Размышления на маршруте Чухлинка-Амстердам

Сентябрь, раннее утро, еще темно. Станция Чухлинка. Скоро поезд до Курского, десять минут до вокзала, а оттуда – дугой по кольцевой до Белорусского и экспрессом в аэропорт.

Ни души. Только одинокий контролер удивленно выглядывает из своей будки. На заспанном лице его: и куда это вы в такую рань собрались?

Да вот, знаете, в Голландию, а потом еще и в Бельгию, такие дела.

Ох, как хорошо, лучше, чем здесь вот сидеть, прыгунов ловить – что через турникет сигают. Европу увидите!

Что ж, - продолжаю я мысленный диалог, - увидим. Я туда вообще – впервые… Только вот… Беспокойно.

А что так?

Всегда перед дальней дорогой волнуюсь. Из дома уезжать не хочется.

Вы не волнуйтесь. Я когда на смену иду, тоже не хочу из дома выходить. А вот приду, чаю здесь выпью, сразу легче. Вы тоже втянетесь.

Правда?

А то. Смело езжайте. Смотрите, изучайте. С нами сравнивайте. Это же самое интересное – сравнивать.

Но я ведь турист. Раз, и нет меня. Если бы пожить, я бы, пожалуй, и сравнил…

А глаза вам на что? А опыт? У нас жизнь такая, что любой человек с большим опытом. Езжайте и подмечайте все… Не волнуйтесь.

И точно, постепенно отпускает это беспокойство. Под ногами пыль вокзала, мрамор метро, эскалаторы в Шереметьеве, вот уже самолет. Здесь понимаешь – дом далеко, до Голландии, пожалуй, даже ближе. Летишь – первый раз! – и вслушиваешься во все свои органы – как они себя ведут, следуют ли за воздушными ямами.

В такой ситуации, когда страх полета быстро становится адреналиново сладким, понимаешь, что путешествие – одна из немногих вещей, ради которых (не будь других, куда более обязательных) и стоит жить. Мы такие маленькие, а мир такой большой. Как же хочется весь его увидеть. И поэтому на высоте в несколько тысяч километров все мысли о работе, обязательствах, делах, телефонных звонках, письмах, обычной житейской суете растворяются в предчувствии нового, неизведанного мира.

 Не как настоящие голландцы

Аэропорт, электричка, вокзал Амстердама. Платформа, тоннель, еще несколько метров, и вот – забрезжил свет, показался город.

Мы – я, моя жена А.В. и ее подруга Юля, живущая в Голландии, - идем вдоль канала. Машин мало, зато много велосипедистов. В Амстердаме они хозяева жизни. Для них выделены специальные полосы. В дорожных спорах они имеют преимущества. Если не уступаешь им дорогу, они гневно реагируют на это раздраженным позвякиванием. Они катят по улочкам города, одновременно говоря по телефону, поедая сэндвич или читая газету.

Но какое же первое впечатление от города? И это столица? – подумал я. – А где же имперский размах? Где высотные здания? Где масса из камней и кирпича, которая давит на людей? Где, в конце концов, автомобильные заторы, без которых любой житель Москвы ощущает мир ущербным?..

Нет, ничего подобного. Вместо имперского размаха – чистый и комфортный город. Там, где должны стоять огромные административные здания, стоят крошечные домики с плоскими фасадами, почти отвесными лестницами и подвалами. Пешеходов убаюкивает вода в многочисленных каналах, которые опоясывают, пронизывают, рассекают, соединяют – здесь подойдут все слова – город. Зелень редких деревьев радует глаз. И цвета… Цвета совсем другие, не как в Москве, которая больше серая, белая, желтая, коричневая – на наших центральных улицах. В Амстердаме много красного, есть зеленый, черный цвет в городской среде.

По нашему времени дело идет к вечеру, а мы даже и не завтракали нормально. Что же тут съесть? Конечно, надо отведать национальное блюдо. Какое здесь национальное блюдо? Селедка! Ее продают прямо на улице, в палаточках – как у нас мороженое или хот-доги. Настоящие голландцы едят селедку так: либо нашинкованной с лучком – подают это на картонке, либо, запрокинув голову, отправляют в рот целиком, жадно откусывая от тушки. Мы не были настоящими голландцами, так что взяли «бутерброд» - селедку с хлебом.

Воспоминания ханжи

Центр города небольшой. Мои ноги привыкли к расстояниям московского центра. Много ли можно пройти в Москве за полчаса? Да почти останешься стоять на месте. В Амстердаме же за полчаса можно охватить половину исторического центра.

На главной площади – Неве керк и королевский дворец. Собственно площадь тоже не производит впечатление столичной, статусной. Но что на самом деле составляет главную достопримечательность города, я понял уже на второй день – об этом ниже.

Пройти мимо пресловутого квартала красных фонарей не удалось. Я полагал, что это какой-то специальный квартал на отшибе. Но нет, расположен он в центре, рядом с ним Ауде керк, то есть старая церковь. И захочешь – не пройдешь мимо. Достаточно проскользнуть по узенькой улочке между домов, чтобы увидеть женские прелести, которые тут и там торчат в окнах. Некоторые женщины призывно позируют, другие буднично читают газеты или смотрят что-то на телефонах.

Все же какое-то ханжество (или что это еще может быть?) во мне заговорило. Как ни странно, заговорило оно не при виде раздетых женщин в окнах, а при виде секс-шопов. Фаллосы и вагины, торчащие в окнах, произвели неприятное впечатление. Опять же, сравнивал с Москвой: наши секс-шопы стыдливо прячутся в переулках и наглухо «зашторены», никаких витрин.

Не менее поразила своеобразная практика голландцев устанавливать в общественных местах туалет. Нет-нет, что стоит туалет – так и надо. Но что это за туалет? Две вертикально установленные изогнутые металлические  пластины. Человек заходит за них и… При этом пластины скрывают только середину туловища, то есть и ноги, и голову человека вполне видно. Опять же, непривычно все это видеть… Особенно подобный туалет рядом с Ауде керк.

Впрочем, голландцы, как я понял, к своим церквям относятся проще. Во многих выставки современного искусства – хотя, кажется, мы видели их в церквях, которые все же не действовали, а работали как музеи.

Если наша столица вот уж действительно «никогда не спит», то Амстердам примерно с 7 вечера медленно впадает в сон. В 5-7 часов люди возвращаются с работы. Улицы наполняются велосипедистами. Картины бывают занятными: вот едет на велосипеде офисный работник: костюм, портфель, усиленно крутит педали, в одной руке руль, в другой – зеленый зонт в белый горошек.

Ван Гог и немного сыра

Наработанные ногами километры все же позволили сделать открытие. Главная достопримечательность Амстердама – тот самый городской пейзаж, который поначалу не произвел на меня впечатление. Да, имперского размаха нет, однако городскую среду формирует не он, а каналы, набережные, стоящие сплошным рядом кирпичные домики, часто со ставнями. В этом отношении центр Амстердама – музей под открытым небом. Современные здания стараются вписывать в сложившуюся застройку. Слово, которое вертится на языке, - «милый». Милый Амстердам…

На цветочном рынке нас застал дождь. Дожди в Голландии неожиданно начинаются и так же неожиданно заканчиваются. На рынке, пока мы скрывались от дождя под навесами, переругиваясь, купили подарки мамам и бабушкам: несколько тяжелых, под килограмм, клубней лилий.

Тут же, через проход от рынка, магазинчик сыров. В распахнутые двери подвальчика входят только туристы, привлеченные видом больших желтых головок, разложенных на деревянных полках. Свой, амстердамец, не зайдет – что ему тут делать? Зато турист и зайдет, и осчастливит хмурого, под стать дождливому небу, владельца деньгами. Большое искусство – вовремя остановиться, не бросаться покупать все сыры.

Занятный вопрос: а может быть, сыроделы – не меньшие художники, чем прославленные живописцы? Приготовить вкусный сыр – для этого нужны и знания, и опыт поколений, осевший в руках, и точный глаз, и даже, может быть, особый взгляд на жизнь… Но сыроделов никто не знает, история их имен не сохраняет. В отличие от имен знаменитых художников-голландцев, на натюрмортах которых обязательно встречаются головки сыра.

К сожалению, Королевский музей был закрыт – ремонт. Точнее закрыта большая часть, а вот зал, где висит «Ночной дозор» и еще кое-какие картины Рембрандта, оставили открытым. Слишком много желающих это увидеть, а значит, и поступления в бюджет – против выгоды трудно поспорить. Впрочем, к одному Рембрандту мы не пошли, зато рядом, через площадь, Музей Ван Гога. Симпатичное современное здание, построенное японцами. Людей много, публика всех национальностей, все внимательно разглядывают картины, которых, в принципе, не такое уж огромное количество.

Почему же я так плохо разбираюсь в живописи? Чего ищет мой глаз? Чего я пытаюсь увидеть в картинах? Почему же мне не дается Ван Гог, почему не даются импрессионисты? Может быть, во мне мало чувств, больше тянет на размышления?.. Когда же об этом задуматься, как не в то время, когда ты окружен цветными пятнами, взывающими к тебе со стен музей? А если остановиться? Если отрешиться от всего и просто остаться наедине с какой-нибудь картиной? С теми же едоками картофеля, к примеру? Или с каким-нибудь характерным голландским мостиком через речку?.. Отрешаешься. Кажется, картина немного приоткрывается, пропускает в свой мир. И люди на полотне становятся понятнее, и характеры их читаются, и обстоятельства, а потом и социальный фон додумывается – картина сразу становится объемной, современно говоря, интерактивной. И – дальше – мостик и природа вокруг вдруг оживают, озаряют своим светом – и это при всей нервозности художника, пробивающейся сквозь напряженную рябь цвета. Пасторальности здесь нет, но токи жизни ощутимы.

Искушение несвятых туристов

Возле Зейдекерк каждые полчаса собирается группа – желающие посетить смотровую площадку на колокольне, откуда открывается вид на город. Но уже не совсем сезон, а еще собирается дождь, поэтому «группа» - это мы с А.В. Сопровождал нас парень с пирсингом, который старательно обо всем нам рассказывал на английском – про саму церковь, про карильон, про колокола, которые протестанты украли у католиков и поместили в свою кирху.

На смотровой нас застал довольно сильный дождь. Однако он скорее даже придал еще большее очарование городу, охваченному непогодой. Насыщенное грубой синевой небо обволакивало Амстердам. По улицам текли ручьи. Кроны деревьев расщеплялись под ударами  водных потоков.

С крыши мы рассмотрели город, его структуру. Особенных доминант в нем нет, только несколько зданий, Амстердам преимущественно малоэтажный. И еще город наполнен узкими домами. Как раз на обратном пути мы снова прогулялись на главную площадь, где стоит Королевский дворец, а оттуда на вокзал. Вот возле вокзала находится самый маленький дом Амстердама - ширина его фасада немногим более одного метра.

Обратно в гостиницу возвращались кругами: последний день в Амстердаме, поэтому хотелось охватить как можно больше. Район Плантаж – окраина центра. В восемь вечера совершенно пустые улицы. В окнах зажигается свет.

Что нас удивило – окна без штор, то есть все на показ. Объяснений несколько: от гордого «нам нечего скрывать» до старинных легенд о мнительном короле, боявшемся заговоров и повелевшем никогда не закрывать окна, чтобы все подданные были всегда на виду.

И все дразнит, как бы говоря – загляни, загляни, что же ты, не стесняйся, ведь это так интересно – подсмотреть чужую жизнь, увидеть чужой дом… Что ж, подобное искушение перебороть невозможно. Мы жадно впитывали бытовую жизнь голландцев. Люди ужинали, готовились ко сну, читая в постели книги, смотрели телевизор…

Милый Харлем, милый Лейден

Сумку нужно положить в камеру, закрыть дверь и вставить банковскую карточку, причем вставить и почти тут же вытащить, после этого согласиться на оплату, нажав нужную кнопку, и получить чек со штрихкодом. Вроде бы, все так просто, однако возились мы с этим минут пятнадцать, переволновались, особенно я (я всегда в таких ситуациях волнуюсь куда больше А.В.), выпросили «помощь зала», то есть сотрудника, который нам все на английском – голландцы его хорошо знают – объяснил и показал. Но рука так и тянулась перекреститься – чтобы потом без проблем открыть камеру.

Купили билеты до Харлема, тоже не без курьеза. Сама покупка проста, мы уже привыкли: сунул карточку, нажал пару кнопок и получил билет. Билеты на руках, но куда их надо приложить, чтобы пройти на платформу?! Долго мялись возле турникетов, тыкали билетами во все щели, прикладывали к разным местам, но безрезультатно… Наконец, один из пассажиров нам сказал, что никуда прикладывать не нужно, можно просто пройти на платформу. Это в духе «а у нас джентльменам верят на слово».

Харлем, довольно большой город (150 тысяч жителей), километрах в двадцати от Амстердама. Ехали до него тоже около минут двадцати. Прибыли туда, не было десяти утра, поэтому улицы были пустые: голландцы работу начинают не слишком рано.

От вокзала до исторического центра города, который дал название району Нью-Йорка, идти всего ничего, минут десять. В центре Гроте-Маркт находится доминанта всего города – церковь святого Бавона. Это первый классический протестантский храм подобного масштаба в моей жизни. Главный городской храм построили, точнее начали строить в 14 веке, в стиле пламенеющей готики. Внутрь можно попасть как в музей, с платой за вход. Берут ее в пристройке перед входом, напоминающей космический корабль – все стерильное, с раздвижными дверями.

Хотя это, по сути, музей, все же службы в церкви идут. Вот и орган действующий. Это один из самых больших органов в стране, как гласит информация в путеводителе. На нем играли Гендель и Моцарт, так что дух великих композиторов, несомненно, в соборе присутствует. Как и дух тысячи людей, которые похоронены под полом. Об этом свидетельствуют черные надгробные плиты, по которым ступают туристы.

На окнах витражи – на библейские сюжеты или на сюжеты из местной истории. Разглядывая их, со всей очевидностью осознали, что мы ничего не знаем. Библию не читали, в религиозной символике практически не разбираемся. И дело не в том, конечно, что не имеем специального образования (А.В. как раз отчасти имеет – историю искусств изучала), а в том, что «ленивы и нелюбопытны».

Достопримечательностей в городе не очень много: ратуша и Мясные ряды на той же Гроте-Маркт, ещё одна кирха в южной части центра, музей Франса Халса. Однако главное, на что надо смотреть, - улочки города. Узенькие, заросшие зеленью, с уютными домиками, в которых так и хочется поселиться. Гулять по этим улочкам одно удовольствие. Вся прогулка, а также завтрак сэндвичами заняли часа три. Возвращаться в Амстердам, чтобы потом ехать к Юле в Эйндховен, было рано. И мы решили поехать по этой железной дороге дальше – до соседнего Лейдена, родины Рембрандта, это еще минут двадцать.

Лейден, как дальше сообщает путеводитель, меньше Харлема – в нем живет 120 тысяч человек. Однако он показался нам, во-первых, больше по площади, во-вторых, куда более населенным. Возможно, это связано с тем, что Лейден – крупный университетский центр (кстати, Юля и Сережа учились в свое время в Лейдене и снимали там квартиру), так что на улицах огромное количество студентов. Еще на вокзале нас встретила гора велосипедов, установленных на спецстоянке. Человек утром доезжает до вокзала, оставляет там велосипед, едет, скажем, в Амстердам, а вечером, вернувшись, берет на вокзале велосипед и катит домой. Причем есть возможность сдать свой велосипед в том же Лейдене, а в Амстердаме получить другой – по специальном билету.

Из достопримечательностей – здание университета, ботанический сад возле него, церковь святого Петра 15-го века, Гравенстен – бывший замок, потом тюрьма, а сейчас юридический факультет университета, ратуша, еще одна церковь. На стенах окрестных зданий – этакая забота о просвещении людей – краской выведены стихи известных поэтов: Верлен, Цветаева… И, конечно, многочисленные улочки и каналы, на поверхности которых отпечатываются дома, прохожие, велосипедисты…

Уже на обратном пути подошли к огромной ветряной мельнице, которая высится над рекой по дороге на вокзал. Сейчас там музей. Мы не пошли в него, зато походили вокруг и посмотрели чертеж мельницы в разрезе.

Немного другая Голландия

Если вообще можно питать слабость к общественному транспорту, то я питаю ее к электричкам - этот вид транспорта чрезвычайно удобен, особенно в московском регионе, который страдает от загруженности обычных дорог. Голландия, которая по размеру примерно с Московскую область, вся пронизана сетью железных дорог. Электрички бывают скоростными – останавливаются только в крупных городах, и региональными – останавливаются во всех населенных пунктах. Поезда ходят точно по расписанию, интервалы незначительные. Интересно, что билеты на поезда стоят довольно дорого не только по нашим меркам, но и по меркам местных жителей. Как потом нам объяснили, большое счастье для людей, если на работе им оплачивают проездной на электричку.

Вагоны двухэтажные, есть деление на классы. Пассажиры в основном путешествуют во втором классе, он дешевле. Внутри идеальная чистота, удобные сиденья. Пассажиры из тех, которые, как говорили у Гоголя, «почище-с»: служащие, бизнесмены, студенты. «Нетрудового элемента» нет. Что, впрочем, не означает, что нет его нигде. В Эйндховене, куда мы прибыли из Амстердама, где (о, чудо!) успешно забрали багаж из камеры хранения, возле вокзала нас встретила не только Юля, но и побитого вида уличный музыкант, который усердно наигрывал тему из «Крестного отца».

Эйндховен совершенно не похож на исторические города, которые мы видели до этого. И неудивительно: пострадавший от бомбардировок во Вторую мировую, после войны Эйндховен фактически отстроился заново. Во многом современному виду поспособствовало то, что в городе находятся предприятия технологических компаний – например, «Филипс».

В городе много высотных зданий, на каждом шагу встречаются современные постройки. Построены они часто с использованием популярных теперь материалов (под «природу», то есть камень, дерево). Интересно, что это не только офисные центры, но и обычные жилые дома. Голландия – настоящий полигон современной архитектуры. В Москве тоже есть подобные дома, но их немного и относятся они исключительно к элитным: «золотая миля», «фабрика Станиславского»…

Юля и Сережа живут в многоквартирном доме – по меркам Эйндховена высоком, этажей около двадцати, наверное, - где снимают двухкомнатную квартиру. Ну, как живут рядовые голландцы? Заходим и сразу жмуримся от предзакатного солнца, заливающего квартиру – она на верху, поэтому солнцу ничего не мешает. Маленькая прихожая, кладовка, забитая одеждой и коробками с обувью, слева душевая комната – ванны нет, и ребята за долгое время жизни в Голландии страдают – так иногда хочется понежиться в ванной, а не быстро выскакивать из душа. Кухня тоже скромная – ненамного больше наших из «хрущевок». Вот спальня, а вот гостиная, она же столовая, она же кабинет. Отсюда выход на узкий балкон, где особенно не развернешься. Только если стоять и смотреть на расстилающийся внизу город. Эйндховен топорщится современными высотками, шпилями многочисленных кирх и католических храмов. Город на юге, ближе к католическим странам, так что протестанты не доминируют.

Когда вернулся с работы Сережа, сели ужинать: местные салатики (которых у нас не бывает – с обилием овощей, трав и разных необычных составляющих вроде макарон), картофель, сыр с плесенью, вино. Разговоры. По моим наблюдениям, люди тянутся в страну за комфортом – она довольно богатая, высокий уровень жизни. Плюс еще есть возможность реализации – не стопроцентная, конечно, но часто выше, чем у нас. С другой стороны, и конкуренция большая. Поговорили с Сережей относительно экономики. Все же я читаю в последнее время много политической, геополитической и экономической аналитики, так что в этом отношении немного подкован. В Европе все начало шататься, и проблема в том, что из политиков никто не решается сказать, что уровень жизни начнет вскоре серьезно падать, а готовы ли люди затягивать пояса?

Романтический замок

Утром на вокзале мы пили кофе. Голландия – страна преимущественно кофейная, и к чаю, в отличие от России, здесь относятся очень сдержанно. Сережа укатил на велосипеде на работу, мы же втроем отправились в путешествие. Впереди нас ждал замок Де Хаар. Добираться до него непросто. Сначала поездом до Утрехта, крупного перевалочного пункта в самом центре страны, а оттуда автобусом до замка – он в пригороде.

В автобусе купили у водителя билеты по 3 евро. Ехали довольно долго, целый час, и въехали, видимо, уже в другую зону, так как водитель остановил автобус на пересадочной станции и сказал нам, единственным пассажирам автобуса, что надо бы платить не 3, а 4 евро. Мы предложили заплатить, но он отказался: в другой раз будете платить 4 евро, сейчас не надо. Сказав это, он отправился в вагончик на этой станции и сделал там себе кофе. Выпив стаканчик, поглядев на утиное семейство – мама и три утенка, - вальяжно переходящее дорогу от ближайшего пруда, водитель вернулся в автобус, и мы тронулись в дальнейший путь.

Наконец, автобус привез нас на пригородную станцию Флейтен, предварительно покатав по поселку возле станции. В поселке аккуратные домики, максимум двухэтажные, - не чета нашим многоэтажным безобразиям в «элитных» поселках. Все ухожено, все подстрижено, все вылизано – настолько, что иногда становится противно от стерильной голландской чистоты. Конечно, нам бы этому поучиться, а не воротить нос. Хотя, подозреваю, учиться этому надо столетия, чтобы привычка к чистоте и порядку вошла в кровь. Ну, и не без национальной ментальности, разумеется: в нас часто одновременно говорят Азия и славянская кровь, которые никак не соединятся с Европой. Привычка к чистоте требует усердной работы над собой. Пенять на власти всех уровней, от муниципалитета до Кремля, не стоит – давно ли мы смотрелись в зеркало?..

Итак, покружив по залитому солнцем посёлку, мы оказались на станции Флейтен. Автобус, который бы привез нас максимально близко к замку, ждать было минут сорок. В итоге пошли пешком. По счастью, у Юли на телефоне установлен навигатор, по которому мы и шли. Добирались что-то около часа. Прошли сначала поселок, за ним оказались на аллее, шедшей через поля. В полях паслись коровы, были посажены разные культуры (с табличками, где было написано, что это за культуры), стояли эффектные и довольно натуралистичные пугала.

Де Хаар – один из редких замков в Голландии, которая на них не очень-то богата. Средневековым его назвать трудно. С одной стороны, основан он был, кажется, в 14 веке, однако впоследствии многократно перестраивался. Современный вид приобрёл в 19 веке. Это уже не настоящий рыцарский замок, а некий романтический дворец с оглядкой владельца на древних рыцарей. Рыцарство в представлении людей поздней романтической эпохи: все прилизано и приглажено, с соответствующим флером, без средневековых жестокостей. Просто замок для отдыха. Подозреваю, что внутри все чрезвычайно комфортно. Это как во дворце Юсуповых на Мойке: в свое время был оборудован по последнему слову техники – электричество, лифты…

В самый замок не пошли. Там надо с экскурсией, но слушать рассказ на чужом языке не хотелось. Кстати, замок по-прежнему в частном владении и на какой-то срок в году отдается в полное распоряжение владельцев. В остальное время там посетители. Мы просто пошли гулять по парку – недлинные аллеи, пруд, а еще лабиринт. Он маленький, но все же интересный. А.В. очень обрадовалась – это ее мечта: побродить по лабиринту. Недалеко от пруда пасутся оленята, причем не в загоне, а вполне свободно, на территории с «формальной» оградой. Людей было очень мало. В парке нам встретилась только одна молодая пара. Возле замка ходила небольшая группа, а потом появились дети в рыцарских костюмах – видимо, какое-то мероприятие, чуть ли не свадьба. Многолюдная процессия отражалась в заполненном водой рву, окружающем замок.

Места боевой славы русской армии

Собственно говоря, не только Утрехт, куда мы вернулись после замка, но и Амстердам, а с ним Дордрехт, Роттердам, Бреда – тоже места боевой славы русской армии, освобождавшей Голландию от наполеоновских солдат. Идя по каменным улочкам Утрехта, так и надеешься, что вот сейчас из-за угла на тебя вылетит казачий патруль, сопровождающий командующего русскими войсками генерала Александра Христофоровича Бенкендорфа. Но нет, из-за угла вылетают не казаки, а всего лишь японцы, всех вокруг ослепляющие вспышками фотоаппаратов.

Город произвел несколько мрачное впечатление. Но это притягательная мрачность. Он красив, как и все те голландские города, которые мы видели. Запоминаются в первую очередь двухэтажные каналы: внизу вода, дальше идут лавки и магазинчики, а еще выше, уже на «втором этаже» - собственно набережная, по которой ходят люди.

Кафедральный собор посетить не удалось – возле него было какое-то мероприятие, и вход был закрыт. Так как было поздно, не попали внутрь и церкви святого Петра – это образец романской архитектуры. Только походили вокруг этой небольшой церкви. Большей частью просто ходили по городу, по тем же самым узеньким улочкам, по которым ходили и в других городах. К сожалению, гуляли недолго, так как устали, добираясь до замка и обратно, проголодались… Так что придется в Утрехт ехать еще раз! К тому же, не купили там магнитика, а без этого теперь никак: нет магнитика, считай, и не был в городе.

Чинно и благородно

Сначала проехали Бреду, сразу оживившую в памяти знаменитую картину Веласкеса. Затем Роттердам – он проявился верхушками минаретов. Арабский полумесяц вольготно чувствует себя на землях северных протестантов. И вот, наконец, всей компанией прибыли в Гаагу.

С организацией нашего путешествия мы несколько просчитались. Мне надо было слушать А.В., а не продвигать собственный план: по пять дней на Голландию и Бельгию. Надо было, пожалуй, ехать на десять дней только в Голландию, тогда бы мы посетили больше городов: Маастрих, Роттердам, Бреду, родину Босха Хертогенбос, Дордрехт, Делфт, Неймеген, а еще север от Амстердама. С другой стороны, перемена впечатлений – тоже хорошо.

Итак, Гаага. Это вторая столица королевства: здесь расположены основные госучреждения, а также международные организации. Соответственно, и антураж здесь иной. Гаага чинная, аристократически-буржуазная, в отличие от Амстердама, который какой-то разбитной и яркий, за счет туристов и всяких «свобод» (кофешопы со значком марихуаны на стеклах, целующиеся мужчины на улицах). От вокзала мы как-то довольно быстро вырулили на улицу, напомнившую мне Арбат, она и привела нас к Бинненхофу, своеобразному «каменному ядру» центра города. Здесь в средние века был построен рыцарский замок, вокруг которого возникли другие здания. В разные времена Бинненхоф был местом парламента, королевского двора, правительства.

Из виденного запомнилась огромная голландская шарманка. Она стоит на телеге, которую тащит лошадь, и издаёт громкую и яростную музыку. Это не та шарманка, которая сразу всплывает в голове. Из голландской несется дьявольская музыка, как будто тысяча чертей пляшет на своём пиру.

На глаза нам попалась крошечная лавка, где жарили и тут же продавали «настоящую фламандскую картошку», фактически национальное блюдо. Это картофель фри, нарезанный довольно крупными ломтиками, обжаренный в масле (в Бельгии, кажется, исключительно в животном жире) и политый соусом на выбор – майонез, горчица и т.п. Мы с А.В. взяли себе по большой порции. Это была ошибка. Мы привыкли к московским порциям – очень скромным, даже если их название утверждает обратное. А здесь большая порция оказалась гигантской, с большим количеством майонеза – настоящий удар по желудку. Так как я давно не ел ни жареной картошки, ни майонеза, сначала порадовался – когда мы сели на берегу пруда, в котором отражались стены Бинненхофа, - а потом как-то заволновался. Я все ел и ел, а порция не заканчивалась. Ребята взяли порцию поменьше, но тоже доели с трудом. Я же вовсе не доел, как и А.В. Пришлось выкидывать остаток.

Сев возле пруда на трамвай, поехали к морю. Почему-то северные моря меня привлекают больше. Что Балтийское, что вот это, собственно Северное море. Юг, хотя я на южных морях и не был, ассоциируется у меня с жарой, пляжем, толпами людей. А север – с прогулками между сосен и успокоенностью в прохладе.

Людей на берегу было много – выходной день. Гуляли, запускали с детьми воздушных змеев. Однако нам встретилась пара смельчаков в купальных костюмах, которые катались на досках – дул ветер, и море было в волнах.

 Пересекая границу

Расстояния в этой части Европы смешные. Недолгое время в поезде, отошедшем от Гааги, и мы уже в Бельгии. В Антверпене нас встретил огромнейший вокзал. У него четыре или даже пять уровней: помимо платформы на трех этажах, есть еще и магазины. Фасад вокзала исторический, 19-го века, а вот основное «тело» реконструировали лет десять назад, значительно расширив и сделав его современным.

В гостинице, в центре, на набережной, приняли нас очень приветливо, как, впрочем, и везде. Тетушка на рецепции тут же дала нам карту города и показала, как пройти к новому музею, с крыши которого открывается вид на город. Когда мы, оставив вещи в номерах, дошли до этого музея, было уже темно. Но все-таки поднялись наверх, чтобы посмотреть на город в огнях.

Было уже часов десять, когда мы пристроились в кафе на главной площади. Решили поужинать. Сели на улице и выбирали блюда, пытаясь разобраться в меню. Тут случилось интересное: когда мы выбирали, переговариваясь и смеясь, из кафе вышел веселый русский парень.

- Ребята, если вам надо что-то перевести, я помогу. Я здесь повар, смена закончилась. Но я подскажу, если надо.

Мы поблагодарили, но уже во всем разобрались. Парень пожелал удачи и ушел. Русские люди есть везде.

А что же с нашим меню? Несомненно, нужно пробовать местные блюда, чтобы узнавать страну не только ногами, глазами, ушами, но и желудком. Но все же для начала я заказал себе «Русский салат», втайне надеясь, что это мой любимый «Оливье». Однако это было нечто травянистое, чего у нас в национальной кухне никогда не было, а еще с разрезанным пополам вареным яйцом и майонезом с большим количеством уксуса (видимо, майонез самодельный). А вот на «второе» уже типично бельгийское блюдо – большая порция мидий с гарниром в виде фламандского картофеля. Вторая порция картофеля фри за день – это, право, было слишком.

Низкое и высокое

Голландия и Бельгия совсем рядом, входят в одну зону, имеют, так сказать, одну общую Фламандию, одну историю – Бельгия ведь выделилась в самостоятельное государство только в 1830-х годах. Однако разница в облике городов значительная. Даже по цвету: в бельгийских городах преобладают бело-серые дома, голландской яркости, как в Амстердаме или Гааге, в том же Антверпене я не увидел.

Другое, что сразу бросается в глаза, - некоторая неряшливость городов. Сразу пахнуло чем-то родным и знакомым, вполне себе московским (об этом еще позднее). Обилие рекламы на улицах, суета, автомобили (на велосипедах в Бельгии ездят гораздо меньше), мусор на дорогах. Да и рельеф другой. Низменные Нидерланды, оправдывая свое название, напоминают идеально ровную поверхность – поля, каналы, снова поля. В Бельгии рельеф разнообразнее и вполне напоминает подмосковный – поля, холмы, речки.

Почти напротив гостиницы – замок Стен. Он не полностью пережил время, так что встретили нас осколки крепостной стены, разрушенной при перестройке города. Замок довольно скромный, и внутренние помещения перестроены. Сейчас в нем музейное учреждение с уклоном в детскую тему.

Прогулка по улочкам, которые идут от замка к центру, привела нас на Гроте-Маркт. Ее, как и во многих городах региона, окружают так называемые дома гильдий – их строили гильдии лучников, мясников, пекарей и т.п. Возводили их в 15 веке, так что они относятся к готическому периоду, однако украшенные фасады говорят о том, что веке в 19-м их перестраивали, подновляли. В центре площади довольно большой фонтан, отличающийся пышностью.

Над площадью нависает огромный, самый большой в Бельгии собор Анверпенской Богоматери. Чтобы посмотреть на колокольню, надо задирать голову, - ее высота более 120 метров. Это грандиозное сооружение строилось в общей сложности 200 лет, с середины 14 века. В собор мы зашли, причем мужчина, который нам продавал входные билеты, поинтересовался, откуда мы, а затем, узнав, сказал по-русски: «Спасибо».

Посещать такие соборы необходимо. И не только потому, что они – произведения искусства, над которыми работали многие мастера (например, в этом соборе висят огромные полотна Рубенса). Но и потому, что, находясь внутри, чувствуешь сопричастность к этим постройкам сотен, тысяч, а то и десятков тысяч людей. Строили соборы, конечно, всем миром – полагаю, деньги давали не только аристократы или купцы, но и простые мещане, проживавшие в городах. В этом смысле стены собора сохраняют энергию этих тысяч душ, она никуда со временем не исчезает. Ею заполнено все это огромное пространство, от надгробных плит на полу до высокого готического потолка, под которым все устремляется вверх, к Богу.

Каждый элемент сооружения, все эти родовые капеллы, например, создавались в разное время. И каждое, в зависимости от вкусов и возможностей владельцев, отличается красотой. Сколько же ремесленников здесь работало – художники, скульпторы, резчики по дереву, ковщики… И сколько раз собор горел или был разграблен, а все равно – возрождался. Кстати, церквей в Антверпене, как и в других городах, все-таки не так много, как в Москве, скажем. Но и размеры другие. Наши церкви более, что ли, интимные, за рядом исключений, здесь же огромные соборы, рассчитанные, видимо, на то, что во время службы будут вмещать целый средневековый город.

 Брейгель, Рубенс и японцы

Если отойти от собора, миновать памятник знаменитому горожанину – Рубенсу и двинуться в сторону от центра, то очень скоро можно оказаться возле небольшого особняка, напоминающего дом зажиточного буржуа. Это музей Майера ван ден Берга, выросший из частного собрания местного предпринимателя. Он отличался склонностью к искусствам, рано умер, а мать, в память о сыне, сделала из дома хранилище коллекции. В принципе, ее можно было бы назвать не самой богатой, если бы не одно «но»: две картины Брейгеля-старшего. Больше того, сам Майер ван ден Берг, как я понял, в свое время искал работы Брейгеля и многое сделал, чтобы вытащить имя художника из забвения (мы часто забываем, что многих художников Средних Веков и Возрождения заново открывали в 19-20 веках). Брейгель представлен в музее «Безумной Гретой» и «Пословицами». У «Пословиц» видели такую картину: в музей пришел отец с маленькой дочкой и перед картиной учил ее пословицам, показывал какие-то картинки, которые принес с собой, - словом, наглядное пособие.

В музее как раз шла выставка «Неизвестный Брейгель». В специальном помещении, напоминавшем отсек звездолета (темнота, раздвижные двери, панели), были выставлены рисунки и гравюры – две работы самого Брейгеля и десятка три-четыре работ его учеников, последователей, которые рисовали «по мотивам», то есть перерисовывали картины, в том числе утраченные, либо же «по идеям». Но о Брейгеле позже, так как будет более удобный повод.

От музея, провожая Юлю и Сережу на вокзал, мы петляли кружным путем, чтобы ближе, в деталях познакомиться с городом. И вот так, петляя и кружась, вышли в район красных фонарей, чего не ожидали, так как наивно полагали, что подобный район есть только в Амстердаме. Однако забыли о том, что Антверпен – портовый город, так что сексуальные традиции здесь не могут не быть богатыми. В отличие от Амстердама, о «профессионалках» которого я уже писал, здесь дамы более расхристанные, если судить по тем позам, которые они принимали в витринах домов. Что интересно: в Амстердаме за счет узких улочек образовывалась какая-то действительно интимная атмосфера: ты и дама в витрине. А вот в Антверпене «красные дома» стоят на широкой, с шоссе, улице, пространство хорошо «простреливается», и возникает только чувство стыдливости. И ведь все это совсем рядом с главным собором, от других церквей, где едва-едва закончилась воскресная служба и отзвонили колокола. Каждому свое.

На пути к вокзалу – оставалось время – заглянули в Дом Рубенса, где теперь музей. Сдавая вещи в камеру хранения, провозились десять минут, так как не могли разобраться с замком на камере – и это четыре человека с высшими образованиями.

В музее толчея, особенно много японцев. Здесь сделаю отступление. Сережа объяснил это тем, что японцы крайне много работают, у них в году совсем мало дней отпуска, поэтому они все, что видят, снимают, а потом «путешествуют», разглядывая фотографии. Кстати, к чертам голландцев как нации. Юля сказала, что они трудолюбивые, однако в меру, собственное время ценят: на работе не задерживаются, раньше не приходят, выполняют только свою работу, ценят внутреннюю гармонию.

Дом просторный, с большой и светлой мастерской. Работы, в основном, второстепенные. Но интересно было посмотреть на бытовую сторону жизни состоятельных граждан 17-го века. Она на высоте, разумеется. Отсюда и обилие дорогих вещей, большие комнаты, изразцы, а также искусно оформленный садик во внутреннем дворе. Так и представляешь, как художник там отдыхал, чувствуя, что отгорожен от остального мира.

Воспоминание об Украине

В антверпенской гостинице – шведский стол. Причем довольно разнообразный и обильный: каша, яйца, булочки, бутерброды, йогурт, чай, кофе, молоко, сливки, сок. Вообще, это интересно – сравнивать гостиничные завтраки. Самый запоминающийся из нашей практики был в Киеве. Все-таки украинская земля щедрая и особой заботой о собственном здоровье не отличается. Киевский утренний «шведский стол» ломился от каш, мяса, картофеля, доброго десятка салатов, хлеба и булок, разнообразной нарезки. И, конечно, Украина не была бы Украиной, если бы на завтрак в гостинице не предлагали борщ. А вот, кстати, чем дальше в нашей прошлой поездке мы забирались на запад, тем завтрак становился скуднее и, действительно, более европейским. Особенно тощим он был в Ужгороде, а это уже самая западная часть страны, дальше – Европа.

Утром мы поехали в Гент, где нас ждал забронированный номер в гостинице разряда B&B, то есть Bad&Breakfast, кровать и завтрак. Это, по сути, квартира, которую хозяин сдает под комнаты постояльцам. А есть и общие площади – кухня, столовая, а также небольшая площадка на крыше первого этажа, этакая терраса. Все чрезвычайно уютно. Скрипящие полы, высоченные потолки, скошенные стены – все говорило о том, что дом старый, начала 20 века или же даже 19 века. Хозяин – улыбчивый и доброжелательный мужчина лет пятидесяти. Сразу же, как только мы обосновались в комнате, дал нам карту города и пометил, куда нам обязательно надо сходить.

Гент – город средний по размерам, живет в нем порядка 250 тысяч. В общем-то, он похож на Антверпен, такие же контрасты: красивый исторический центр, но мусор на улицах, а ближайшие к центру районы вполне напоминают наши провинциальные города. Все так похоже – торговые центры, заросшие набережные, реклама…

Замок графов Фландрских произвел неизгладимое впечатление – все-таки это первый средневековый замок такого масштаба, который мы посетили. Построили его еще в конце 12-го века, причем на территории были и более древние постройки (их остатки в подвале). К 19-му веку замок был серьезно разрушен, однако его отреставрировали за счет города. Но реставрация идет и сейчас – во всяком случае, часть помещений в плачевном состоянии, со следами пожарища. В залах выставлена небогатая экспозиция, которая особо нас не привлекла. Гораздо больший интерес вызвала собственно прогулка по территории, по спиральным лестницам, по открытой площадке наверху, по крепостной стене. Приметили и средневековый замковый туалет. Подозреваю, что сделан был специально для дозорных, которые ходили по стене. Туалет весьма прост: в каменных башенках на стене имеются дырки, в которые, собственно, нужду и справляли.

Гентский алтарь и вафли с клубникой

В пути от замка нас застал очередной сильный дождь, от которого мы поспешили укрыться в католической церкви святого Николая. Это большая церковь 13-го века, открывшаяся пару лет назад после 50-летней реставрации. В свое время она пострадала и от протестантов, и от французских войск, которые устроили в ней конюшню. Внутри все довольно новое. Звучала музыка, которую мы послушали, присев на стулья. Дождь все продолжался, но на месте нам не сиделось, так что мы перебежали площадь и оказались в беффруа. Вообще, во Фландрии, как и на части территории современной Франции, этих беффруа, то есть вечевых башен, сохранилось несколько десятков. На гентской башне 14-го века находится карильон из 44 колоколов. Не без гордости отмечу, что мы с А.В. были единственными, кто поднялся на смотровую площадку башни – еще бы, в такую погоду других дураков не нашлось. На смотровой площадке лились потоки воды, гулял сильный ветер. Впрочем, дождь вскоре прекратился, но ветер остался. Настолько сильный, что меня чуть не пришибло дверью. Вид на город замечательный – видны основные исторические здания. При этом современность основательно подпортила этот самый вид – тут и там современные здания, в массе вполне себе безобразные.

Совсем рядом с беффруа готический собор святого Бавона, очень большой, построенный на месте древнего христианского храма, который стоял там еще в 7 веке. Остатки романского собора, его, выражаясь нашими терминами, подклет, можно посмотреть, спустившись в «подвальное помещение». Вид этих романских камней на меня всегда производит сильное впечатление. Я всегда пытаюсь проникнуться духом истории, увидеть в этих неодушевленных камнях живые картины того времени. Такие минуты, когда я хожу меж этих белых плит с сохранившимися письменами и когда никого больше вокруг не существует, дорогого стоят. Эти мгновения редки, хотя посещают меня и в наших, русских храмах, и я их особенно ценю.

Собор святого Бавона известен благодаря произведению братьев ван Эйк – Гентскому алтарю. Он хранится в специальном помещении, куда продают билеты и где выдают аудиозапись, из которой можно узнать историю создания алтаря, биографию художников, а также разобраться с тем, что и кто на нем изображен.

Во время путешествий посещение музеев, соборов и других подобных мест следует чередовать с прогулками – в таком случае и материал усваивается легче, и впечатления не наслаиваются одно на другое. Словом, после замка, двух соборов и вечевой башни мы отправились в прогулку по городу. Видели студентов местного университета, которые ходят в одежде одного цвета – сама по себе одежда разная, но цвет или оттенок – зеленый, что, видимо, должно объединять молодых людей, показывая их принадлежность к одному учебному заведению. Заглянули в торговый центр, затем – еще пятнадцать минут прогулки, и мы вернулись к соборной площади, где решили пообедать.

Знаменитые бельгийские вафли отличаются от менее знаменитых голландских. Последние маленькие и тонкие, спрессованные с сиропом или патокой, а бельгийские – большие и пышные, сверху подается добавка – ягоды, сливки, шоколад, карамель и т.п. Сначала хотели заказать шесть вафель – все-таки проголодались с утра, - но, по счастью, что-то нас остановило – то ли отложившийся в подсознании опыт, то ли чрезвычайно удивленное лицо официанта, - и мы заказали только четыре порции. Бог мой, но этого тоже было много! Когда я увидел, что официант несет наш заказ – только первые две порции, мне уже стало плохо от того, насколько порции большие. Настоящий удар «сладкой смерти»: клубника, шоколад, мороженое. Хорошо, что тесто, из которого делают вафли, само по себе легкое и не особо сладкое.

«Где слог найду?..»

Поля Фландрии засажены кукурузой. Когда едешь электричкой, за окном, где-то в стороне, мелькают фермерские домики, пятнистые бока пасущихся в полях коров, белоснежная шерсть овец…

«Где слог найду, чтоб описать прогулку…» Так восклицал когда-то Михаил Кузмин и так, вслед за ним, приходится восклицать мне. Брюгге имеет репутацию одного из красивейших городов Европы. Хотя мне трудно сравнивать, так как в «европах» я не бывал, но город действительно невероятно красив.

Что же составляет его красоту? Если говорить рационально, то комплекс центральной застройки, которая сохранилась, несмотря ни на что, практически полностью – от средневековых зданий до построек начала 20 века. Если же немного приподняться над рациональным, то – какая-то почти метафизическая красота этого исторического центра. Он пронизан каналами и узкими улочками, которые петляют и извиваются, образуя запутанный клубок. Только внешне может показаться, что в этом переплетении улочек и переулков сплошной хаос. Разумеется, когда они только появлялись, на каждое местонахождение была своя причина, которая со временем забылась. И это характерно для старинных городов. Такую ситуацию можно наблюдать, к примеру, и в историческом центре Москвы, в котором тоже довольно легко запутаться даже посвященному человеку. В более поздних городах, где властвует регулярная планировка, очарование нужно искать в других вещах. Так вот, в этом хаосе теперь чувствуется какая-то метафизическая логика, которая привлекает своей магнетической силой. Идя по булыжным мостовым, ты чувствуешь, что по ним ходили точно так же и сто, и двести, и триста лет назад, и много больше. И если немного пофантазировать, можно представить, что тени всех этих людей идут в эту минуту вместе с тобой. Точно так же переходят мостики, настолько узкие, что часто на них не могут разойтись и несколько пешеходов, так же садятся в уличных кафешках и ждут, пока им принесут их любимые брюссельские вафли вместе с чашечкой кофе, так же забираются на вечевую башню, чтобы увидеть город с высоты… Да-да, это то самое сюрреалистическое (в своем истинном значении, то есть «над реальностью») ощущение истории, растворенной в пространстве, которое привлекает меня во всех исторических городах. В этом смысле разницы между ощущениями в Брюгге или в Плесе нет.

Брюгге – город небольшой. Однако стоит лишь минут десять пройтись по его улочкам, чтобы увидеть: туристов много больше, чем местных жителей. По счастью, мы приехали после окончания активного сезона, когда туристический поток не такой сильный. Но все равно – толчея на улицах, обилие загруженных катеров, которые снуют по каналам…

В церкви Богоматери – могилы Карла Смелого и его дочери Марии Бургундской. Но главная достопримечательность другая – скульптура «Мадонна с младенцем». Это одна из немногих работ Микеланджело за пределами Италии. Выполнена она была по заказу двух местных купцов в 1514 году. Скульптура стоит отдельно. С виду очень простая, но эта та самая простота, которая свойственна прекраснейшим произведениям искусства.

На главной площади Гроте-Маркт, если пользоваться сухим языком путеводителя, находится одна из красивейших вечевых башен Фландрии. На самый верх башни ведёт 366 ступеней. Мы эти ступени прошли от начала и до конца, что стало испытанием. Дело не только в том, что подниматься на такую высоту само по себе тяжело. Но и в том, что лестница сужается от низа к верху. На последних ярусах она настолько узкая, что там может пройти только один человек. Поэтому тем, кто спускается сверху, приходится останавливаться и заходить на этажи, чтобы пропустить поднимающихся.

Вид на город, разумеется, очаровательный. Погода выдалась отличная, солнечная, так что перед нами расстилался огромное рыжевато-коричневое поле – черепичные крыши домов центра Брюгге. Современных доминант в городе нет – только колокольни старых соборов. За это город и ценят.

Дальнейшая прогулка была уже расслабленной – мы просто гуляли по улицам, фотографировали. Зашли в Иерусалимскую церковь, сделанную по плану Храма Гроба Господня в Иерусалиме. Там очень интимно и красиво. Заглянули в лавку старьевщика, где проковырялись, наверное, минут двадцать в залежах старинных часов, фотографий, потрескавшихся картин, статуэток, потускневших столовых приборов, неведомых медалей, гравюр, кухонной утвари, мебели, пыльного тряпья, напластанных друг на друга. Однако ничего не купили.

Анекдот: возле лавки толклись несколько русских мужиков, которые обсуждали между собой эту самую лавку. Узнаю наших людей: нос воротили – лавка не такая, лавка плохая, вот в Швеции-то да, вот там была лавка!

Уже Брюссель

Я бы сказал, что Брюссель – «интернациональная» столица. Современный мир во многом лишил город индивидуальности, «национальной физиономии», нивелировал ее, уровнял со всеми другими столицами. Скажем, Амстердам очевидно национален, а вот Брюссель – нет. В нем те же самые магазины, что есть и в Москве. В нем те же самые предприятия быстрого питания. Тот же самый хаос на улицах, который творится, судя по всему, во всех «цивилизованных» мегаполисах. Брюссель похож на Москву, которую за последние полвека лишили индивидуальности, в которой вечно ругаемая «азиатчина» уже практически исчезла и затерялась где-то в закоулках, а еще вернее просто рассыпалась и осела пылью на мостовых. Впрочем, мы привыкли ругать свое – ту же Москву, например. А ведь Брюссель, скажем корректно, не образец для подражания. Даже больше того, Москве он во многом уступает. Во всяком случае, в центре Москвы я не видел такого количества мусора, сколько увидел в центре Брюсселя. Мусорные мешки валяются прямо на тротуарах, извергая из себя содержимое. И город сам по себе очень мрачный. Что касается архитектуры, то она, как в Москве, тоже теряет индивидуальность и национальный колорит. Старые постройки исчезают, возникают новые, заслоняющие древние остатки. Центр города активно перестраивается, везде башенные краны, отбрасывающие тени на редкие памятники. Как говорят знающие люди, законодательство по защите памятников архитектуры в Бельгии много хуже российского.

И, конечно, «национальный вопрос», который в Бельгии стоит очень остро. В городе уже давно созданы своеобразные анклавы, откуда приезжие из арабских стран или Африки вытесняют коренное население. Столица страны состоит из двух десятков комунн. В некоторых, как я читал, коренное население уезжает планомерно уже многие годы. Есть районы, где число приезжих перевалило за половину.

Архитектурно город достаточно скучный, в чем мы убедились после двух часов прогулки. Видели ряд «местночтимых» достопримечательностей: средневековую Черную башню, зажатую теперь современными зданиями, барочную церковь Святой Екатерины, памятник королю Леопольду, над которым нависли башенные краны, мрачноватый королевский дворец и небольшой парк перед ним. Значительную часть центра составляют дома эпохи эклектики и модерна, то есть вторая половина 19 века. Что вполне логично и что повторяет московскую и питерскую ситуацию. На Гран-Пляс можно увидеть и причудливую брабантскую готику, и барокко. На сравнительно небольшой по размеру площади теснятся средневековые ратуша и королевский дом (впрочем, король там никогда не жил), а также более поздние дома гильдий, построенные в самом начале 18 века, когда площадь заново отстраивалась – после артиллерийских бомбардировок французами. Ратуша поражает своей башней, такой, казалось бы, тонкой и непрочной, что не очень понятно, как она держится.

Брейгель и Магритт

Наша поездка удалась хотя бы потому, что мы побывали в Королевском музее изящных искусств, где увидели картины, которые в принципе стоят того, чтобы ради них лететь в другую страну.

Музей разделен на две части – старое искусство (до 18 века) и новое (до 20 века). Разумеется, основная часть картин принадлежит фламандским художникам: ван дер Вейден, Боутс, знаменитые портреты Мемлинга, Рубенс, ван Дейк, Йорданс. Однако нас интересовали, разумеется, больше всего Босх и Брейгель Старший. Что до Босха, то там две картины, которые не относятся к самым известным. А вот Брейгель представлен основательно, целых пять картин, которые – вместе с картинами сыновей Брейгеля – составляют целый зал.

Картины Брейгеля – как раз то, ради чего и стоило пускаться в путешествие. Смотреть репродукции в альбомах и картины «вживую» - не одно и то же. Впечатления и ощущения совершенно другие. Вместе с таким «живым» взглядом приходит и понимание. Ведь можно разглядывать детали или же наоборот, охватывать все полотно целиком, и таким образом возникает динамическое «прочтение» картины. Скажем, «Падение восставших ангелов». Мы минут десять с А.В. обсуждали картину и пытались «читать» ее с точки зрения человека 16-го века. Из Брейгеля также висят «Поклонение волхвов», «Перепись в Вифлееме», «Пейзаж с падением Икара и зеваками» и очень известный, растиражированный, как и «Охотники на снегу», «Зимний пейзаж с конькобежцами и ловушкой для птиц». Удивительные чувства охватывают при взгляде на эту картину. Убеждаешься, насколько многогранным был художник, душа которого вмещала и библейские сюжеты, и сюжеты на вполне бытовые темы. Все это спаяно настолько, насколько спаяно и в жизни – если стараться на жизнь смотреть не поверхностно. От «Зимнего пейзажа» несет фламандской древностью, цветами и красками того времени, и даже, кажется, передается холодок от снега. И все это сдобрено авторской иронией в ее высшем понимании.

Из здания, не выходя на улицу, можно перейти в соседний музей – Рене Магритта. Это тоже было одним из сильнейших впечатлений от всей поездки. Музей, который был открыт сравнительно недавно, сделан по законам современного музейного дела, он представляет нечто концептуально целое, где экспозиция организована, в общем-то, в зависимости от того художника, которому она посвящена. Отсюда причудливость проходов, подбор музыки, которая звучит в полумраке и сопровождает на протяжении всего посещения, подсветка, подача информации. Музей занимает несколько этажей, каждый из которых содержит работы того или иного периода. Хорошо, что страна оценила национального гения и создала подобный музей. Наслаждаться картинами Магритта можно долго, как долго можно пытаться их расшифровывать. Хотя я решать подобные задачи люблю не всегда, мне скорее важны «общие ощущения».

Отъезд

К десятому дню пребывания за границей накопилась усталость. То ли из-за усталости, то ли из-за того, что Брюссель нам не полюбился, но последний день в нем мы провели относительно пусто. Под моросящим дождем отправились в церковь, где похоронен Брейгель, однако она оказалась наглухо закрытой. Зато погуляли по району, где жил художник, и даже увидели дом, в котором он провел последние годы. Этот район, а он на окраине центра, находится в низине. Оттуда мы поднялись к собору Нотр-Дам дю Саблон. Небольшая, если сравнивать с теми католическими соборами, что мы видели, церковь – образец узорчатой брабантской готики. Внутри очень солнечно – витражные окна большие и пропускают много света.

От собора прошли к Дворцу Правосудия, который стоит на возвышенности. Это монументальное здание, которое из-за потемневшего известняка производит гнетущее впечатление. Впрочем, правосудие должно внушать трепет.

Со смотровой площадки открывается вид и на центр, который расстилается где-то внизу и проявляет себя только острыми башнями соборов или же верхушкой ратушной башни, и на дальние коммуны Брюсселя. Дождик как раз закончился, на небе появилась радуга, которая своими основаниями соединила на наших глазах город. В дальнем конце хорошо виднелась знаменитая Базилика Святого Сердца, огромное здание, построенное в начале 20-го века. Правее от этой базилики виден был не менее знаменитый Атомиум, металлическая конструкция, представляющая собой увеличенную в миллионы или миллиарды раз кристаллическую ячейку железа.

Район Сен-Жиль, в стороне от центра, активно застраивался в начале прошлого века. Соответственно, в нем немало домов в стиле модерн. Пошли мы туда не случайно – хотели посмотреть на работы архитектора Виктора Орта, а также побывать в его музее. Район достаточно фешенебельный, что, впрочем, не отменяет некой бесприютности и определенной запущенности домов. Дорогие магазины, рестораны, одетые с иголочки люди, встречавшиеся на нашем пути, как-то контрастировали с той информацией, которую я прочитал о районе: это, как пишут, один из беднейших районов города, где живут мигранты. Вполне возможно, что я что-то напутал, и мы к своей цели шли другими путями. Районы в Брюсселе небольшие по масштабам, так что могли зайти в другой.

Но, добравшись до музея Орта, обнаружили, что до его открытия оставалось больше часа. Несмотря на то, что хотелось посмотреть образец модерна, построенный архитектором для самого себя, то есть образец тотальной архитектуры – от фундамента до дверных ручек, решили все же не ждать. Вернувшись в гостиницу, упаковали вещи.

Хозяином нашей гостиницы в Брюсселе был итальянец Марио, этакий комический персонаж из комедии: маленький, худенький, с побритой наголо головой и скрипучим голосом. Но человек отзывчивый: узнав, что мы выезжаем в пять утра, всплеснул руками, пробормотал «Мамма миа!» и заботливо обещал приготовить нам завтрак. Действительно, на кухне нас ждал сухой паек – яйца и бутерброды.

Электричка до аэропорта отправлялась в шесть, а билетная касса начинала работать только в семь. Это мы обнаружили, когда, зайдя в вокзал и пройдя мимо многочисленных бродяг, спавших на полу (о да, ничем не лучше нашей Комсомольской площади), подошли к закрытой кассе. Купить билет не получилось и в автомате – он принимал к оплате только бельгийские пластиковые карточки. Словом, сели в поезд «зайцами».

Через несколько часов уже были в Риге. До московского рейса оставалось много времени. Собственно говоря, мы специально и рассчитывали так, чтобы успеть погулять по столице Латвии.

На окраине империи

Сразу надо сказать, что из Европы мы попали почти к себе домой. Это было очевидно и по общей обстановке в городе, еще во многом советской, несмотря на 20-летнюю историю «свободной Латвии», и, главное, по языковой среде. Мы попали в русскоязычную среду. Это мы наблюдали и в автобусе, когда ехали в центр столицы, и в самой Риге, и в аэропорту, где многие говорят по-русски. Причем немало собственно русских, что понятно, ведь в Риге еще до революции была сильна русская диаспора, в том числе военная.

Итак, что же за впечатления от Риги, точнее, от центра? Город мрачный, улицы пустые, немного машин и немного людей. Когда рассказал об этом своему знакомому Л.Б., который долгое время жил (и частично живет до сих пор) в Вильнюсе, он ответил: «А что ты хотел? Вся молодежь уезжает в Европу на заработки». Он привел пример своей Литвы, где из 2 миллионов населения в Европу подалось полмиллиона, причем самых, как говорят, «экономически активных» людей. Экономика переживает далеко не лучшие времена, поэтому работы мало. В итоге – пустые дома, построенные еще в 90-е годы, на волне «европеизации», и пустые же улицы.

От центра Риги возникло стойкое ощущение… провинции. Мы видели нескольких европейцев – имею в виду из Западной Европы, - которые бродили по городу с видом: «А ну-ка, это кого тут в Евросоюз включили? Ну, посмотрим-посмотрим». Пустые улочки. Следы советских лет. Торговые развалы. Разрушающиеся здания. Президентский дворец, главная резиденция, довольно непригляден, с обшарпанными, облупившимися стенами. Домский собор закрыт на реставрацию, поэтому хорошенько разглядеть его не получилось. Зато залезли на смотровую площадку на колокольне другого собора, откуда открывается «открыточный» вид на верхушку Домского собора и на реку с мостом. Достопримечательности скромные, если сравнивать с той же Голландией или Бельгией.

Поскольку время было обеденное, решили воспользоваться случаем и попробовать национальную кухню. Начитались о гороховой похлебке с копченостями, и у нас потекли слюнки. Учитывая мою слабость к гороховому супу, попробовать эту похлебку хотелось особенно. Однако в ресторанчике, куда мы зашли, нам подали не похлебку, а какой-то другой суп из молодого горошка. Но тоже ничего. На второе закуска – блюдо, где сочетаются селедка, творог и зелень. На десерт – вкуснейшее блюдо из протертого черного хлеба, пропитанного чем-то сладким, и мороженого, а также чай. Обслуживала нас официантка, совсем молоденькая, нет еще, наверное, и 20 лет. Вот у нее русский язык был неуверенный, с ошибками, но все же русский. Удивляться тут нечему: судя по всему, Рига во многом живет за счет туристов из России, которые, как мне кажется, особо не жадничают.

Рига-Чухлинка

Посадка оказалась не из простых. На подлете к Шереметьеву попали в ливень. Сели не с первого раза, а покружили над аэропортом. Чувствовалось, что по салону самолета разлилось сильное напряжение. Люди притихли. Я же, как ни странно, особого волнения не чувствовал. Может, просто не понял, что посадка была трудной.

И вот снова Чухлинка. Вечер, начало ночи. Может, здесь будет тот же контролер, что и одиннадцать дней назад?

Здравствуйте, скажет он.

Здравствуйте, - мысленно отвечу я. Вот мы и вернулись. Действительно, увидели много нового, интересного.

А сравнили?

Сравнили, сравнили. Очень много впечатлений.

Что ж, надеюсь, еще когда-нибудь отправитесь в путешествие…

И вот проходим турникеты, в будке темное пятно – он или нет? Пятно шевелится, зевает и показывается на свет. Нет, не он, теперь женщина в бесформенной спецодежде. На лице – недовольство: ходят, спать мешают.

Лариса Ефремова Москва

Дата : Пн марта 25, 2013, 16:13:20 Изысканная форма, в которую облечены впечатления и факты этой, казалось бы, обычной поездки, воскрешает в памяти тени именитых путешественников 19 века и заставляет с удовольствием вспомнить о самом жанре "путевых заметок". Пусть японские туристы путешествуют по фотографиям. )) Ложечка дёгтя: мне не хватило в рассказе людей. Архитектуры, политгеографии много, а вот портретов, характеров, личностных деталей, несмотря на присутствующие в тексте общие перечисления некоторых типов, каких-то живых жанровых сценок почему-то нет; от этого текст выглядит холодноватым, будто расказчик не просто отстранён от среды, в которую попал, а находится в некотором достаточно пустынном пространстве. Но это, конечно, только мое личное впечатление от очень живописного, ироничного текста.

Наталья Баева Москва

Дата : Вт марта 26, 2013, 22:50:50 Читала и в голове почему-то вертелось: I'm an alien, I'm a legal alien... Стинга. Почему-то главный герой видится с тросточкой)) Очень симпатичная вещь. Мне в ней было хорошо - захотелось самой поехать, посмотреть всё своими глазами. А что людей нет - так ведь чужие все, Лариса. Чужой язык, чужая культура. Только ходи и смотри и думай. И вообще Европа, говорят, не очень живое место. Может, это ощущение и отразилось тут?

Екатерина Злобина Cевастополь

Дата : Вт марта 26, 2013, 23:31:15 "Почему же мне не дается Ван Гог, почему не даются импрессионисты? Может быть, во мне мало чувств, больше тянет на размышления?.. Когда же об этом задуматься, как не в то время, когда ты окружен цветными пятнами" Стало понятно, почему Павел не воспринимает некоторые стихи )) Вообще, удивительные, конечно, мы путешественники. Всё увиденное для нас - только повод хорошенько подумать о чём-то своём... Отдельное спасибо автору за внешний сюжет повествования и за кинематографичность заметок в целом: читаю, а будто вижу. И за доверие читателю: интонационная дистанция между ним и рассказчиком довольно интимна, и это льстит.

Вход

Логин:
Пароль:
	Запомнить
	Забыли пароль? Регистрация на сайте

Это случается с каждым...

Введите почту чтобы восстановить пароль:
Чтоб выйти нажмите Отмена.