... Ничего нет! Но как- то жили. Полавливал о берег, подкармливал «группу сельчан» - рыбацких вдов, раздавая по несколько рыбин на уху, заранее разложив по тазикам: Вере, Зинаиде, Валентине, Нине и Лидии. Те приходили по одной, поговорив ни о чем, уходили, забрав улов. Вечером все-таки пошел на причал к боту. Перелезая на борт, зацепился ногой за леер, отматерил весь белый свет и «материальную выгоду». Стоя на коленях, склонился над моторным отсеком, подсвечивая фонарём, разглядывал двигатель, просунул руку, что-то покрутил. Спиной почувствовал - стоят на взгорке над морем, молчат, смотрят. Оглянулся, - все: Вера, Зинаида, Валентина, Нина и Лидия. Просеменил по качающейся палубе в рубку, запустил дизель, минут пять слушал стук двигателя, заглушил, удовлетворенный, перебрался на пирс, подражая голосу городского чинуши, картавя, словно прокукарекал: - Эксплуатировать будем, завтра собирайте закол, на море пойду. Устал он обо всем думать и недоумевать. Как все случилось с ними, и почему от их села остались только он да эти пятеро старух. Почему все развалилось? Не вчера началось, еще при той власти, а нынешняя добила. Махнул на все свои думы и переживания рукой, а уж когда после долгой болезни жену похоронил, и вовсе потерял интерес к происходящему вокруг. Так и жил, подолгу просиживая вечера на причале возле того самого Малого рыболовного бота. О крутом характере Григория Михайловича по всему берегу легенды ходили, только крутость та была не против людей, но за них и за правоту. И как было его не уважать, если во все времена славилась их фамилия добрыми делами; если вернулся с войны только в сорок шестом бравым матросом - орденов не счесть, но выше капитан-бригадира не поднимался. Не хотел, отказывался при малейшем намеке от повышения, не его это было. Закол - огромная, с кольцами в человеческий рост мережь с сетями - крыльями в несколько десятков метров. Недоумевали старухи: обычно ставить такую снасть отправлялась целая бригада, а тут один собрался, но перечить Григорию - воздух понапрасну сотрясать, раз решил, значит, сделает, а посему с утра собрались у бывшего колхозного амбара, весь день чинили и перебирали руками сеть, проверяли на прочность, латали умелыми узлами прорехи. Сделали. Погрузили на тележку, покатили к пирсу с лицами, на которых не прочесть - то ли радость, то ли тревога, то ли целая книга- жизнь. Или что- то другое? То, что заставляет их подчиняться воле этого огромного седовласого старика - последнего в их жизни капитан-бригадира. Потом до заката сидели на лавочке возле бывшего клуба, вспоминая своих родных, то смеясь, то плача. Затемно разошлись по своим домам и не спали до самого восхода, молясь и вздыхая, поглядывая в сторону причала и уже после, долго смотрели вслед исчезающему на горизонте суденышку. Через несколько часов он дойдет до нужного места, в одиночку управляясь с кран-балкой, опустит закол в море; на шлюпке, вцепившись в весла, будет растаскивать в разные стороны крылья, опускать в воду тяжелые грузы и расставлять буи. Усталый и голодный, сойдет на остров, разведет костер, долго будет растирать простуженные руки, приготовит себе ужин и заснет прямо на берегу, подстелив под себя кусок брезента, укрывшись рыбацким роконом, вдыхая горячий воздух костра. На рассвете разбудят чайки. По-привычке мысленно обругает их всеми недостойными словами, но вслух поздоровается, призывая потерпеть два дня, а пока не шалить. Вернется через три, и весь путь назад будет смотреть на трюм, наполненный рыбой, мысленно деля улов на шесть частей: Вере, Зинаиде, Валентине, Нине, Лидии и себе. Еще два года он будет заслонять собою этот стареющий одинокий мир, стараясь продлить привычный уклад жизни своего пустеющего села, но нет в мире ничего вечного... Он все знал про свой маленький рыболовный бот. Знал, что когда-то не выдержит та самая доска деревянной обшивки в носу судна, проломанная при неудачной швартовке в шторм, но залатанная однажды больше десятка лет назад. Летом девяносто шестого, возвращаясь в село спокойной белой заполярной ночью, заметил, как суденышко сильнее обычного стало зарываться носом в воду, и все понял. Направил бот к отмели, до которой было минут пять хода, и обязательно дотянул бы до мелководья, но вдруг заглушил мотор, вышел на палубу, прощально тихо выдохнул: - Хватит тебя мучить, старые мы с тобой стали. Перегрузил улов в шлюпку и стал ждать, пока она не встанет на воду, оторвав киль от уходящей под воду палубы. Сел за весла... У каждого своя жизнь и у каждого свой путь. Сколько бы он ни вспоминал свою жизнь, его путь всегда был к причалу. К причалу, на котором его ждали всегда, и на этот раз обязательно дождутся...
|
Ингвар Коротков. "А вы пишите, пишите..." (о Книжном салоне "Русской литературы" в Париже) СЕРГЕЙ ФЕДЯКИН. "ОТ МУДРОСТИ – К ЮНОСТИ" (ИГОРЬ ЧИННОВ) «Глиняная книга» Олжаса Сулейменова в Луганске Павел Банников. Преодоление отчуждения (о "казахской русской поэзии") Прощание с писателем Олесем Бузиной. Билет в бессмертие... Комментариев: 4 НИКОЛАЙ ИОДЛОВСКИЙ. "СЕБЯ Я ЧУВСТВОВАЛ ПОЭТОМ..." МИХАИЛ КОВСАН. "ЧТО В ИМЕНИ..." ЕВГЕНИЙ ИМИШ. "БАЛЕТ. МЕЧЕТЬ. ВЕРА ИВАНОВНА" СЕРГЕЙ ФОМИН. "АПОЛОГИЯ ДЕРЖИМОРДЫ..." НИКОЛАЙ ИОДЛОВСКИЙ. "ПОСЛАНИЯ" Владимир Спектор. "День с Михаилом Жванецким в Луганске" "Тутовое дерево, король Лир и кот Фил..." Памяти Армена Джигарханяна. Наталья Баева. "Прощай, Эхнатон!" Объявлен лонг-лист международной литературной премии «Антоновка. 40+» Николай Антропов. Театрализованный концерт «Гранд-Каньон» "МЕЖДУ ЖИВОПИСЬЮ И МУЗЫКОЙ". "Кристаллы" Чюрлёниса ФАТУМ "ЗОЛОТОГО СЕЧЕНИЯ". К 140-летию музыковеда Леонида Сабанеева "Я УМРУ В КРЕЩЕНСКИЕ МОРОЗЫ..." К 50-летию со дня смерти Николая Рубцова «ФИЛОСОФСКИЕ ТЕТРАДИ» И ЗАГАДКИ ЧЕРНОВИКА (Ленинские «нотабены») "ИЗ НАРИСОВАННОГО ОСТРОВА...." (К 170-летию Роберта Луиса Стивенсона) «Атака - молчаливое дело». К 95-летию Леонида Аринштейна Александр Евсюков: "Прием заявок первого сезона премии "Антоновка 40+" завершен" Гран-При фестиваля "Чеховская осень-2017" присужден донецкой поэтессе Анне Ревякиной Валентин Курбатов о Валентине Распутине: "Люди бежали к нему, как к собственному сердцу" Комментариев: 1 Эскиз на мамином пианино. Беседа с художником Еленой Юшиной Комментариев: 2 "ТАК ЖИЛИ ПОЭТЫ..." ВАЛЕРИЙ АВДЕЕВ ТАТЬЯНА ПАРСАНОВА. "КОГДА ЗАКОНЧИЛОСЬ ДЕТСТВО" ОКСАНА СИЛАЕВА. РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ИСТОРИЯ Сергей Уткин. "Повернувшийся к памяти" (многословие о шарьинском поэте Викторе Смирнове) |
Москва