Думаю о Стиве Джобсе, Билле Гейтсе и о психотипе людей, представляющих их профессию: компьютерщиков, программистов, виртуалистов, футуристов, технократов. Я человек другой складки, гуманитарной, и могу ошибаться, но возможно, эта «посторонность» и полезна при взгляде на создателей современной информационной вселенной. Может быть, главное в них — это отсутствие трагического чувства жизни, поэтому агностицизм, универсализм или буддизм им ближе, чем монотеистические религии, исходный пункт которых — грехопадение человека.

Трагедия — это борьба с собой, неминуемость утраты, это «или-или», при том, что за каждым «или» встает выбор, чреватый трагедией. Идея или материя? Дух или плоть? Любовь или работа? Верность или многообразие опыта? Творчество или богатство? Для людей новотехнической генерации — а Стив Джобс, Билл Гейтс и Рэй Курцвейл первые из них, не только по значению, но и по времени — здесь нет трагедии, поскольку мир многовариантен. Можно складывать варианты, тасовать, предлагать разные решения. Нет глубоких, неизбывных, неразрешимых проблем, поскольку все проблемы, о которых имеет смысл говорить, — так или иначе решаемы, а о других и говорить не стоит.

Но разве не во все времена были техники, прагматики, эмпирики, которые точно так же относились к бытию как к набору лего, который предлагает массу альтернативных решений? Конечно, такие люди были всегда, но только с конца прошлого века у них появилась профессия, которая оправдывает «матричный» подход к жизни и делает его массовым. Мир — подвижная матрица из элементов, кирпичиков, которые можно состыковывать со всех сторон, не так, так этак. Раньше человечество оставались в рамках трудно постижимой и преобразуемой реальности, в которой одно давалось лишь ценой утраты другого. В реальности господствует категория редкости, поэтому одни люди сражаются за блага, а другие готовы жертвовать собой, но и воинственность, и жертвенность — две стороны трагедии. Но вот пришло поколение, способное созидать виртуальные и искусственные миры, все более приближающиеся по своей ощутимости, достоверности к реальному миру. Таких миров много, и каждый может создать его сам для себя. Поэтому в развитых обществах воинственность постепенно отходит в прошлое, сохраняясь все более в укрощенном виде, в условных рамках спорта. Старик Хоттабыч, видя, как 22 футболиста гоняются за одним мячом, выбросил на стадион еще 21 мяч — пусть у каждого футболиста будет свой, и пусть играет с ним в свое удовольствие. Вот так и виртуальные миры — у каждого свой мяч, свое поле, своя игра.  

Особенность новейшей техники — био-, нано-, генной, электронной, информационной, — в том, что она не просто улучшает орудия труда и условия жизни, но множит миры нашего обитания. Это фундаментальная техника, онтотехника, создающая уже не только лучшее приспособление к материальной жизни, скажем, новое средство передвижения (поезд, автомобиль, самолет), но и новые формы человеческого бытия и разума: заменяемые искусственные органы, генетически модифицированные тела, орудия вычисления, мышления, восприятия, новую чувственную среду. Все то, что раньше считалось неизменным, пред-данным бытию, теперь оказывается рукотворным и мыслетворным. Человечество на путях познания как бы дошло до основ мироздания и теперь начинает строить его заново, снизу вверх, уже по своим чертежам. И поэтому трагические узлы бытия расплетаются — и оказываются ниточками в руках новых инженеров, генетиков, программистов, электронщиков.

Стив Джобс даже смерть понимал как конструктивный прием жизни. «...Смерть – пункт назначения для всех нас. Никто никогда не смог избежать её. Так и должно быть, потому что Смерть, наверное, самое лучше изобретение Жизни. Она – причина перемен. Она очищает старое, чтобы открыть дорогу новому». Но у Джобса еще сравнительно традиционный взгляд на смерть. Он уже не видит здесь морально-религиозной проблемы, но еще и не предлагает технического решения. А Рэй Курцвейл, изобретатель и пророк трансгуманизма, идет еще дальше, полагая, что смерть преодолима и бессмертие — это близкая перспектива биотехнической и нанотехнической революции. Нанотехнологии создадут мириады нанороботов, способных беспрерывно ремонтировать организм изнутри на клеточном и молекулярном уровне.  

Сам Курцвейл ежедневно принимает 250 таблеток всевозможных витаминов и биостимуляторов и, в свои 63, надеется дожить до того дня, когда обретет бессмертие благодаря убыстряющемуся медицинскому и техническому прогрессу. Человек станет инженером самого себя, и все части тела будут заменяемыми, как детали машины. Совсем недавно, в сентябре 2011 г. в США объявлено о создании биопринтера, который работает по принципу обычного офисного принтера, но вместо текста и картинок печатает органы. А вместо чернил в картриджи заправляется сложная смесь из стволовых клеток человека или животного. Устройство предназначено для «печати» тканей, участков кожи, позвоночных дисков, коленных хрящей и даже полноценных органов.

«Никогда еще не было столько возможностей делать то, что раньше казалось просто невероятным» (Билл Гейтс). Новые сверхинженеры мнут в своих руках глину будущих существований, организмов, интеллектов. Соответственно возникает и новый психологический тип личности, которая видит многообразие возможных технических решений там, где раньше обнаруживалась неподвластная основа бытия, почва и кровь, законы судьбы и рода, гнет традиции. Можно было бросать вызов, воинствовать с ними, побеждать или гибнуть. Перед современным человеком, уже не Фаустовским, а Матричным, разворачивается поле множественного выбора, где он осуществляет комбинаторную деятельность сборки новых миров. Он уже не данник рока, а решатель задач. Он уже не человек в божьем мире, а бог в мире людей. Бог-самоучка, пусть еще не всеведущий и не всемогущий, но уже готовый творить миры и в них аватаров по образу и подобию своему. Вот анекдот про Гейтса:

После смерти Моисей, Эйнштейн и Билл Гейтс каждый в свое время попали в рай. Бог каждого спрашивает:

«Что бы Вы хотели меня спросить?»

Моисей: «Я бы хотел узнать, как правильно исполнять Твою волю.»

Эйнштейн: «Я бы хотел узнать законы, по которым Ты построил мир.»

Билл Гейтс: «Зачем Ты сел на мое место?»

Так какая же разница остается между Богом и Гейтсом? Очень маленькая: Бог не думает, что он Гейтс.

Дело, конечно, не в Гейтсе как таковом, а в собирательном психотипе — назовем его Стилл Джейтс — который подходит к миру как к матрице. В математическом смысле, матрица —совокупность строк и столбцов, на пересечении которых находятся элементы данной структуры. В психологическом смысле, матрица — это установка на создание мира с заданными свойствами и уверенность в том, что перебор всех возможных вариантов приведет к наилучшей комбинации элементов. Матричный человек — не материалист, а практический идеалист, концептуальный инженер: он спокойно и рассудительно созидает то самое всеобщее счастье, на которое люди прошлого тратили так много «лишних» эмоций, только отдалявших от желанной цели.

Михаил Эпштейн, "Частный корреспондент"